«Орден меченосцев». Партия и власть после революции 1917-1929 гг. - Павлюченков Алексеевич

Далее следовали откровенные нападки на Ленина: «Личность общепризнанного, бессменного и неоценимого руководителя российской и мировой революции тов. Ленина, — звучало в тезисах, — не может не играть здесь роли. У вождя пролетарской диктатуры политические интересы и способности подавляюще господствуют над организационными. Забота об обеспечении политически преданными и послушными людьми, чисто "деловыми фигурами" руководящих мест, господствовала у тов. Ленина еще в эмигрантскую эпоху и особенно проступила за последние годы». Поэтому происходит подбор людей, связанных эмигрантскими и кружковыми связями, а также безыдейных, легко подчиняющихся работников. В такой среде возникает не только разложение нравов верхушки, но, главное, начинается «омертвление центрального советского и партийного аппарата».

В каком же монастыре автор советует искать спасение партийной коммунистической души? Спасение от бюрократизма верхушек правящего аппарата следует искать в «духе и методе самоуправляющейся периферии»[86], то есть в них, в «стоящих на почве партийно-пролетарской психологии, проникнутых привычками общественных деятелей последовательных сторонниках демократического централизма»[87]. И, следовательно, необходимо влить в состав руководящих органов и Цека массу работников с мест, дабы «парализовать» индивидуальные слабости двух главных вождей революции[88]. Децисты убедились, что все победы на конституционных советских фронтах практически не имеют значения, если в ЦК партии их совершенно игнорируют, еще на IX съезде сапроновцы яростно боролись за состав Цека — это был главный вопрос для них.

В сентябре 1920-го года своеобразным ответом Москвы на эти усиливающиеся притязания «совершенно преданных партийному делу и связанных с низами и периферией» децистов явилось специальное письмо ЦК РКП(б) «Всем партийным организациям, всем членам партии». В письме отмечались тревожные симптомы разложения партийных рядов на «верхи» и «низы», то есть обострение угрожающего противоречия между средним звеном ответственных работников и рядовой массой партийцев. Поводом для издания столь откровенного циркуляра послужило июньское обращение в Центральный комитет партии секретаря ЦК Е.А. Преображенского, в котором указывалось, что на целом ряде губернских конференций, до и после IX съезда партии, «обнаружилась резкая борьба т. н. низов партии с вехами». Борьба проходила под лозунгами: «Долой обуржуазившихся лжекоммунистов, генералов, шкурников, долой привилегированную касту коммунистической верхушки!» «Можно смело утверждать, что последние лозунги встречают сочувствие у большей части рядовых членов нашей партии и разложение наших рядов по этой линии увеличивается с каждым днем», — писал Преображенский[89]. Как он утверждал, в его секретарском портфеле накопилось около 500 дел подобного характера, но наиболее сильные конфликты отмечались в Самарской, Северо-Двинской, Уфимской, Рязанской, Донской, Оренбургской, Брянской, Орловской и Тульской губерниях[90].

Конференции РКП(б) являлись собраниями высшей партийно-государственной бюрократии. Парадоксально, что вопрос о «верхах» и «низах» в партии обострился не где-нибудь, а в сонмище нового чиновничества. Это оказалось возможным потому, что проблема «верхов» и «низов» стала оружием Секретариата ЦК против бюрократии средней руки на местах.

Примечательно, что в некоторых случаях события были связаны с рождением нового оппозиционного течения в партии, предъявлявшего свои претензии уже не только и не столько к кремлевской верхушке, а именно к рекламировавшему себя в качестве истинно «демократического» среднему слою партийно-советских функционеров. В ноябре 1920 года Оргбюро вынуждено было обратить особое внимание на конфликт, разгоревшийся в Тульском губкоме РКП(б). Обстоятельства конфликта оказались тесно связанными с борьбой группировки децистов с новым течением, активно проявившим себя в тульской губернской парторганизации и получившим приобретшее впоследствии всероссийскую известность, название «рабочей оппозиции». Специальная комиссия Цека во главе с Артемом, направленная для разбирательства тульского скандала, в своем отчете указывала, что конфликт имеет давнюю историю. «Ни в одной из наших парторганизаций во всей стране не было таких длительных и глубоких конфликтов, которые протекали в тульской организации»[91].

Немаловажно то, что все время гражданской войны положение губкома РКП(б) в рабочей Туле было весьма непрочным. На выборах в городской Совет большинство оружейников Тулы, постоянно охваченных стачечным настроением, упорно отдавало предпочтение меньшевикам. Коммунистическая власть удерживала свое положение в городе и на предприятиях лишь за счет методов Чрезвычайной комиссии и разного рода уполномоченных центра, назначенцев и особых троек.

Не доверяя даже рабочим-коммунистам, полностью игнорируя внутрипартийную демократию, тульский губком не назначал своих перевыборов с самой осени 1918 по февраль 1920 года, когда только и был созван 2-й губернский партийный съезд. На этом съезде руководству губкома был поставлен в вину полный автократизм в партийной и советской работе, полное отсутствие связи с широкими рабочими массами, утверждение системы ставленничества, покровительства угодным лицам и тому подобное. Как отмечалось в докладе комиссии, съезд избрал новый состав губкома в большинстве из «так называемой рабочей оппозиции, возглавлявшейся тов. Копыловым»[92].

Однако «рабочая оппозиция» не имела необходимых сил с достаточной теоретической подготовкой и административных навыков для того, чтобы провести в жизнь свою программу. Наиболее опытные, старые члены губкома ушли в глухую оппозицию по отношению к сторонникам Копылова. Отныне их деятельность была направлена только на доказательство того, что «рабочая оппозиция» не в состоянии справиться с делом, а также на подготовку провала своих противников на очередной губпартконференции. Всех несогласных со своей линией группа Осинского (а именно децист Осинский в качестве председателя губисполкома долгое время до того утверждал свои «демократические» принципы в Туле) шельмовала как «махаевцев» и «шляпниковцев» — «термин, до сих пор совершенно неизвестный в нашей партии», подчеркивалось в докладе комиссии Артема[93]. Внутри организации создались фракции, внутри же фракций велась конспиративная работа, которая была уже совершенно скрыта от внимания партийной организации.

Группировка «рабочей оппозиции», не сумевшая оказать достойного отпора децистам во фракционной борьбе, потерпела поражение на 3-й губпартконференции в конце мая 1920 года. После этого сторонники Осинского получили полную возможность действовать в соответствии с заявленными децистами принципами опоры на массы, свободы критики и рабоче-крестьянской демократии. Но, как гласит доклад комиссии, после 3-й партконференции началась расправа над инакомыслящими, в ходе которой «вырабатывались навыки безответственности, протежирования… создавалась диктатура вождей… все стало основываться на доверии и личном подборе»[94]. Это фактически развалило партийную организацию. Между маем и ноябрем 1920-го года ее численность сократилась в два раза и, главным образом, за счет выхода рабочих.

После возвращения децистов, оружпатронные заводы Тулы в июне потрясла невиданная по масштабам забастовка, которую удалось погасить только арестом свыше 3500 рабочих. Сами тульские децисты впоследствии объясняли Ленину причины забастовки именно периодом организационной и идеологической расслабленности в коммунистической организации Тулы во время триумфа «рабочей оппозиции», указывали на ее политику «коммунистической керенщины»[95].

Таким образом, рождение нового, более глубинного течения «рабочей оппозиции» в компартии децисты первыми встретили с не- скрываемой враждебностью. Юренев в известной брошюре в октябре 1920 года утверждал: «Линия на механическое "орабочение", если бы она начала проводиться в массах, должна была бы встретить со стороны партии самый жестокий отпор, ибо ни к чему другому, как к сугубейшему развалу партии и жесточайшим склокам, она не привела бы»[96]. В борьбе против «рабочей оппозиции» за власть в Туле представители децистов проявили совершенно те же качества, за которые они привыкли гневно бичевать с московских трибун центральную власть. Сверх того, представители среднего звена руководства оказались еще более нетерпимыми по отношению к идущим снизу критике и покушениям на их власть.

В течение 1920 года «рабочая оппозиция» вызревала по всей московской периферии и к осени оформилась в столице из группировки, в которую вошли в основном руководители профессиональных союзов: председатели ЦК отраслевых профсоюзов А.Г. Шляпников, А.С. Киселев, Н.А. Кубяк, И.И. Кутузов, ответственные профработники С.П. Медведев, Ю.Х. Лутовинов и другие видные представители столичного политического света, в том числе и А.М. Коллонтай. Эта группировка впервые выступила под названием «рабочей оппозиции» в сентябре, на IX партконференции, обсуждавшей поставленный письмом о «верхах» и «низах» острый вопрос о злоупотреблениях и неравенстве в партии.