Делец включается в игру - Игорь Хрусталев

Я прошелся взглядом по комнате.

Парики разных расцветок, костюмы из театрального реквизита, висящие на стуле один на другом.

– А шприц? – обернулся я к Антону.

Тот показал мне на одноразовый пластмассовый тюбик, валявшийся около кровати. Рядом с ним тут же лежала надорванная упаковка.

«Не верю, – подумал я, вспоминая любимую фразу Станиславского, – ну не верю и все тут».

По словам бабуси, Илья что-то жевал, а не кололся. Вена была чистая, за исключением единственного сегодняшнего следа. И потом, если Козодоев употреблял героин, то где соответствующий антураж?

Если даже он выкидывал использованные шприцы, если даже он пользовался газовой горелкой, а не спиртовкой, то не мог же он каждый раз применять новую ложечку! Это же полный маразм!

А чайная дешевая ложка, лежащая на столе, была явно новенькой.

Я еще раз оглядел комнату, обнаружил под диваном те самые туфли, в которых удирал от меня Илья и окончательно удостоверился, что передо мной «София Ротару».

У меня даже стала потихоньку вырисовываться определенная версия, связанная с последними словами Сони Швыдковой, но в эту секунду я заметил на книжной полке кое-что прелюбопытное.

Это были альбомы для марок.

Четыре были покрыты толстым слоем пыли и к ним явно в последнее время не притрагивались. Один, самый маленький, выглядел так, как будто его купили не так давно и пользовались довольно часто.

Я на мгновение закрыл глаза и тут же все понял. Тронув за плечо Антона, я сказал ему:

– Это не овердоуз, Антоша, это убийство.

Тот с сомнением покачал головой.

– А доказательства?

Я предложил ему пройти со мной на кухню и, вернув бабусю к реальности путем похлопывания по плечу, задал ей еще один вопрос:

– Ваш внук собирал марки?

– Давным-давно, еще в школе, – ответила старушка. – Потом, разумеется, бросил…

– Пошли, – кивнул я Антону и снова поспешил в комнату с покойником.

– Подожди, Сергей, я не понимаю, при чем тут марки? Какое это имеет отношение…

– А вот смотри.

Я снял с полки альбом – тот, что поновее – и открыл его перед Чеховым.

Альбом в три разворота был заполнен сверху донизу. Только вместо марок за держателями на значительном расстоянии друг от друга располагались малюсенькие кусочки промокательной бумаги.

– ЛСД на жаргоне называется «марочкой», – пояснил я, захлопывая альбом. – А теперь скажи мне, на кой хрен ему колоться, когда у него под рукой такое богатство? И потом, ты видишь на руке еще хоть один след от укола? Как мог наркоман со стажем превысить дозу, употребляя такой наркотик, как героин в первый раз?

Антон даже не стал думать и немедленно согласился с моими доводами.

Я не стал дожидаться приезда милиции – это всегда очень долго и очень нудно – и высказав Чехову все мои соображения, быстро покинул дом.

Из машины я позвонил господину Ванилинову, который работал в пресс-службе областной администрации и попросил его узнать по своим каналам, не записывался ли Завадский сегодня на прием к «кулакам». Несмотря на воскресенье, «райком» работал во исполнение очередного распоряжения Самого – принимать просителей по выходным, отгуливая за уикенды во время рабочей недели.

Ванилинов работал для «Ледокола» справочной по исполнительной ветви и получал за работу ежемесячный оклад, оформленный в виде зарплаты за консультации в научно-исследовательском институте современной экономики. Чиновник работал безотказно, справедливо полагая, что придраться к такому способу получения денег за информацию никому не придет в голову.

Оказалось, что Завадский действительно был записан на прием в администрацию Фрунзенского района к Сидоренко, который курировал вопросы землепользования.

– Хотел на утро, но его смогут принять только в два, – доложил Ванилинов.

Я поблагодарил его. Мы поболтали еще немного о каких-то пустяках и я дал отбой. На часах было без десяти и, в принципе, я успевал.

В приемную Сидоренки я вплыл без четырех минут. Мрачный Завадский сидел на стуле с красным сиденьем с папкой в руках. Вид он имел довольно помятый и, судя по его красным глазам, предприниматель еще не отошел от вчерашнего злоупотребления спиртным в ресторане «Желтого попугая».

Времени оставалось в обрез. Я плюхнулся рядом с ним и, коротко представившись (Завадский заинтересованно поднял на меня глаза), заговорил о неразберихе с новым законом о земле, который приняла местная Дума, о неоднозначной реакции на этот документ в центре и о трудной судьбе нашего брата-бизнесмена.

Из папки торчал уголок бумаги, на котором я, скосив глаза, прочел дату – август прошлого года и адрес: улица Пономарева. Ниже были помечены координаты, из которых я сделал вывод, что речь идет о вещевом рынке.

– Вы, часом, не земельку покупать? – спросил я. – Думаете, пойдут навстречу? Зря стараетесь, они только и могут, что по ти-ви клич бросать – приходите, мол, и берите. Черта с два.

– Уже, – хрипло буркнул Завадский.

– Уже купили? – обрадованно отозвался я. – Поздравляю! Вот это оперативность!

Завадский на это горестно усмехнулся и, открыв свою папку, сунул мне ее в руки.

Ага, так вот в чем дело!

Оказывается, господин Завадский рискнул прикупить за кругленькую сумму клочок земли, приняв участие в конкурсе продажи прав долгосрочной аренды на строительные объекты, объявленный в прошлом году.

Стоимость, разумеется, вычислялась чиновниками путем гадания на кофейной гуще плюс столько же для страховки. И это только то, что значилось в бумагах. Сколько была дано сверху – одному Богу да Завадскому известно.

Короче, Завадский со своими партнерами приобрел пятьсот квадратных метров пятипроцентного недостроя.

– Ну, – пояснил Завадский, когда мой палец уперся в эти пять процентов, – пятипроцентная готовность это значит как бы такое свайное поле, проект стройки и прилагающаяся к сему документация.

Проект, само собой, устарел уже на момент продажи, так как был задуман еще в старые недобрые советские времена. Землеотвод канул в Лету, а разрешительная документация могла что-то значить лишь как архивный документ соответствующего времени – инстанции, которые ее выдавали, уже не существовали в реальности.

До кучи еще один факт – количество свай на самом деле было в три раза меньше означенного, да и те были лишены оголовков.

Короче, Завадский вложился в это дело и передал его своим компаньонам, одним из которых был тот самый Артамонов, поивший вчера моего собеседника.

– Прихожу, понимаешь, – жаловался Завадский, – узнавать, говорят, что забор поставили. Я спрашиваю, как насчет градостроительного заключения. Никакой конкретики, все мол, нормально, не волнуйся.

Я лишь кивал, позволяя Завадскому высказаться.

– Как, говорю, заключение без землеотвода получите? Снова нулем. В общем, мне надоела эта бодяга и я решил сам взяться за дело.

– Очень разумно, – похвалил его я. – Вот только что с базарчиком-то делать?

Оказывается, что пока время шло своим чередом, возле участка, который приобрел Завадский, стихийно образовался базарчик и очень даже неплохо функционировал уже несколько месяцев.

Дело, понятно, осложнялось тем фактом, что территория, на которой располагался этот рынок, входила в метраж, обозначенный в бумагах.

– Знаете что, – немедленно предложил я, в ужасе оглядываясь на открывающуюся дверь кабинета Сидоренко, – давайте я пойду с вами. У меня есть кой-какой опыт в подобных делах, может, и удастся утрясти.

К моей радости Завадский тотчас же согласился и мы чинно проследовали в кабинет.

Сидоренко сделал вид, что привстал из-за стола и с широкой улыбкой предложил нам садиться. Он был явно удивлен моим присутствием, хотя виду не подал – ну пришел Паратов с Завадским, и пришел.

– Я хотел бы начать строительство, – проговорил Завадский, когда Сидоренко пролистал его бумаги и вопросительно посмотрел на их владельца.

– Что ж, – размеренно проговорил хозяин кабинета, – дело хорошее, слов нет. Но, понимаете ли, мы выдали разрешение на торговлю в этом месте одной коммерческой форме. На пять лет. Так что…

– Но позвольте! – взвился Завадский. – По какому праву…

Он говорил минут пять, очень взволнованно и явно не по делу.

Сидоренко слушал его очень спокойно, зная, что плетью обуха не перешибешь.

Когда Завадский закончил свою тираду, Сидоренко открыл рот, чтобы осадить просителя, но тут я решил, что настала пора напомнить о своем существовании.

Дело в том, что ситуация, в которой оказался Завадский, была не так уж и оригинальна.

Одна моя столичная знакомая оказалась поставленной перед аналогичными проблемами и, как ни странно, вполне успешно сумела их решить, даже опубликовав отчет о своих мытарствах в одном из экономических журналов. Так что кой-какой опыт в подобных делах имелся и я решил действовать по уже имевшейся схеме.