Чародейка. Власть в наследство. - Марина Колесова

— Конечно, шучу, — неожиданно легко согласилась та, — это я, чтоб оправдаться… Не бери в голову.

— Къяра, магия это действительно боль?

— Я же уже призналась, что пошутила, — с раздражением ответила она.

И по ее тону, Виард догадался, что это была не шутка. На самом деле его ученица, уже пожалела о сказанном и не хочет больше говорить на эту тему.

Тренируя Къяру каждый день по двенадцать часов и больше, Виард успел за отведенное ему Владетелем время сделать из нее воина, которого не мог победить сам. Он научил ее предвидеть движение противника и предвосхищать его, используя при этом движение противника и его силу против него же самого, одним словом научил всему, что знал и умел сам.

Маграт был доволен и, забирая дочь, отвел его в сторону и спросил, нет ли у него какой-либо просьбы. Виард тогда только головой отрицательно покачал.

— Если появится, переодень кольцо, — произнес Владетель, — не обещаю что приду так же скоро как раньше, но появлюсь… и Къяре, если ты хочешь, разрешу бывать у тебя.

— Благодарю Вас, Владетель, вот от этого я не откажусь… — Виард приклонил колени. — Вы разрешите мне проститься с ней?

— Да, — кивнул Маграт, — я подожду.

Виард поднялся, подошел к Къяре и тоже опустился на колени:

— Я горжусь, что учил тебя, наследница Владетеля. Если когда-нибудь ты вспомнишь обо мне, и тебе захочется меня увидеть или спросить совета или что-то попросить, знай, мои двери для тебя всегда открыты…

— Встань, пожалуйста… — дождавшись, чтоб он поднялся с колен, Къяра грустно улыбнулась и, тихо и ласково коснувшись его плеча, продолжила: — Ты тоже должен знать, что я очень благодарна тебе за все, что ты для меня сделал… Я надеюсь, что мы с тобой еще увидимся и не раз….

А потом она подошла к Маграту, и они оба исчезли в сияющей арке.

Къяра появилась у него через полгода, возникнув будто бы из воздуха на пороге его избушки. И совершенно в ином обличие. Узнать теперь ее было трудно. Роскошное парчовое платье, расшитое золотом и отороченное мехом. Туфельки на высоком каблуке. Мрачные запавшие глаза, поджатые губы и неестественно прямая спина. Все это до неузнаваемости изменило облик его воспитанницы. От одного ее неприступного вида теперь веяло скрытой угрозой. Подобранные в высокую прическу черные волосы, и великолепная золотая диадема, усыпанная драгоценными камнями, охватывающая голову, лишь усугубляли это ощущение.

Виард сразу, ни секунды не сомневаясь, понял, что привели ее к нему какие-то серьезные неприятности. Однако вида не подал и, радушно улыбнувшись, произнес:

— Никак моя девочка вспомнила обо мне? Я очень рад тебя видеть.

— Я тоже рада, Виард, — проронила она. — Я могу войти?

— Конечно… Проходи, садись к столу. Я с удовольствием напою тебя чаем.

Къяра вошла и опустилась на табурет. Не села, а именно с достоинством опустилась. Виард отметил про себя, что теперь все ее действия и жесты были полны величия, она будто бы снисходила до общения. Он покачал головой и развел огонь в очаге. Потом подвесил над ним чайник с водой, достал с полки две чашки, поставил их на стол, потом подошел к Къяре, положил ей руку на плечо и ласково спросил:

— Девочка моя, тебе плохо?

Кьяра долго молчала, а потом подняла на него глаза и тихо призналась:

— Очень.

В ее взгляде было столько боли, что Виард испугался.

— Что с тобой?

— Лучше не спрашивай, — она отвела глаза, — даже говорить не хочу.

— Тебя наказывают? — спросил ошеломленный Виард.

— Меня нет… Теперь наказываю я… И так, что самой страшно…

— Ну, это не так ужасно, — воин облегченно вздохнул и сел за стол рядом с ней, — я уж подумал, что что-то случилось с тобой.

— Как же ты не понимаешь, что случилось именно со мной. Я стала такая же, как отец, если не хуже… Ты не представляешь, как они на меня смотрят…

— Кто смотрит? — непонимающе переспросил воин.

— Мои ученики…

— У тебя есть ученики? — Виард удивленно воззрился на нее. Бывшая ученица удивляла его все больше и больше.

— Да, — Къяра тяжело вздохнула, — отец постарался.

— И как они на тебя смотрят? Неужели с ненавистью? — усмехнулся он.

— Нет, ненавидеть они не смеют, они боятся… и боятся даже больше чем смерти.

— Значит, тебе проще их учить.

— Я знаю, но мне так их жалко… им так плохо…

— Девочка моя, здесь же все от тебя зависит… видишь, что чересчур сильно наказываешь, умерь наказание.

— Не могу… если я это сделаю, не выживет никто, а так возможно, я сумею кого-то из них заставить прыгнуть выше собственной головы, в переносном смысле конечно…

— Зачем тебе это?

— Владетель пообещал мучительно казнить через два года, хотя теперь уже через полтора года, тех моих учеников, кто не сможет сдать ему экзамен… Это практически нереально для любого из них… Я знаю это, но все равно пытаюсь научить, так как другого шанса у них нет. Поэтому мне приходится быть жестокой… Но знаю об этом только я, поэтому в глазах учеников я изверг, требующий от них невозможного, и строго карающий за невыполнение требований.

— И сколько их у тебя?

— Было десять, сейчас осталось девять… Один не выдержал, погиб… вернее сказать я его убила. И это, вероятно, только начало… Если к концу обучения их останется хотя бы трое, будет неплохо. Так как для любого из них предпочтительнее погибнуть сейчас, чем провалить экзамен.

— Им не позавидуешь… — грустно покачал головой Виард.

— Тебе приходилось убивать учеников? — Къяра посмотрела ему прямо в глаза.

Он выдержал этот взгляд:

— Приходилось и не раз… Кроме тебя из моих учеников не выжил никто… Кто погиб в бою, кого забил я… у меня вспыльчивый характер, особенно был раньше, до того как я стал отшельником, хотя и тебе доставалось. Но среди воинов это дело обычное… выживает лишь один из трех — четырех учеников, а то и меньше…

— Среди магов тоже… Ты считаешь, что это нормально? Что я слишком чувствительная девчонка, незнающая суровой действительности, и жалость излишнее чувство, которое я должна в себе искоренить?

— Нормально или нет, не мне решать… Такова реальность… Ратный труд и магия — жестокие игры, и правила в них суровы. Слабый — погибает, выживает — сильнейший. А жалость для будущей Владетельницы действительно нежелательное чувство, поверь мне. Вот если бы ты должна была стать лишь супругой Владетеля, жалость в твоем сердце была бы более уместна. Но отец готовит тебя не к этому…поэтому на первом месте у тебя должно быть дело, а не чувства.