Тихий маленький город (СИ) - Дашевская Анна Викторовна "Martann"

– Спасибо! – я пошла к калитке.

Потом, повинуясь неясному чувству повернулась и снова его окликнула:

– Вот что, Иван Ксенофонтович, вы, как стемнеет, дверь заприте и из дому не выходите, пожалуйста.

– Что это вдруг?

– Ну, вот такая просьба. Пожалуйста, – повторила я настойчиво.

Черты лица его смягчились, и старик кивнул:

– Не выйду.

Всю дорогу я уговаривала себя перестать нервничать, и к моменту въезда в Ростиславль дошла уже до того, что подпрыгнула от гудка едущего рядом грузовика. Водитель высунулся из кабины, неслышно меня обругал и уехал.

Я нашла место, припарковалась, откинулась на спинку сиденья и закрыла глаза.

– Итак, мне нужен план, – сказала вслух. – И план будет такой: сейчас я еду в гостиницу, оплачиваю две ночи и звоню Егорову. Ужинаю в ресторане и смотрю только на левую сторону меню, а цены игнорирую. Завтра с утра отправляюсь в университет. Остальное – по обстоятельствам.

Стало легче.

Первый отель, попавшийся мне на глаза, располагался в здании, чем-то похожем на нашу больницу: старый двухэтажный особняк на набережной, слегка погрузившийся в землю за прошедшие годы. Места в нём были.

Мне достался номер на втором этаже, с окнами во дворик, о котором девушка у стойки портье сказала с тихой гордостью:

– Завтра открываем летнюю веранду нашего ресторана, вы приглашены!

– А что, у вас хорошо кормят? – спросила я рассеянно, вписывая в карточку адрес.

– Да у нас лучшие завтраки во всём городе! Сами увидите. А вечером запланирована программа, и шашлыки. И вообще!

– Очень хорошо, спасибо за приглашение, – я отдала карточку и спросила: – А обслуживание в номерах у вас есть?

– Пока нет, извините.

– Ну, ничего страшного, я прогуляюсь!

Поднявшись в номер, я первым делом вытащила телефон и набрала номер Егорова. Слушала и считала длинные гудки: семь… десять… двенадцать…

На четырнадцатом сдалась, улеглась на кровать и стала думать. Зря, кстати: я не столько разбиралась в ситуации, сколько себя накручивала.

Майор юстиции перезвонил мне минут через пятнадцать, и голос у него был бесконечно усталым, словно он только что вспахал поле и засеял его зубами дракона. Которого ещё предварительно надо было убить.

– Стася, ты как?

– Отлично, – соврала я. – Как ты посмотришь на предложение вместе поужинать? Я в Ростиславле, в отеле «Прибрежный».

– Давай, – не стал он спорить. – Зайду за тобой часов в восемь.

Ну, восемь – не восемь, никто минуты не отсчитывал, но в половине девятого мы уже сидели за столиком в уютном полуподвальном ресторанчике где-то на задворках театра. Кроме нас, здесь ужинала в отдельном зале компания человек из десяти молодых людей, да в дальнем угла шепталась пара. Мы никому не были интересны, и слава богу.

Егоров явно был сильно голоден, да и я, почувствовав запах свежего хлеба, осознала вдруг, что сегодня даже толком не позавтракала. Мы ели молча, не перекидываясь даже обычными фразами типа «Передай соль». Наконец, нам принесли кофе и мороженое, майор ковырнул его и отложил ложечку.

– Рассказывай, что случилось, – велел он.

В ответ я выложила на стол свою тетрадку и открыла на первой странице, где записала схему пропаж и свои соображения по этому поводу. Прочитав, Егоров вернулся к верхней строке и просмотрел записи ещё раз, потом взглянул на меня.

– Что ты думаешь?

– Что завтра-послезавтра оно будет искать новую жертву. Или более крупную, или более разумную. И я боюсь.

– Правильно делаешь, – кивнул он. – Слишком храбрые лежат на городском кладбище.

Официантка бесшумно появилась возле нашего столика, так что я даже вздрогнула. Она спросила:

– Ещё что-нибудь желаете?

– Знаете, а принесите мне коньяку, – попросила я. – Какой у вас есть приличный?

– Армянский не советую, он к Еревану даже не приближался, – она вдруг улыбнулась. – Возьмите вот этот, грузинский. Этот точно настоящий.

– Давайте, – я подумала ещё чуть-чуть и кивнула. – Да, точно – грузинский коньяк, граммов сто пятьдесят. И какой-нибудь сыр, типа сулугуни.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

– Триста граммов коньяка, девушка, – вмешался мой кавалер.

– Будем кутить? – спросила я, когда официантка ушла.

– Тебе надо расслабиться, а я устал. И вообще, как кто-то сказал, кефир тоже не решает проблем, но коньяк хотя бы пытается.

Мы молчали минут десять, и молчание было уютным. Правильным.

Коньяк оказался хорошим, мягким и чуть сладковатым, и я почувствовала, как ослабевает тугая пружина, скрутившая мои внутренности сегодня с утра.

– Что мне делать? – спросила я наконец.

– Пока – ничего. Ты сколько собираешься здесь оставаться?

– До послезавтра максимум.

– Очень хорошо. Завтра я доложу руководству о возникшей ситуации, соберу группу, и мы поедем в ваш городок все вместе. Там ты пойдёшь к себе домой, поливать помидоры…

– Огурцы.

– Ладно, хоть тыкву. А мы отправимся ловить жруна.

– Кого?

– Если бы я был трезв, – ответил Егоров, помолчав. – Если бы я был совершенно трезв, я бы сказал что-нибудь вроде «не забивай этим свою хорошенькую головку» и отправил тебя в гостиницу.

– Но?..

– Но, поскольку трезвость моя относительна, у меня есть предложение. Мы сейчас дойдём до моего дома, сядем спокойно, и я расскажу тебе, кого вызвали ваши кирилловские умники, и почему до послезавтра можно не волноваться.

Как оказалось, жил майор совсем рядом, ресторанчик этот был у него «придворным». Придверным. Небольшой двухэтажный дом украшала пара кариатид, поддерживавших арку, ведущую во двор.

– А где же вход? – спросила я. – Пахнет как, что тут у вас цветёт?

– Шиповник у нас во дворе, – отвечал Егоров, под локоток ведя меня между кариатидами. – Мама моя посадила белый шиповник, вот он и пахнет.

– Мама? – я остановилась. – И что она подумает, если ты вот так ночью приведёшь женщину?

– Ну, я предполагаю, что она бы кинулась застилать для тебя диван в гостиной, – усмехнулся он. – Но в данный момент мама проводит время у сестры в Ереване, и домой пока не рвётся.

Со двора в дом вели две двери. Майор ключом отпер левую, и мы поднялись по крутой лестнице.

– Правый вход – на первый этаж, – пояснил он. – Но там уже лет пять никто не живёт. Музей-квартира художника Стратонова. Примерно пять посетителей за год.

– Никогда о таком не слышала, – честно ответила я.

– И не надо. Ну вот, милости прошу, будьте моей гостьей, сударыня…

Я повернулась к Егорову и хотела что-то сказать, но споткнулась о коврик и покачнулась. Он меня подхватил…

По сей день не знаю, кто из нас первым потянулся к губам другого, или это сделали мы оба, коньяк ли сказался, необходимость сбросить напряжение или что-то ещё…

Через какое-то время мы собрали разбросанную по прихожей одежду, перебрались в спальню и повторили всё на широкой удобной кровати. Не без блеска повторили, надо признать; невольно сравнивая, я подумала, что Максу есть чему поучиться. С другой стороны, что мне за дело теперь до его постели?

– Слушай, майор юстиции, а тебе к скольки на работу? – спросила я, получив возможность отдышаться.

– К восьми, – ответил он, откупоривая бутылку просекко. – Наплевать, позвоню и навру что-нибудь. Я уже две недели мечтаю выпить игристого с тобой, обнажённой и в моей кровати. И ещё нам надо обсудить твоего зверя.

– Он не мой, – ответила я, мрачнея и отодвигая бокал. – И очень хотелось бы знать, чей именно, чтобы открутить ему голову.

– Тьфу ты, опять я всё испортил!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

– Нет, не ты. Но я хочу знать, кто именно взял и принёс… – я поискала слово, но на язык просилась только обсценная лексика. – Кто принёс эту гадость в мой город! И что это за гадость – тоже хотелось бы знать.

– Ладно, давай поговорим об этом. Только не здесь, не хочу портить сладостные воспоминания обсуждением жруна. Сейчас, погоди минутку.