Моя жизнь - Ингрид Бергман

«Дорогая «Книга», сейчас ноябрь 1934 года. Мы переходим из одного фильма в другой. У меня нет остановок. Роль идет за ролью. Мне это не совсем нравится. Думаю, неплохо было бы сделать небольшую передышку. Но они хотят, чтобы я играла Астрид в фильме «Сведенхьельмы». Я сказала: «Вы требуете невозможного. Вы доите меня, не зная удержу». Но, когда мне сказали, что Гёста Экман собирается играть главную роль, я изменила решение. Играть в одном фильме с Гёстой! Это было бы восхитительно.

Я совершенно извелась от волнения в те несколько дней, что провела в ожидании. Ведь мне предстояло увидеть человека, на которого я смотрела как на божество. Мы встретились, и он мне сразу необычайно понравился. Он актер божьей милостью, и я так преклоняюсь перед ним, что готова подобрать каждую крошку, падающую с его стола.

Он сразу же сказал, что я потрясающе мила, но я уверена, что это он говорит каждой. Ощущение было такое, будто я знала его всю жизнь, будто это мой отец. В этом была какая-то мистика. Он давал мне небольшие советы, и я чувствовала себя на небесах. Нельзя описать мое счастье, когда я услышала: «Вы действительно очень талантливы. Вы мне очень нравитесь. Вы помогаете мне играть, потому что на вашем лице отражается каждое мое слово. Это большая редкость в наши дни».

Когда ему предложили сняться крупным планом одному, без меня, он отказался, сказав: «Я должен смотреть на нее, потому что она меня вдохновляет». Еще он сказал, что если я захочу играть в театре, то должна дать ему знать, поскольку он уверен, что из меня получится великая актриса. Очень может быть, что это он тоже всем говорит, но, дорогая «Книга», я так счастлива. Господи, милый, дай ему память обо мне и расположение на будущее. Я сижу и смотрю, как он играет, и чувствую, как меня заполняет обожание. Интересно, замечает ли он, как преданно, по-собачьи, следят за ним мои глаза. Я поклоняюсь ему больше, чем когда-либо.

19 января 1935 года. «Граф из Мункбро» — моя первая премьера. Сейчас я не в состоянии ясно мыслить, поэтому просто сижу и смотрю в одну точку. Единственное, о чем я молю, — чтобы бог не забыл меня. Я одновременно чувствую себя и уверенной, и совершенно незащищенной. Не убеждена, что так уж нужна вся эта рекламная шумиха. Надеюсь, я оправдала ожидания публики. Что бы сказали мама и папа, увидев меня здесь в полнейшем одиночестве? Как мне нужен кто-нибудь, кто даст мне поддержку, покой и любовь. Дальше буду писать завтра после премьеры...

Что я ожидала от критиков? Восхваления? Вознесения меня до небес? Признания величайшей киноактрисой, когда-либо ими виденной? Они изрекли: «Ингрид Бергман не производит сильного впечатления». Еще: «Несколько увеличенная копия обещающей молодой актрисы Биргит Тенгрот», «Крупна, но вполне уверена в себе». А один сказал: «Красивая монументальная девушка».

Для первого раза — полный провал».

Знай Ингрид, что платье в черно-красную полоску, в котором она появилась в первом фильме, будет храниться в шведском Киноинстигуте вместе с серым шелковым вечерним платьем Греты Гарбо из ее первого фильма 1924 года, она, возможно, не впала бы в такую депрессию.

А в те дни она была крайне расстроена тем, что ее сравнили с Биргит Тенгрот и высказали предположение, что, может быть, вполне достаточно и одной Биргит. Позже, заливаясь слезами, она кинулась к своему любимому Гёсте Экману с вопросом, что же ей делать. Гёста, умудренный жизненным опытом, ласково ответил: «Ингрид, для актера прекрасно, когда о нем пишут и говорят. Вот когда о тебе не будут ни писать, ни говорить, тогда и будешь терзаться». Лента «Сведенхьельмы» режиссера Густава Муландера стала ее первым фильмом, на который критика действительно обратила внимание. Газета «Свенска дагбладет» заявила: «Впервые за долгие годы шведская кинопродукция поднялась не просто до международного уровня, но достигла его вершин».

Работа с Густавом доставляла наслаждение. Он привносил в свои яркие комедии чудесную легкость, но зиждилась она на канве полной серьезности. Это-то зачастую и делало его фильмы достоверными. Так же как чаплинским комедиям дарил достоверность документальный факт. Особое внимание Густав обращал на то, как при минимуме игровых средств оставаться искренней и естественной. «Никогда не старайся быть миленькой, — говорил он. — Всегда будь самой собой и твердо знай свою роль». Его присутствие на площадке давало мне уверенность в себе. Он никогда не кидался к телефону, не отвлекался на всякие мелочи, как бывало с другими режиссерами, которых я знала. Он всегда сосредоточивался на исполнителе.

Следующим фильмом, в котором она снималась, была «Вальпургиева ночь». Ставил его Густав Эдгрен. Ингрид играла влюбленную в своего босса секретаршу. По ходу действия та проходит через целую вереницу всевозможных эмоциональных потрясений, что дало возможность шведской прессе отозваться о фильме с одобрением и отнести его к разряду «фильмов для взрослых». Затем, в комедии «На солнечной стороне», она вновь играла под руководством Густава Муландера.

В 1936 году, по прошествии восемнадцати месяцев работы в кино, Ингрид Бергман получила признание шведской прессы: «Ингрид Бергман сделала колоссальный скачок вперед», «Ингрид Бергман ослепительно красива и играет с неподдельным вдохновением», «Каждое слово, фраза в ее устах — совершенство», «Ингрид Бергман сформировалась и как женщина, и как актриса. Остается только пасть ниц перед ее красотой и талантом».

Даже американская газета «Вэрайети» в обзоре шведских фильмов, демонстрировавшихся с субтитрами, заметила: «Эта картина должна стать бестселлером в районах, где поселились шведы. Одно из главных слагаемых успеха фильма — участие в нем Ингрид Бергман. Она прелестна и вполне может претендовать на место в Голливуде».

Одним из самых значительных фильмов, в которых она работала с Густавом Муландером, стала кинолента «Лицо женщины», где Ингрид играла трагическую роль девушки с отталкивающе изуродованной щекой.

Эта девушка попала в пожар, и одна сторона ее лица осталась чудовищно обезображенной. Мне очень понравился сценарий, и я умоляла руководителей студии отдать мне эту роль. «Нет, — сказали они, — мы не можем пойти на это. Ваша публика не примет такую ситуацию: красивая девушка с обезображенной щекой. Нет, категорически нет. Кроме того, мы предполагаем снимать вас в прелестном фильме «Единственная ночь»».

Я считала «Единственную ночь» сущей ерундой, поэтому начала с ним торговаться: «Я буду сниматься в вашем фильме лишь в том случае, если вы мне разрешите играть девушку с изуродованным лицом». На том мы и договорились. Я отработала в их фильме, а потом мы начали «Лицо женщины». Петер помогал мне. Он изобрел нечто потрясающее — скобку, которая укреплялась у меня во рту и выпячивала часть щеки; затем с помощью клея оттягивали в другую сторону глаз Обычным гримом такого эффекта достичь невозможно, а теперь!.. О, я выглядела настоящим страшилищем Разумеется, вы видели меня похожей на Франкенштей на только в начале фильма, а потом мне делали пластическую операцию, и я становилась той красавицей, которую ждали.