Отверженные (СИ) - Риз Лаванда

- Попался, ангелочек…

Меня разбудила боль. Казалось, если я открою глаза, моя голова взорвётся к чёртовой матери. Вспомнив, что этому предшествовало, я застонала.

- Эй, - я уже не могла спутать прикосновение этих нежных пальцев.

- Нэш! – распахиваю глаза, рвусь к нему и висну на шее. Как же я рада, что он жив, что мы оба живы. – Ты убил его? – только сейчас замечаю, что мы с ним сидим на земле в посёлке Одичалых, и люди снова собрались вокруг нас с факелами.

- Лучше, мы его поймали и привязали к столбу. Давай попробуем подняться.

   Что было не так уж легко сделать, у меня дико кружилась и раскалывалась голова, а ещё меня тошнило и накрывала небывалая слабость:

- Кажется, у меня сотрясение. … Это ты меня принёс?

- Кому же я мог тебя ещё доверить, - в его голосе угадывалась улыбка, Нэш тоже был рад, что я жива. Обнимая меня, он поддерживал меня на ногах.

- А теперь посмотри на него, и скажи нам кто этот придурок.

- А вы разве не знаете? – спросила я, глядя на распятого на столбе молодого мужчину. Его лицо было разбито, одежда почти изодрана в лохмотья, видно, пока Одичалые волокли его в посёлок, они изрядно его поколотили. Но в данный момент я не испытывала ни капли жалости к этому пленнику. Наоборот, меня переполняло удовлетворение.

 - Здесь ему самое место. Мучительная смерть будет для него достойным наказанием. Это Виктор, правая рука Ронана! Это …твой приз, Нэш.

Подойдя ближе, я встретилась глазами с этим ухмыляющимся подонком, который даже в преддверии смерти высокомерно скалился:

- Вижу, ангелочек, убить меня собралась? Только за мою смерть уже заплачено. Ты не представляешь, как ты ошиблась, малышка, - процедил он, разбитым ртом.

- Видно, не так уж сильно, раз Ронан послал тебя. Слишком самоуверенно было соваться сюда одному, Виктор. Меня наслаждает мысль, что ты будешь подыхать медленно, - прошипела я.

- Как и Соня, - ядовито ответил Виктор, явно предвкушая мою реакцию. – Её наказали за то, что она была плохой наставницей для тебя.

…В моей душе вдруг всё взмыло чёрной волной удушающей ярости. Соня была мне как мать, она научила меня всему, что я знала и умела, научила чувствовать и понимать. И уж конечно она не заслужила быть казнённой мне в наказание.

- Джона, позволь мне сделать первый удар! – метнула я свой взгляд на предводителя Одичалых, внимательно наблюдающего за мной, словно я сдавала какой-то личностный тест.

- Подайте нож Лаванде! – согласился Джона. – Только не перестарайся, здесь многие жаждут мщения.

- И щипцы, - добавила я, срезая ножом остатки одежды с Виктора.

Я не была поклонницей смерти, не была её сеятелем, не страдала её жаждой, но я была дитя этого острова. Я чувствовала потребность отплатить виноватому той же ценой. Таковы были законы справедливости в созданном нами мире. Кто-то протянул мне деревянные щипцы. Одичалые не сводили с меня глаз и я знала, кто следил за мной больше всех. Нэш.

- Надеюсь, это затолкают тебе в пасть, когда доставят посылкой Ронану, - оттянув щипцами его мужское достоинство – я одним сильным ударом воткнула нож в столб, отсекая плоть и личный инструмент насилия Виктора. Его вопли боли заглушили дружные вопли ликования Одичалых.

Забили барабаны. Теперь каждый имел право оставить на теле врага отметину от своего ножа. Кровожадность мщения считалась нормой. Виктору отрезали уши, рассекли лоб, исполосовали грудь. Сделав надрез вдоль рёбер, Нэш сунул в рану руку, сломав и выдернув кусок ребра Виктора.

- На память, что я отомстил за свою сестру, - процедил он, теряющему сознание Виктору.

- Он отнимет её у тебя, - пробормотал Виктор. Жизнь потихоньку угасала в нём. Глаза стекленели. Завершающий удар надлежало сделать предводителю. Искусно заточенным копьём Джона пронзил его сердце.

Но значение последних слов Виктора поняли все.

- Его нужно уничтожить раньше, - изрёк за нашими спинами Темп. – Пока Ронан не спустил всех своих шакалов, проливая ещё больше крови.

- Мой брат не так предсказуем, он коварнее, - заметила я вслух. – Скорее всего, он заставит меня прийти к нему самой.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

- Нет!!! – категорично рявкнули Нэш и Джона, причём в один голос.

- Я и не сказала, что собираюсь сдаться. Нужно его перехитрить. Но как ни тяжело с этим смириться, у нас нет другого выхода, как ждать следующего шага Ронана.

- Ты умна и особенна, - произнёс Джона своим неспешным тихим тоном, загадочно прищурив глаза, но его слова плохо подействовали на Нэша. Вот что значило «спасть с лица».

- Спасибо, - тряхнула я тяжелыми волосами, которые так и не успела заплести. – Теперь я могу считаться одной из вас?

- Ты можешь быть с нами Лаванда, но никогда не станешь одной из нас, - потряс меня Джона. – Я же сказал, ты особенная. В разделении на касты был смысл, они не зря считались высшими созданиями. Из-за особых качеств. Они просыпаются в тебе, даже если твой род потерял генеалогическую связь.

- Я верю в то, что каждый человек наделён особыми качествами и перед создателем мы все одинаковы, - возразила я. – Я отрицаю чьё-либо превосходство, но признаю силу лидера. Свободна ли я в твоей колонии, Джона и могу ли рассчитывать на равные права с твоими людьми?

- Определённо можешь, - согласно кивнул Джона. – И что же ты выберешь?

- Врачевание и Нэша, - улыбнулась я, заметив, как при этом спокойно расправились плечи Нэша.

- Прекрасно. Это ещё раз подтверждает мои мысли, - ответил Джона, распуская нас всех кивком головы.

А чем мне ещё было заниматься, как не тем, что я умела лучше всего?

Меня с семи лет уже начали привлекать ухаживать за раненными, меня брали с собой собирать травы, постепенно рассказывая о человеческой анатомии. Мне это нравилось, я чувствовала себя спасительницей.

 И мой выбор Нэша так же был вполне очевиден. Я не хотела чувствовать себя одиноко здесь, среди чужих мне людей, где я совершенно не имела возможности быть с Темпом.  К тому же между мной и Нэшем что-то возникло, он оказался неплохим парнем, и мне с ним было удивительно хорошо. Непривычные ощущения, волнительные, но кажется, естественные.

Пока мы шли до лазарета, мы оба молчали, взбудораженные произошедшим, и собственными мыслями. Слишком много чего случилось, слишком внезапно и стремительно.

- О чём ты думаешь? – первым заговорил Нэш, и то только тогда, когда мы оказались внутри.

- О разном, много всего, - устало отвела я. – Но лучшее решение – это просто лечь спать. Безумно длинный день. И у меня всё ещё раскалывается голова.

- Я останусь, - посмотрел на меня Нэш.

- Как хочешь.

- В смысле не только переночевать. А вообще, - говоря это, Нэш сдерживал в себе сильное волнение. – Для меня ты уже стала одной из нас, Лав. Там … на площади … для меня это тоже много значит.

- Хорошо, я стану тебе верной подругой, - тихо ответила я, устно заключая с ним «союз сердца». Это было что-то типа помолвки, устная договорённость.

Теперь в подтверждение серьёзности своих намерений Нэш должен будет прилюдно преподнести мне подарок, и если я его приму – мы официально станем парой. А если я захочу за него замуж – подарок должна буду сделать я. Таковы были правила.

Мне понравилось засыпать на его плече.

Почему так случается?

Совершенно чужой тебе человек входит в твою жизнь и становится близким, ты невидимо срастаешься с ним, со звуком его голоса, с запахом, с манерой смотреть на тебя. Становится важным, что он подумает или скажет по тому или иному поводу. Тебе нужно знать где он, если он не рядом, как он в общем. Начинаешь скучать и ждать следующей встречи. Его внимание и ласка становятся потребностью, и ты даже не замечаешь, как вы становитесь одним целым. Всё-таки люди удивительные создания, противоречивые, страстные, ищущие. … Каков же должен быть размер боли, когда ты теряешь того, с кем срослась твоя душа? Невосполнимая, не зарастающая дыра. Ноющая, ежесекундно напоминающая о себе. Как раз то, что творилось сейчас с Темпом. Возможно, он даже не хотел заглушать эту боль. Хотел помнить свою Эмми, поддерживая в себе жажду мщения.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})