Россия 2000-х. Путин и другие - Владислав Дорофеев

Оппозиция ждала от президента более радикальных мер. Как заявил коммунист Виктор Илюхин, ни в проектах, ни в национальном плане противодействия коррупции нет «ни ярко выраженной концепции, ни системы противодействия, которая должна заключаться в неукоснительном исполнении законов всеми гражданами России». Для достижения этой цели, по его словам, судебная власть должна стать «независимой от исполнительной и формироваться законодательными органами», «федеральные округа необходимо распустить», в правоохранительных органах провести «великую кадровую революцию». Пока же, как отметил Илюхин, президентские инициативы «направлены на установление ответственности и дисциплины внизу, но не наверху». Тем не менее фракция КПРФ решила воздать должное президенту Медведеву за его попытку начать борьбу с коррупцией, чему прежде, по словам Илюхина, мешали сначала Ельцин, потом «команда Путина», в итоге «коррупция в России получила наибольший размах в последние десять лет». «Правительственная власть утонула в кумовстве, формируется по принципу землячества и личной преданности, а не по деловым качествам и профессионализму, – заявил депутат. – Засилье “питерских” в высших эшелонах власти оборачивается для России большой бедой, в том числе коррумпированностью».

Думские единороссы с такой критикой в адрес своего партийного лидера категорически не согласились. Первый вице-спикер Олег Морозов напомнил коммунистам, что Владимир Путин в каждом послании Федеральному Собранию «привлекал внимание страны к тому, что это зло должно быть побеждено». Да и сам факт того, что Дума обсуждает антикоррупционный пакет, был подготовлен, по его мнению, «восьмилеткой Путина».

Лидер ЛДПР Владимир Жириновский в своих рассуждениях продвинулся дальше коммунистов, заявив, что именно их предшественники заложили в советские времена сегодняшнюю коррумпированность власти. От единороссов же в качестве главной антикоррупционной меры он потребовал ликвидации «монополии во власти, в политике, в экономике».

«Справедливую Россию» тоже не устраивало содержание президентского пакета. Как заявил тогда еще депутат от СР Геннадий Гудков, «законопроект писал не сам президент», а люди, подверженные влиянию «бюрократии, номенклатуры». Поэтому их «мохнатая лапа» была видна лично Гудкову «в некоторых строчках законопроектов».

Оппозиционные фракции выразили только одну конкретную претензию к законопроектам: слишком узок круг родственников чиновника, которые обязаны декларировать свои доходы (супруга и несовершеннолетние дети). Концепция антикоррупционного пакета была принята единогласно – всеми 450 мандатами.

Между тем при расследовании коррупционных уголовных дел часто возникали проблемы, связанные с трактовкой таких понятий, как «интересы службы», «иная личная заинтересованность», «существенное нарушение прав и законных интересов граждан».

Основной из четырех законопроектов антикоррупционного пакета хоть и назывался «О противодействии коррупции», но четкого определения термину «коррупция» не давал. Вместо этого в статье 1 проекта были перечислены противоправные действия, которые более всего соответствовали главному коррупционному признаку: «незаконное использование физическим лицом своего должностного положения вопреки законным интересам общества и государства в целях получения выгоды». Это дача или получение взятки, злоупотребления служебным положением или должностными полномочиями, коммерческий подкуп.

Зато о том, что такое «противодействие коррупции», президентский законопроект говорил вполне исчерпывающе. Это деятельность как всех органов власти (начиная с федеральных и заканчивая муниципальными), так и «институтов гражданского общества, организаций и физических лиц в пределах их полномочий». Деятельность состояла из мероприятий по «профилактике коррупции», «борьбе с коррупцией» и «минимизации последствий коррупционных правонарушений».

Самой первой профилактической мерой было названо «формирование в обществе нетерпимости к коррупционному поведению, в том числе путем антикоррупционной пропаганды». Особо была выделена «антикоррупционная экспертиза правовых актов и их проектов». Думцы ее азы освоили еще в прошлом созыве, начав анализировать законопроекты на предмет их «коррупциогенности».

Главными «клиентами» нового закона должны были стать чиновники гражданской (не военной или правоохранительной) госслужбы, который, как сказано в пояснительной записке к президентскому проекту, направлен «на создание на государственной и муниципальной службе атмосферы “невыгодности” коррупционного поведения». Атмосфера предположительно должна была нагнетаться за счет того, что чиновники теперь будут обязаны ежегодно декларировать сведения не только о собственных доходах и имуществе, но и о доходах членов своей семьи. За отказ или за неточные сведения – увольнение. Кроме того, должны быть введены дополнительные ограничения при переходе госчиновника на работу в коммерческую структуру. Отдельной статьей в законопроекте был выделен «конфликт интересов», когда личная заинтересованность чиновника при решении вопроса «влияет или может повлиять на объективное исполнение им должностных обязанностей». Такой чиновник обязан уведомить о конфликте интересов «в письменной форме своего непосредственного начальника», который должен будет отстранить его от участия в решении «конфликтного» вопроса.

Впрочем, все другие законопослушные и добросовестные чиновники должны были тоже добровольно подключиться к созданию атмосферы «невыгодности». Законопроект возлагает на них обязанность «уведомлять в письменной форме работодателя, органы прокуратуры… о ставших ему известными случаях совершения коррупционных правонарушений» другими чиновниками, а также «обо всех случаях обращения к нему каких-либо лиц в целях склонения его к совершению коррупционных правонарушений».

Уже к концу 2009 г. стало ясно, что чем больше уголовных дел заводили против коррупционеров, тем больше и бесстыднее они воровали из бюджета. Действительно, столько чиновников не сажали еще никогда: в 2009 г., по словам президента Медведева, были осуждены 532 представителя власти. Отчитываясь перед Советом Федерации, именно этой цифрой иллюстрировал он тезис о борьбе с коррупцией, отметив, впрочем, что одними посадками дело не должно ограничиваться и бороться нужно «системно».

Могло сложиться впечатление, что и исправительные меры против проштрафившихся чиновников осуществлялись вполне системно – если рассматривать географический аспект проблемы.

Наиболее «системно» делалось дело в Подмосковье. Вот небольшой список. К концу 2009 г. был в розыске бывший министр финансов Алексей Кузнецов – его считали организатором преступного сообщества, похитившего из бюджета области более 3 млрд руб. Были заведены уголовные дела на мэров городов Красноармейска, Сергиева Посада, Белозерска, Пущина.

Судили и мэров других российских городов: в Архангельске – Александра Донского, в Рязани – Федора Провоторова, в Волгограде – Евгения Ищенко, в Томске – Александра Макарова, во Владивостоке – Владимира Николаева, в Тольятти – Николая Уткина, в городе Снежинске – Анатолия Опланчука.

По словам главы следственного комитета при прокуратуре России Александра Бастрыкина, комитет с начала года возбудил в два раза больше уголовных дел против коррупционеров, чем за такой же период прошлого года, а в прошлом, соответственно, больше, чем в позапрошлом. «Если так будет продолжаться, через пять лет мы всех чиновников пересажаем», – с удовлетворением заключил Бастрыкин.

Но вот беда, чем больше уголовных дел заводила (и доводила до конца) прокуратура, тем крепче становилась коррупция. Согласно отчету Transparency International, рынок коррупции в 2009 г. в России вырос на 30 %. При этом не так сильно выросли взятки, как больше стали воровать из бюджета.

Возникал вопрос: а можно ли считать все эти уголовные дела реальной попыткой борьбы с коррупцией? Руководитель межрегиональной общественной организации «Комитет по борьбе с коррупцией» Анатолий Голубев полагал, что вряд ли. «В каких-то случаях это отчет о проделанной работе, в каких-то – передел сфер влияния. В любом случае людей, являющихся кровной частью правящей системы, не судят и не сажают». Действительно, меч правосудия изрядно порубил глав муниципальных образований, которые неотъемлемой частью системы не являлись в силу своей пока еще выборности. Неуязвимость же неотъемлемых частей была хорошо видна на примере дела Hermitage Capital Management. Смерть в СИЗО аудитора компании Сергея Магнитского ускорила расследование дела самого фонда – следственный комитет при МВД подтвердил имеющиеся обвинения против него и главы фонда Уильяма Браудера в незаконной скупке акций «Газпрома» и создании схем ухода от налогов. Тем не менее историю с хищением из бюджета 5,4 млрд руб., в которой уже сам Браудер обвинял высокопоставленных чиновников ГУВД по Москве и налоговиков, фактически замяли. То есть сам факт хищения был признан, и директор компании-исполнителя, через которую совершалась афера, получил пять лет колонии, но ни один из государственных чиновников по этому делу не пострадал.