Искатель. 1997. Выпуск №6 - Василий Головачёв

Мэр, естественно, работал в мэрии столицы и одновременно был главным координатором «Купола» по связям с другими подобными организациями во всех регионах России, странах СНГ и во всем мире. Его клан контролировал всю торговлю в Москве и ряде крупных городов страны, кроме разве что торговли наркотиками, которую контролировала юго-западная группировка — чеченско-таджикско-узбекская мафия.

Шериф, будучи «шпилевым генералом», то есть куратором работы силовых министерств и ведомств, добрался до Генеральной прокуратуры, а посему имел особый статус дженерози — генерала внутренней безопасности, то есть второго лица в «Куполе», хотя с недавних пор явно метил в первые. К тому же он опирался на такую мощную фигуру в официальных кругах, как начальник информационной службы президента Хейно Яанович Носовой, также метивший в директора.

Все они были разными по возрасту, опыту, характеру, физическим силам и складу ума, но сходились в одном — в жажде власти.

— Пора, господа, заняться чисткой конюшен, — весело начал Георгий Георгиевич, одетый по-домашнему — в спортивный костюм; остальные никогда себе этого не позволяли, одеваясь в темные костюмы с галстуками, привыкшие к этой форме одежды и даже дома редко ее снимавшие. — Нам начинает активно мешать «чистилище», вознамерившееся пошерстить наши ряды, а также подняли головы некоторые депутаты Думы, ошибочно полагающие, что они бессмертны и неуязвимы. Кроме того, начинают раздражать и досаждать чеченцы со своими «акциями во имя Аллаха», в результате чего активизируются правоохранительные органы, а нам приходится лавировать и притормаживать свою деятельность. Надо охладить кое-какие горячие чеченские головы, а если получится — взять их сектор под свой контроль.

— Вряд ли получится, — проворчал Шериф, уже не раз сталкивающийся с хорошо организованной разведкой и системой безопасности чеченской группировки.

— Кое-что изменилось в лучшую сторону, — сверкнул зубами Георгий Георгиевич. — Контора, я имею в виду ФСБ, решила послать в Чечню группу перехвата для ликвидации боевиков, сделавших рейд по России и уничтоживших трех офицеров спецназа и известного писателя Кожемякина. Мы можем под этот шумок приговорить кое-кого из конкурентов как в «чистилище», так и в наркобизнесе.

— Кого именно? — полюбопытствовал Шериф.

— Все удачи «Стопкрима» — результат деятельности его секьюрити во главе с неким Тарасом Горшиным по кличке Граф. Его надо убрать в первую очередь. Ну а имена главных наших конкурентов из южной группировки вы и без меня знаете.

— И как же мы их достанем? — с иронией осведомился Мэр.

— Очень просто, — снова показал великолепные зубы президент «Купола». — Натравим на них «чистилище».

— Это несерьезно, — проворчал Банкир.

— Очень даже серьезно. Вот мой план. — И Георгий Георгиевич, он же Генрих Герхардович Ельшин, генерал ФСБ, развернул перед директорами план воздействия на мешающие структуры, подсказанный ему консультантом, о существовании которого знали лишь немногие люди на Земле.

Они редко собирались вместе, имея возможность установить друг с другом связь из любой точки земного шара, где бы кто из них ни находился. Однако все же случались ситуации, требующие общего обсуждения и принятия решения, и тогда координатор Союза Девяти Неизвестных собирал их в своей резиденции, в храме Гаутамы на Алтае, где он жил уже три сотни лет.

Люди, входящие в состав Союзов Неизвестных, при всех режимах и правительствах ухитрялись сохранять кресла советников президентов, помощников премьер-министров, приближенных царей и королей, экспертов людей власти разного калибра.

Эти люди являли собой реальные правительства стран, о существовании которых не догадывались даже такие специальные структуры, как федеральные агентства безопасности, внешняя разведка и контрразведка, имеющие высокопрофессиональные бюро анализа и сбора информации, если только в них не работали сами Неизвестные, что случалось частенько. Если же кто и начинал догадываться о теневой деятельности известных политических фигур, об ином порядке вещей, то в скором времени исчезал с властного горизонта, уходил в отставку, переводился на другую работу, а то и вообще «случайно» погибал в авто— или авиакатастрофе.

Кардиналы Союзов Неизвестных влияли на любые серьезные события в мире, хотя непосредственно в них и не участвовали. Они предпочитали управлять королями, царями и президентами, а не быть ими. Эти люди корректировали ход истории так, как считали нужным, и власть их была велика, хотя и ограничена в первую очередь — законами «запрещенной реальности», во вторую — иерархами, выходцами из этой самой реальности. И все же кардиналы Союзов Неизвестных, Посвященные в тайны Внутреннего Круга человечества, так давно влияли на жизнь Земли, что стали считать себя едва ли не богами. Психика их изменилась (не без влияния просачиваний в наш мир «проекций» Монарха Тьмы, «отца» человечества, задумавшего новое Изменение), и вместо сохранения информации и контроля над опасными знаниями они стали контролировать бытие, социум, подгоняя его под свои вкусы и пристрастия. В результате войны на планете стали происходить все чаще, масштаб их вырос, а жестокость отдельных сражающихся сторон перешла все допустимые границы. Ибо все чаще начали сталкиваться интересы Союзов, вдруг почувствовавших тягу к абсолютной власти.

Не стал исключением среди них и Союз Девяти Неизвестных, допустивший распад империи СССР (тогда он был Союзом Семнадцати Неизвестных), а ныне правивший Россией. Входили в него уже упомянутый нами Рыков, координатор Союза Бабуу-Сэнгэ — настоятель храма Гаутамы, Головань — заместитель директора Международного института стратегических исследований, Мурашов — секретарь Совета безопасности, главный военный эксперт при правительстве, Юрьев — советник президента по национальной безопасности, Блохинцев — член-корреспондент Академии наук (проживал в Новосибирске), Носовой — начальник информслужбы президента, Грушин — директор Национального банка и отец Мефодий — помощник премьера по связям с религиозными конфессиями и Православной Церковью (жил в Ярославле).

Все они собрались в этот ясный майский вечер сначала во внутреннем дворе храма Гаутамы, олицетворявшем его третий уровень, недоступный даже монахам, а потом в келье настоятеля, оборудованной по последнему слову охранно-сигнализирующей техники.

Бабуу-Сэнгэ, удивительно похожий на будду, чьи скульптуры украшали все покои храма и сторожили четыре угла кельи, меднолицый, желтоглазый, бесстрастный, поднял руку с медальоном, на котором были выгравированы Конгокай и Тайдзокай-мандалы, сказал негромко, сразу переходя на метаязык: