Черный кот на рояле, или В возбуждении уголовного дела отказать - Григорий Башкиров

Он держался, как партизан на допросе в гестаповском застенке, не проронив ни слова, до тех пор, пока не увидел фотографию Пальмова в фас и профиль, и не узнал от меня, что это есть опасный преступник. Тут с ним произошло что-то невероятное. Вначале он покрылся капельками холодного пота, потом его лицо стало расползаться в улыбке. Заложив руки за голову, потянулся, и резко вскочив на ноги, чем немало нас перепугал, сбацал чечеточку, после чего в бессилии повалился в кресло. Такое мы видели впервые и очень удивились.

Уставившись на Кузякова, ждали объяснений. Все оказалось, как всегда, до обидного просто. Наш клиент тайно встречался с дамой. По случайному стечению обстоятельств, она же являлась супругой участкового инспектора, к счастью Кузякова, не из нашего отделения. И именно она, буквально за пять минут до нашего появления в адресе, покинула лоно любви. Увидев через дверной глазок Альберта в форме и с табельным оружием, Кузяков понял, что наступил его смертный час: хитрый мент – муж зазнобы, застукал их с поличным. Теперь открывать дверь не имело никакого смысла, и Кузяков наивно оттягивал момент неминуемой расплаты за блуд. Для себя твердо решил – что бы не случилось, любым способом вывести подружку из под жестокого удара. Именно этим и объяснялось упорное нежелание вести с нами дружеский диалог. В заключении он признался, что в жизни не видел более приятного лица, чем на фотографии Пальмова. Мы еще долго общались с Кузяковым, который оказался милым парнем, и на радостях тут же предложил отметить наше случайное знакомство. Не буду скрывать – мы с радостью согласились. А Пальмов? Пальмова задержали на следующий день. Как выяснилось, он действительно проживал в этом же доме, на этом же этаже, в так же расположенной квартире, но… в другом подъезде.

Так что, всяко в жизни может статься, и Петруха, конечно, виноват, но … не виновен.

Глава 8

За стенкой слышу дружный хохот. Петя развалился за своим столом, покуривает сигаретку и самодовольно улыбается. Увидев меня, демонстративно хмурится.

– Ты что на людей бросаешься? – спрашиваю у Бритвина.

– Ты же сам сказал.

– Что я тебе сказал?

– Про насильника. Так и сказал, что Дед работает с насильником. А мое отношение к ним ты прекрасно знаешь. Так что, подставил ты меня по всей программе. Вот Леха соврать не даст – все слышал. Выходит, с тебя пузырь за причиненный моральный вред, – вполне серьезно завершает Петя свой монолог.

– Во-первых, не передергивай. Я совсем не это имел в виду.

– Тем более, что ты имел, то я и ввел. – Бритвин и Краснов громко ржут над этой, по их мнению, очень удачной шуткой. – Гони пузырь. – Еще раз напоминает Петя.

– Да иди ты куда подальше. – Стараясь быть невозмутимым, огрызаюсь я. – Если на то пошло, то рассчитываться со мной должен ты и немеренно. Кто сегодня меня на сутки задвинул? Не ты ли?

– А причем здесь я, – наглея на глазах, говорит Петя, – это к Михалычу все претензии, к нему, неродному.

– Ну и хрен с тобой. Теперь, если что, лучше не подходи.

– А куда ты денешься! Ты же старший, тебе и отвечать за нас всех. – Совсем распоясывается Бритвин. Его словам особого значения не придаю, потому, что понимаю – это ответная реакция за устроенный прикол у «Пельменной».

Хлопает входная дверь и в помещение просто врывается взъерошенный Альберт. Не давая нам раскрыть рот для подобающей оценки столь невежливого проникновения в святая – святых, прямо с порога, выпучив глаза, кричит. – Быстро на выезд!! Убийство. Этого нам как раз и не хватало, успеваю подумать я.

– Ты чего разорался? – обрывает Полякова Воробей. – Вбегаешь, как очумелый, слюной брызжешь. Давай конкретно. Кого убили, где?

Альберт переводит дыхание. – Со «скорой» заявка поступила. Труп женщины в квартире, огнестрел. Соков уже в курсе. Приказал всех в адрес направить. Группу из Главка уже вызвали. Давайте быстрее! – жалобно просит Альберт.

– А Галевичу доложил? – интересуюсь я.

– Он вместе с Михалычем на совещании в управе.

– Адрес-то какой…… Гаврила? – Насмешливо спрашивает Воробей и тут же чертыхается – это его территория. Ни слова больше не говоря, начинает неторопливо собираться. Я тоже одеваюсь, беру дежурную папку и жду Воробья.

– Машина где? – спрашиваю Альберта, заранее зная ответ.

– На ней Соков уехал.

– А как мы, по твоему мнению, до места добираться должны? – раздраженно шипит Птицин,

– Ребята, – мнется Альберт. – А я здесь причем. Сказано, вас направить, вот я и направляю. Доберетесь как-то, своим ходом.

– Ладно, все ясно, – безнадежно машет рукой Воробей. – Поехали на моей. Петро! Будьте с Лехой и Андреем на месте. Я из адреса отзвонюсь, тогда и подскочите. Ну что, вперед и с песнями.

– Милиционера я туда направил. – Вдогонку нам сообщает Поляков.

– Молодец, службу знаешь. – Не оборачиваясь, бросает Толя.

На улице сумерки. Через десять минут подъезжаем к типовой пятиэтажке-«хрущевке» начала шестидесятых годов. Точно в такой же проживаю и я. По обшарпанной лестнице поднимаемся на третий этаж. Вот и нужная квартира. На лестничной площадке стоит постовой.

– Привет, Саня. – Здороваюсь с ним за руку. – В адресе кто есть?

– Только бабка – свекровь потерпевшей. Больше никого. Дверь не заперта, заходите, – добавляет он, видя, что я потянулся к звонку.

Спрятав руку в рукав куртки, берусь за дверную ручку и тяну на себя. Первым захожу в коридор, осматриваюсь. Я нахожусь в ничем не примечательной, трехкомнатной малогабаритке, уже требующей хотя бы косметического ремонта. С кухни, навстречу нам семенит заплаканная женщина весьма преклонного возраста. Воробей выступает вперед.

– Здравствуйте, гражданка. Что у вас произошло?

Женщина указывает на дверь комнаты. – Вот там.

Прошу Анну Ивановну, так зовут бабулю, в комнату не заходить, и открываю дверь. Следом заходит Воробей. Для себя сразу отмечаю, что обстановка в комнате не нарушена. Воробей уже склонился над трупом. Это женщина лет тридцати. Наверное, при жизни довольно миловидная. Что ж – смерть не красит. Ее правая рука откинута в сторону, пальцы полусогнуты. В области груди, чуть слева, на халате имеется отверстие. Ткань вокруг него пропитана уже успевшей подсохнуть кровью. Приглядываюсь. Края опалены. Значит, выстрел произведен в упор. Воробей тоже все прекрасно видит. Больше ничего не трогаем. Скоро должна прибыть дежурная группа. Криминалисты очень не любят, когда кто-то без них суется осматривать место преступления. Обычно этим грешат, в первую очередь, руководители всех звеньев, не относящиеся к оперативным службам, которые, видимо из чистого любопытства, как мухи на г…. мед, слетаются на подобные происшествия. Прекрасно отдавая себе отчет в том, что реально помочь ничем не в состоянии, они все же лично осматривают место и дают указания, которые никто выполнять не будет. Затем, с чувством выполненного долга убывают восвояси, оставив после себя несметное количество четких и смазанных следов, установить принадлежность которых в дальнейшем просто невозможно.

Выходим на кухню. Я присаживаюсь за стол. Воробей встает рядом, прислонившись плечом к дверному косяку. Анна Ивановна молча глядит на меня. Я достаю из папки чистый лист бумаги и ручку. Прошу ее дать мне документы потерпевшей. Она выходит в коридор и сразу возвращается с паспортом. Записываю: «Петухова Татьяна Егоровна, 19… года рождения, место рождения Ленинград, прописана… здесь же».

– Анна Ивановна, кто еще проживает в квартире?

– Я, сын – Николай и Таня… проживала. – Она говорит тихо, вытирая слезы какой-то тряпицей. – Мужа я три месяца назад похоронила.

– Кем Вам приходилась Татьяна?

– Она моя невестка. С Колей поженились пять лет назад. Вот все время и жили здесь.

– А где сейчас Коля?

– Он в командировке. Позавчера звонил. Вот, должен приехать.

Я кратко записываю все, что говорит мне Анна Ивановна.

– Понятно. Расскажите, что произошло сегодня?

Анна Ивановна кладет ладони на кухонный стол.

– Я вчера утром к сестре собралась ехать. Она в области проживает. Таня последнее время себя плохо чувствовала и все время дома находилась. У сестры я заночевала. Позвонила домой и Таню предупредила, чтобы ни беспокоилась. Она сама детдомовская. Кроме Коли и меня, у нее никого не было. Приехала обратно уже после обеда. Позвонила – никто не открывает, хотя знаю, что она должна быть дома. Тогда я своими ключами дверь открыла. Зову ее, никто не откликается. Разделась, зашла в их комнату и вижу…. – Анна Ивановна тихо плачет. – Сразу «скорую» вызвала. Они приехали. Говорят, что здесь милиция нужна. Врач прямо из квартиры и позвонил по 02.

Я откладываю ручку и собираюсь задать следующий вопрос, как дверь в квартиру с шумом распахивается и появляется Соков. Следом за ним вижу Галевича. Я и Воробей выходим навстречу. Михалыч решительным шагом заходит в комнату, где находится труп Петуховой, и некоторое время внимательно осматривается.