Русская зима в Вене - Данил Корецкий
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Вспышка интереса повторяется. Новый знакомый окидывает меня явно оценивающим взглядом. Курц удивленно чешет затылок.
– Вы знаете арабский?
– Только несколько слов. Приходилось работать на Востоке…
На самом деле я знаю гораздо больше. И то, что «бин Ахмед» означает – сын Ахмеда. И то, что Курц назвал усеченный вариант имени – в полном указывается еще и имя деда…
Некоторое время мы болтаем на нейтральные темы, обычные для первых минут знакомства. Стаканы незаметно пустеют. Курц снова подзывает официанта, и мы повторяем заказ. Аль-Фулани отказывается от спиртного и патриотично просит арабский кофе.
– Обязательно с кардамоном! – уточняет он.
Официант чуть ли не щелкает каблуками и, четко развернувшись, уходит.
– Мой друг Назиф удивительно разносторонняя личность, – продолжает беседу Курц. – Ему покоряется не только точная наука, но и возвышенная поэзия!
– Неужели?! – как можно более искренне удивляюсь я.
– Да, он прекрасный поэт! Назиф, прочти нам про девственниц в гареме! – в голосе господина Курца звучит натуральная заинтересованность. Он вполне мог бы работать пиар-директором крупного издательства. Или, на худой конец, литературным агентом.
– Нет, – качает головой арабский принц. – Лирическое настроение у меня появляется только в присутствии красивых женщин. Лучше послушайте другое!
Он действительно начинает читать: резко, напористо, отбивая ритм взмахами крепкой ладони – будто рассекал воздух кривой и острой арабской саблей. Это соответствовало содержанию: в гортанных фразах я разбирал топот и ржанье коней, звон мечей, крики раненых… Потом шум кровавой битвы с неверными сменился звуками пышного пира: шелест фонтанных струй, тонкая восточная мелодия домбры, легкая поступь полуобнаженных танцовщиц, многозначительное бульканье кальяна, враг… Но что там может делать враг? По идее ему нет места на победном торжестве! Наверное, я не уловил смысла потому, что плохо знаю язык. Все-таки, я не арабист…
Вряд ли Аль-Фулани уловил мои сомнения, вряд ли он даже заподозрил, что я хоть что-то понял. Скорей, он просто хотел похвастаться ключевой, ударной строфой, поэтому, как бы отвечая на незаданный вопрос, и перевел последнюю фразу:
И укрощенный враг смиренноРаскуривает мой кальян!
– Молодец! – Курц громко захлопал в ладоши, и я присоединился, хотя не разделял его восторга – напротив: был озадачен.
Что хотел сказать Назиф бин Ахмед Аль-Фулани своими стихотворными аллегориями? Ведь если лирическое настроение у него появляется в присутствии женщин, то боевой настрой должны вызывать враги! А кто здесь подходит на роль врага? Вряд ли его старинный друг и приятель Курц! Значит, в таком незавидном качестве выступает труженик космической науки Игорь Сергеев, это его ждет укрощение и приведение к смирению… Печально. Тем более что раскуривать кальян я не умею и уже вряд ли научусь…
За столом наступила тишина. Мы с Курцем продолжаем пить виски, Назиф, как и подобает правоверному мусульманину, смакует арабский кофе и внимательно осматривается по сторонам.
– Красное с черным – очень стильно, – внезапно обращается он к своему другу. – Может, сделаем в замке такую спальню? Черные стены, черный пол, потолок, красная мебель, красные светильники, красная кровать…
– Тогда на нее придется положить черную женщину, – усмехается Курц.
И поясняет:
– Назиф никогда не расслабляется, он всегда думает о делах. Даже в недостроенном замке занимается научными исследованиями…
Как же, знаю… С мышами и девицами определенного сорта…
– Кстати о женщинах, – Курц осушает стакан. – Я давно не вижу Ирену.
Назиф кивает.
– Я тоже. Она говорила, что собирается неделю отдохнуть в Швейцарии.
Вдобавок ко всему, он еще и профессиональный лжец! Ни один мускул на лице не дрогнул, и голос звучит вполне естественно…
– Не хотите поехать в оперу? – столь же естественным тоном спрашивает Назиф бин Ахмед Аль-Фулани. – У меня заказана ложа.
– С удовольствием, – кивает Курц. – Это гораздо лучше, чем весь вечер пить виски. Боюсь, я уже настроился на эту волну…
– А вы? – учтиво осведомляется Назиф, повернувшись ко мне.
– К сожалению, у меня важная встреча в посольстве, – говорю я.
На самом деле это не так. Просто я не люблю оперу. И на сегодня у меня нет вопросов ни к Курцу, ни к Назифу. Хотя интуиция подсказывает, что у Курца есть вопросы ко мне.
Так и оказалось. Араб вежливо распрощался и ушел, убедившись, что наша встреча была случайной и я не проявил к нему ни малейшего интереса. Курц задержался.
– Возвращаясь к вопросу о миллионе, – неожиданно начал он.
– О чем?!
– О том миллионе, которого у вас никогда не было, и который может внезапно появиться.
– Интересно! Каким образом?
– Вы ведь имеете отношение к проработке контракта? И пользуетесь уважением у герра Альтуса и русских начальников… Я был бы крайне признателен, если бы вы помогли снизить мои расходы. Половину сэкономленных денег я с удовольствием переведу на ваш счет. Для начала это будет меньшая сумма, но при продолжении сотрудничества миллион вполне реален!
Какой негодяй! Он хочет дать взятку неподкупному Дмитрию Полянскому! Впрочем, нет – взятка предназначена чиновнику «Росавиакосмоса» Игорю Сергееву, а это совсем другое дело… И очень хороший признак: значит, герр Курц не догадывается о моей истинной миссии!
– Вы переоцениваете мои возможности, – вежливо улыбаюсь я. – Но если такой вариант появится, я вам сообщу.
Мы тепло прощаемся. Курц со своим арабским другом отправляются в оперу, а я – в посольство. Мне предстоит много работы, и имя ей – Назиф бин Ахмед Аль-Фулани! Надо тщательно проверить – действительно ли лощеный развратник так талантлив, как представляет его доверчивый австриец с «Патек Филиппом» на запястье…
* * *Утро. Снег все еще идет, но появились дворники с широкими лопатами и маленькие машинки со скребком впереди и вертящейся стальной щеткой сзади. Площадь перед собором расчищена, очередная экскурсия завороженно рассматривает вделанные в стену круг и две металлические полоски. Это контрольные образцы: эталонный размер средневековой булки хлеба и меры длины. Здесь покупатели могли проверить, полномерны ли их покупки: приложил буханку к эталону или примерил кусок ткани к полоске – и все ясно! Если обнаруживался обман, виновного торговца сажали в мешок и публично окунали в Дунай. Это был позорный конец профессиональной карьеры, к тому же зимой существовала возможность замерзнуть… Поэтому мошенничали редко и только летом. А сейчас нахлобучивают граждан круглый год! И я иду в полицию за справедливостью. Правда, не с жалобой на торговцев…
Вчера в резидентуру поступили результаты экспресс-генетической экспертизы. Женский волос, обнаруженный на одежде Торшина, идентичен волосу Ирены Касторски. Вот сука! Затратив не меньше часа, я составил подробную логическую схему: волос Ирены – рассказ Ифрита о красивой женщине, сопровождавшей Торшина, – похищенный документ в руках Ирены… Эта цепочка фактов легла в основу заявления в полицию с выводом: Ирена Касторски причастна к похищению документов и отравлению русского дипломата!
В другом документе логическая цепочка была расширена: я добавил странный подход Уоллеса на приеме в посольстве и помощь Ирены американцам в музее. Вывод: Ирена связана с американцами, значит, за хищением ракетной документации, отравлением одного нашего коллеги и, вероятно, похищением другого стоит резидентура ЦРУ, на основании чего мы повторно запрашиваем разрешения на акцию «Л».
Первый документ я несу с собой, второй еще ночью шифротелеграммой ушел в Центр.
Гуго Вернер встретил меня так же приветливо, хотя кофе на этот раз не предложил.
– Видел вас на пресс-конференции, – сразу сообщил он. – Рад, что сотрудничество между нашими странами развивается. К сожалению, у меня никаких новостей для вас нет…
– Зато у меня есть новости, – на стол легло заявление, подписанное неравнодушным человеком с активной жизненной позицией – Игорем Сергеевым.
– Что это?
Я выдержал паузу, рассматривая идеально ровный пробор в блестящих волосах и ожидая, пока инспектор прочтет убористо напечатанный текст. Наконец он отложил бумагу и провел ладонью по щеке, будто проверял – не отросла ли щетина. Щека была безупречно гладкой, но инспектор все равно выглядел озадаченным.
– Думаю, это повод для официального расследования, – подтолкнул я полицейского. – Теперь вы можете допросить Ифрита, а после того, как он опознает фрау Касторски, ее можно арестовать и выявить тех, кто за ней стоит…
Инспектор удивленно поднял брови.
– Вот как?
– Факт опознания плюс мои показания это позволяют, не так ли?
– Так… Однако, вы хорошо разбираетесь в подобных вещах! – Вернер внимательно рассматривает меня, я выдерживаю его взгляд. – Я имею в виду – хорошо для частного детектива… А для чиновника космического агентства – просто отлично!
