Сверхновая американская фантастика, 1994 № 06 - Лариса Михайлова

Джейн. Как ты думаешь, на «Эноле Гэй» тоже так считали?

Шестой. Стоп-стоп, моя сладкая, это не по адресу. С атомными бомбами я дела не имел!

Джейн. Тебе их просто не загрузили.

Шестой. Да, черт возьми, и знаешь почему? Потому что Штаты решили их не применять. У нас их было полно, пожалуйста, но по гуманным соображениям их не пустили в ход.

Джейн. А может еще и потому, что у русских они тоже были? (Шестой отворачивается, теряя интерес к беседе.) А потом все их заимели. Англия и Франция, Индия и Китай, Бразилия и Южная Африка, Израиль и Пакистан. И тогда люди успокоились — вот, мол, настоящий Сдерживающий Фактор: НЕИЗБЕЖНОЕ ВСЕОБЩЕЕ УНИЧТОЖЕНИЕ. Теперь никто не осмелится использовать атомное оружие, ибо в этой войне не может быть победителей. В чем-то они были правы, а в чем-то нет. Правы в том, что победителей не оказалось. Гляньте-ка сюда.

Джейн опускает прежнюю декорацию, Шестой и Первый помогают ей, затем отходят на свои места. Все смотрят. На экране опять Наш Городок, но после ядерного удара. Дома и церкви горят. Несколько человек с трудом бредут по грязному тающему снегу к саням, запряженным клячей, — «скорой помощи». Дети в лохмотьях, голодные и замерзшие. Джейн медленно заправляет фалды фрака в лосины и снимает цилиндр.

Джейн. Дело в том, что даже опасность никого не удержала. (Она берет пульт дистанционного управления и переключает каналы. Перед ними мелькают разрушенные Нью-Йорк, Токио, Москва, Пекин, Чикаго, Рио-де-Жанейро, Тель-Авив, Париж, Сан-Франциско, Кейптаун, Рим, Копенгаген, Мельбурн, Сингапур, Мехико, Сент-Луис, Каир, Стокгольм.) Стоило только начать, потом все вместе и закончили.

Второй. (он сердит и растерян). Мне говорили, что такого не должно случиться. Говорили, что войн больше не будет.

Первый. Мне тоже говорили, мисс.

Джейн. Что ж, на этот раз они правы.

Седьмой. (недоверчиво, но с надеждой). Пардон, мадемуазель, так сейчас все еще мир?

Джейн. Да, милый. Правда, для вас это не имеет никакого значения. Вы все равно уже мертвы. (Похлопывает по плечу одного из солдат.) По-моему, вам пора. Вон туда…

Ворча, все восемь солдат встают, забирают свои скамейки, и становится видно, что это простые сосновые гробы. По очереди ложатся внутрь, и каждый последующий помогает предыдущему закрыть крышку. Последнему помогает Джейн. Затем она вновь надевает свой комбинезон, и мы видим, что это не космический скафандр, а костюм радиационной защиты, причем уже весьма поношенный.

Кланяется зрителям.

Джейн. Что ж, счастливого Рождества вам всем, мир на земле и в человецех благоволение. Мира вам, право слово. Я в том смысле, что, в конце концов, война его достижению весьма поспособствовала.

Она смотрит на экран, щелкает пультом, изображение гаснет. На пустой сцене остается только Джейн, высвеченная лучом юпитера.

Перед тем, как надеть шлем, она добавляет:

Джейн. Ведь для чего-то более крутого на Земле просто не осталось действующих лиц.

Дэвид Редд

Как явился Христос в Рождество на Луну[16]

Я — Сара Брэди. Ну да, та самая Сара Брэди. Именно меня угораздило стать постановщиком Второго Пришествия Христа, и, скажу я вам, это было нелегко. На самом деле здесь, на Луне, ничего не дается легко. К тому же, на Луне ли, нет ли — там, где замешан мой ненормальный муж, все неминуемо осложняется и запутывается.

Теперь уже, наверное, все знают, как выглядят интерьеры его лаборатории, той самой, где проводился Эксперимент по Искривлению. Самая обыкновенная, типичнейшая лаборатория Лунной базы. Там Мэтью и работал. Циферблаты, мониторы, силовые кабели и все такое прочее. Вообще-то заправляла всем старая профессор Пибоди с платформы, возвышавшейся над гигантским металлическим узлом сконструированных ею тороидов. Рядом с ней склонилась над приборами ее команда: Фредрик, Тереза, Кришнан, и этот мой ученый недоросль, Мэтью Брэди со своей докторской степенью. Все и вышло из-за него. Уж я-то знаю.

Ну кто еще мог провести последний цикл искривления на максимальной мощности в качестве специального рождественского сюрприза?

Кто, кроме Мэтью Брэди?

Мне да не знать собственного мужа! Никакая профессор Пибоди не сможет убедить меня в том, что это ее вина, что бы там она ни писала в своих отчетах о причинах преднамеренной перегрузки. Я знаю, что случилось. Я просто вижу, как Мэтью в своем белом спортивном костюме произносит с невинным видом: «Ну, ребята, мы за целый день еще ни разу не искривлялись. Давайте-ка устроим себе хорошенькое искривление!»

Могу себе представить, с каким счастливым видом он устанавливал все приборы на максимум, в то время как профессор Пибоди умиленно взирала на это, а остальная банда только посмеивалась про себя.

Думаю, они не ожидали ничего подобного.

Согласно теперешним представлениям, материя находится в непрерывном движении. Если бы можно было растянуть шкалу времени, то твердые предметы предстали бы перед нами, как переменчивые образы, вспышки реальности на субатомном уровне, постоянно возникающие из небытия и исчезающие в следующий миг. Но то, что должно было быть бесформенной дымкой, на самом деле стало организованной системой. Эту систему мы называем Вселенной, которую Бог в своей неизреченной мудрости создал из ничего. Научные исследования здесь, на Луне, позволяют нам увидеть, как именно он трудился над чудом творения. Проводя эксперимент по Искривлению, Мэтью надеялся узнать побольше о технической стороне этого процесса. Задерживая поток частиц с помощью магнитного поля, он пытался преобразовать его в иную форму — в другую реальность.

Вот чего хотели добиться Мэтью, профессор Пибоди и все остальные на Луне в канун Рождества.

Это был последний эксперимент перед рождественскими каникулами.

Интересно, что дернуло его запросить максимальную мощность?

Представьте себе удивительное зрелище. Мерцание прозрачных проводов, потрескивание электрических разрядов, гудение реостатов. Энергия накапливается, мельчайшие частицы входят в резонанс, пока сам воздух не начинает светиться, как хвост кометы, с потусторонней яркостью.

И внутри этого сияния формируется фигура. До странного похожая на человека.

Впрочем, тогда я даже не подозревала, что происходило в лаборатории. Считала, напротив, что в сочельник все должно быть там в полном порядке. Итак, я беспечно впорхнула через шлюз в свою импровизированную студию. Меня согревали мысли о той успешной передаче, которую мы сегодня проведем. Войдя, я жизнерадостно воскликнула:

— Привет всем! Пришлось слегка задержаться в Атмосферных Системах, но прочь тревогу — Сара мчится на подмогу! А теперь давайте начнем нашу программу… а где же все?

Я говорила в пустоту. В студии никого не было. Повсюду только натолканы коробки, покрытые неизбежной тонкой пленкой лунной пыли. Члены съемочной группы отсутствовали. Стон вырвался из моей груди. Это помещение, которое мне разрешили оборудовать под студию, так и осталось складом.

Ни микрофонов. Ни освещения. Ни декораций. Ничего не подготовлено.

Моя голографическая телеаппаратура валялась в углу, как пьяный детский ТВ-робот, при этом немыслимо дорогая клавиатура компьютерной связи, которую мне одолжили Межпланетные Спасатели, покачивалась в состоянии неустойчивого равновесия на покосившемся треножнике. На полу валялись мотки обшарпанного кабеля. Короче, это была самая ужасная видеостудия с тех пор, как Этельред Неподготовленный впервые вышел в эфир.

И как же мне теперь передать наше маленькое рождественское шоу лунного христианского братства нашим друзьям из евангелистской группы Объединенной Лиги Планет?

Хуже того, Командор Хайнэм сообщил мне, что ради специально приглашенной звезды нашего шоу, прибывшей с Сириуса, он договорился о глобальной трансляции, хотя до этого предполагалось, что передачу увидят только в Пасадене. С самого начала у меня к такому сердце не лежало, а теперь еще и… Если в ближайшие несколько часов мне не удастся сотворить чудо, то зрители всего мира не увидят на своих экранах ничего, кроме кучи грязных коробок. Веселого Рождества, ребята, но сегодня у Сары ничего не вышло. Можете судачить об этом хоть до следующего года, дорогие два миллиарда моих зрителей.

На самом деле, моя настоящая проблема как раз в тот момент незримо для меня обретала форму в Лаборатории.

Я запаниковала по поводу пустой студии (не подозревая о том, что предстоит нечто гораздо худшее), но тут обнаружила, что студия не совсем пуста. Один из членов моей команды показался из-за коробок.

Хотя он и стоял ко мне спиной, я узнала широкие плечи и стриженый затылок главного техника Эйба Ван Боука. Он методично приклеивал блестящие звездочки к черной металлической стене. Я сама покрасила эту стену, больше выбраться сюда ни разу за неделю не удалось.