Реверсивный самоубийца - Лемор

Девушка, чуть не взорвавшись от стыда, на тяге собственного хвоста вылетела из комнаты, громко захлопнув дверь, увидев, как я начал беспардонно вылезать из-под одеяла. Всё ещё удивляясь такой аномальной стеснительности, начал неспешно одеваться.

Ладно бы она меня до этого не видела, но буквально штаны уже снимала.

Я бы на её месте задумался.

…или это мне, фетишисту конченному, стоит задуматься?..

Одежда подошла мне как раз. Будет жаль, если с ней что-то случиться, но вероятность этого была просто запредельно высокой. Жилетку решил оставить, белой рубашки с плащом мне было более чем достаточно. По-хорошему, забить бы на верх и ходить с голым торсом, и я бы так и поступил, если бы не понимал, что буду выглядеть немного вызывающее. Не варвар, к сожалению. И так вдоволь посветил голой жопой перед двумя школьницами, кучами мужиков и самой настоящей…

Святой? Жрицей?

А хер его знает. В любом случае, её можно опустить, ибо в её непорочности я сомневался больше, чем в свежести лапши быстрого приготовления из магазина напротив.

Лучше слиться с окружением перед тем, как я найду способ уничтожить собственное тело. У меня было понимание, что обычными способами это теперь в принципе невозможно.

До эволюции этого проклятого «класса» я был Носителем Пустоты.

Теперь же уже не носитель, а что-то иное.

— В люди выбиваюсь, — осмотрел я себе в зеркале, и особенно сосредоточил взгляд на своей мрачной роже. — Неудачник.

Вновь вытянул руку, вспомнив про ещё одну новую способность, которую впихнула в меня жестокая вселенная.

Навык: «Искажение Пустотой»

Пространство немного поплыло. Словно руку в воду опустил. Было такое чувство, будто моё тело могло пролезть сквозь прослойки физического мира, забравшись куда-то дальше. Ближайшая ассоциация — протиснуть руку между аккуратно отодвинутых штор. Или не очень аккуратно. Был у меня ещё со школы знакомый проктолог один, он бы лучше ассоциацию придумал.

Интересно, могу ли я себе этой способностью навредить?

Парочку экспериментов показали, что — увы, нет. По крайней мере, у меня не получалось. Тело стало слишком пластичным.

Рин нашёл на улице. Девушка занималась тем, что приводила разрушенные улицы в порядок, подметая мусор и убирая обломки. Подметала не хвостом, к счастью. Завидев меня, девушка сильно удивилась, вновь покраснев.

— Возможно, вам лучше стоит ещё полежать?

— Я не чувствую усталости, — покачал я головой. — У меня было не переутомление, а эволюция класса.

Хвост девушки вновь принялся выполнять акробатические трюки.

— П-поздравляю, Кир-сан! Наверное, у вас очень сильный класс, р-раз вам стало так плохо…

Ага, значит, нормальных людей не должно вырубать после эволюции класса. Понял. Кто бы, в принципе, сомневался. Я догадывался, что классы между собой могли очень сильно отличаться и справедливость давно сделала ноги из этого аниме-мира. Вопрос всё ещё оставался в том, давались ли классы с рождения, или их намеренно нужно было местным развивать.

Впрочем, мне было не настолько интересно.

— Если хочешь, я могу помочь с уборкой, — решил я перевести тему.

Чтобы мои слова имели дополнительный вес, зажёг на руке бесцветное пламя. Лисодевочка видела его в действии, поэтому не сомневалась.

— В-вы… не… не должны…

Девушка, сгорбившись, сжала метлу в руках, начав вытирать слёзы. Не слушая больше лисодевочку, начал покрывать весь хлам с обломками построек пламенем.

Мой внутренний фетишист чуть ли кровью не обливался, видя страдания лисодевочки, раз за разом напоминая мне о том, почему существование — полное дерьмо.

За пределами жизни всего этого нет. Лишь спокойствие и покой.

Сердце в груди чуть сдавило, напомнив про недавний кошмар.

Дел, как оказалось, было ещё много. После того, как мы привели это место в более-менее ухоженный вид, пришёл черед погребения трупов. Я предлагал их ритуально сжечь и предать пустоте, но наши взгляды на нежизнь с лисодевочкой явно отличались, и она хотела похоронить их тела более классическим методом, предав земле.

Польза от этого той же природе была, спешить мне теперь уже точно было некуда, поэтому мы вдвоём занялись тем, что начали перетаскивать тела зверолюдей к заранее вырытым могилам.

Если сначала девушка ещё как-то пыталась мне помочь, то потом её психика вновь начала сдавать, и я занялся этим один. Учитывая, что моё тело не испытывало ни усталости, ни каких бы то не было проблем с поднятием тяжестей, управиться с переносом из подземелья всех мешков с костями удалось к ночи.

Закапывал тела, не делая себе перерывов (зачем?..), тоже я, пусть вновь пришедшая в себя лисодевочка и хваталась за голову, пытаясь избавить меня от лишних обязанностей:

— Кир-сан, вы не должны всё это делать! О-остановитесь, пожалуйста, у-уже ведь ночь…

Я скосил взгляд на елозивший туда-сюда хвост лисодевочки (интересно, как часто ей нужно за ним ухаживать?), примерно передававший её истинные чувства, из-за чего молча продолжил закапывать трупы, не слушая девушку. Лишь, когда она, в попытке остановить меня, вцепилась в грудь, коротко сказал:

— Я не чувствую усталости. Нет, не преувеличиваю. Нет, не шучу. Можешь идти спать.

Нужно было видеть её лицо.

Мой внутренний фетишист поразительно быстро вырвал себе право на существование и прочно умостился на троне.

Лишь ближе к утру удалось закончить все дела. Я готов был простить себе свою слабость перед лисьими ушами и хвостом в тот момент, когда увидел, какой умиротворённой стала лисодевочка, по пробуждению увидев, что все её соплеменники были похоронены как положено.

Девушка, сложив руки, прочитала под нос какую-то молитву, после чего, сделав глубокий вдох, протяжно выдохнула, широко улыбнувшись, повернувшись ко мне.

— Я обязана вам всем, что у меня осталось, Кир-сан. Будьте уверены, я готова поставить свою душу и тело на то, чтобы отплатить вам за всё, что вы сделали! Я сделаю всё, чтобы вы полюбили жизнь!

Я улыбнулся.

— Пытаешься навязать мне своё мнение?

— Как и вы мне! — тут же нашлась с ответом девушка. — Разве это плохо — слушать других⁈

Как знать. Иногда — плохо, иногда — хорошо.

Её хвост начал мельтешить более азартно. Я чувствовал, как девушка полыхала жизнью и желанием жить, найдя себе крайне сомнительную цель. Не мне осуждать чужие цели и желания, но меня смущало, что этой целью стал какой-то случайный дядька со специфическими желаниями, оказавшийся не в том месте и не в то время.

Самым же неприятным было то, что этот дядька — я.

Мой внутренний фетишист плакал. Хотелось придушить и себя, и фетишиста внутри себя. Лисодевочка начала привязываться ко мне, и больше всего меня здесь пугало то, что у неё потом может быть выражение лица, как у моих родственников, когда я впервые проснулся в больнице.

Я даже тому почившему в