Чудесная миниатюра - Барбара Картленд

Когда она появлялась в сопровождении старой служанки, ее глаза сверкали от радости и волнения, и даже человек, куда менее опытный, чем маркиз, не мог бы этого не заметить.

Ванесса неизменно приседала в реверансе, но он знал, что ей не терпится подбежать к нему и спросить, куда они сегодня направятся и какие у него планы.

— Вы не желаете пообедать со мной как-нибудь вечером? — обратился к ней маркиз.

Ванесса, погруженная в какие-то свои мысли, повернулась к нему.

— Пообедать с вами? — повторила она.

— Я хочу показать вам Рэкфорд-хауз, — отозвался маркиз. — Я уже рассказывал вам о моих картинах, Ванесса. Но их надо видеть, и я хотел бы услышать ваше мнение.

— Там будут ваши приятели, от робости при виде незнакомых людей я начну мямлить, запинаться и ничего толком не скажу, — откликнулась Ванесса.

— Я вовсе не утверждал, что там соберутся мои друзья, — возразил маркиз. — Я предложил нам пообедать вдвоем, а после повел бы вас осматривать дом и мою коллекцию живописи.

— Мне бы в нем наверняка понравилось, — поспешно ответила Ванесса, — но как я смогу появиться в вашем доме… одна и обедать с вами без компаньонки?

— Не понимаю, зачем вам нужно воздвигать столько преград? — рассердился маркиз. — Вы говорили, что доверяете мне, Ванесса, и если мы ездим вдвоем на прогулки и вас это не пугает, то пообедать со мной в окружении слуг, наверное, столь же безопасно?

Ванесса отвернулась.

— Я хотела бы к вам прийти, и вы это знаете, — чуть слышно промолвила она. — Просто… никто не объяснил мне, что я должна и чего не должна делать.

— Но почему вы не доверяете вашей интуиции… или вашему сердцу? — полюбопытствовал маркиз.

— Я желала бы себе поверить… — ответила она.

— Вот так и поступайте в дальнейшем, — посоветовал он. — Я не приглашаю вас сегодня вечером, Ванесса, потому что буду обедать в Карлтон-хаузе с принцем. Но завтра я закажу своему повару особый обед и надеюсь, что вы по достоинству оцените его искусство. А потом мы осмотрим мою коллекцию.

Ванесса ничего не сказала, и маркиз продолжил:

— Я хочу вас многому научить. Искусство надо понимать в самом широком смысле. Например, правильный подбор блюд — это тоже искусство, и очень важное. Приготовить хороший обед так же сложно, как и написать хорошую картину. И от повара, и от художника требуются вкус и чувство меры. Но большинство наших соотечественников в этом не разбираются и пребывают в блаженном неведении.

— Папа как-то говорил мне, что французская кухня совершенно великолепна, — откликнулась Ванесса.

— Он прав, — согласился маркиз. — Когда-нибудь эта война закончится, и вы, Ванесса, сможете поехать во Францию. Вы просто должны это сделать. Каждой женщине необходимо ознакомиться с особенностями их кухни.

— Я и сама с удовольствием вожусь на кухне, — сказала ему Ванесса, — но, признаться, мне надоело иметь дело с одними и теми же продуктами, а рацион у нас весьма ограниченный.

— Наверное, ваш отец из-за болезни ест совсем немного, — предположил маркиз, — ну а Доркас…

Ванесса улыбнулась, услышав, с какой интонацией он произнес имя ее служанки.

— Почему вы так решили? — поинтересовалась она. — Я думаю, Доркас гораздо привередливее принца Уэльского.

— Все слуги одинаковы, — заметил маркиз. — В гостях я часто восхищался разными блюдами, а мой слуга ругал поваров и говорил, что они готовят хуже некуда.

— Доркас не любит говядину, не притрагивается к сыру, терпеть не может яйца. А еще ей постоянно кажется, что рыба не слишком свежая, — с добродушной насмешкой перечислила Ванесса.

— Я с удовольствием съем все это, если вы приготовите мне обед, — заявил маркиз.

— Да, я должна устроить для вас обед, — ответила Ванесса. — Потому что ваш повар, как я догадываюсь, не пустит меня на кухню, где он царь и бог.

— В этом вы можете быть совершенно уверены! — поддразнил ее маркиз. — Я не позволю вам критиковать в моем доме лишь одного человека — Альфонса.

— Так он француз? — удивилась Ванесса. — Как вы могли забыть о патриотизме и осмелились во время войны нанимать на службу врага?

— Альфонс давным-давно живет в нашем доме. Он стал поваром отца за пятнадцать лет до моего рождения, а потом перешел ко мне. Когда он решится меня покинуть, я переплыву канал в шлюпке контрабандиста и привезу другого повара-француза, — вполне серьезно сказал маркиз.

Ванесса весело рассмеялась.

Она с удовольствием слушала маркиза — говорил ли он о чем-нибудь серьезном или шутил. Когда же он улыбался, обычно холодное лицо его смягчалось, и в эти минуты маркиз казался ей невыразимо привлекательным.

Она привыкла к обществу немолодых людей — отца, матери, Доркас — и порой думала, что разучилась смеяться и радоваться жизни.

И когда маркиз говорил что-нибудь нарочито нелепое или подтрунивал над ней, она от души смеялась.

Вот и сейчас, возвращаясь в Лондон, Ванесса от души веселилась, слушая его остроумные реплики.

И лишь когда они подъехали к Айлингтон-скверу, маркиз напомнил:

— Не забудьте, я жду вас завтра вечером в половине восьмого. Я обедаю в восемь часов, в отличие от принца, который садится за стол в семь. Я пришлю закрытый экипаж, чтобы ваша прическа не пострадала и вы бы смогли надеть ваше лучшее платье. Вы должны познакомиться со всеми, и живущими в Рэкфорд-хаузе.

— Мое платье… не слишком изысканно, — смущенно пробормотала Ванесса.

— Вы женщина и никогда не поймете, если я скажу, что вам не нужны изысканные платья. Это правда, Ванесса, и мы знаем, что важна не сама рамка, а картина, которая в ней находится.

— И тем не менее, — откликнулась Ванесса, — мне бы понравилась рамка из алмазов или жемчугов или даже красивой эмали. Такими украшали свои картины миниатюристы эпохи Тюдоров.

— Когда-нибудь они у вас будут, — серьезно пообещал маркиз.

Она с изумлением поглядела на него, а потом подумала, что он может оказаться пророком. Ванесса надеялась, что маркиз сказал правду.

Она представила себе, как появится в Рэкфорд-хаузе в единственном вечернем платье, которое ей редко приходилось надевать.

Они свернули на Айлингтон-сквер, и Ванесса начала озираться по сторонам, опасаясь, что сейчас из ее дома выйдет мистер Барселло.

Девушка не рассказывала о нем маркизу. Ей было бы трудно объяснить, почему она сразу уступила требованиям подозрительного незнакомца.

Он вел себя тихо, старался не мешать ей и Доркас, но одно то, что этот человек поселился в ее доме, постоянно тревожило ее.

Ванесса сотни раз твердила себе, что должна была ему отказать. А потом признавалась — нет, ей бы это не удалось.