Страшная сила - Дия Гарина

– А у меня документов нет, – пробормотал кубинец. – Может, и так обойдется…

– Стойте! Не тащите его. Дайте мне посмотреть, – прикрикнула я, и осторожно расстегнула на брате куртку.

Темное пятно, расплывшееся на светло-сером свитере, оказалось совсем небольшим. Странно. Ну и что, что странно! Зато обнадеживающе.

– Давайте домой! – распорядилась я, немного успокаиваясь. – Отец разберется, что к чему. Если надо в больницу, он Хуана и без документов устроит.

Мы как могли быстро затащили кубинца на четвертый этаж, и под мамины охи положили на диван в гостиной.

– Ножом, говорите? – переспросил Валерий Евсеев, осторожно снимая с Хуана свитер и, вглядевшись в небольшую кровоточащую ранку в правом подреберье, отрицательно покачал головой. – Скорее, шилом. Или даже тонкой заточенной спицей.

– Это опасно? – Как всегда после первого приступа эмоций, голос у мамы стал абсолютно спокойным.

– Пока не знаю. Все зависит от того, насколько глубоко его пырнули. Так больно, Хуан? А так? А вот так? Хорошо. Даже отлично!

– Он жить будет? – прошептала Эля, не отрывавшая глаз от пальцев отца, порхающих вокруг раны; или, я бы даже сказала, – ранки.

– А куда он денется? – усмехнулся отец, и я облегченно вздохнула, только сейчас сообразив, что дышала до этого едва ли в четверть глубины. – Это даже не ранение. Так, укол какой-то.

– Но ему было очень плохо… – Эля снова положила руку Хуану на запястье, вызвав во мне приступ праведного гнева.

– Это потому, что они меня сначала ногами пофутболили, – пояснил Хуан. – До сих пор вдохнуть больно.

– Ничего, до свадьбы заживет, – хмыкнул отец, перехватив томный взгляд моей подопечной. – Как это случилось?

– Машина забуксовала на повороте, – встряла молчавшая доселе Наташка. – Водитель попросил Хуана подтолкнуть. Он вышел, а тут четверо в черных масках… Хуан как раз начал машину толкать, их даже не заметил. Все так быстро произошло… Водитель испугался, и газу. Мы с Элей еле-еле остановили его, и бегом назад. А этих уже и след простыл. Только Хуан в позе зародыша на дороге лежит. Хорошо, «Волга» мимо проезжала…

– Понятно, – кивнул отец. – С этим позже разберемся. А сейчас, Ника, сбегай в круглосуточную аптеку на Пролетарской. У нас тут даже йода нет. Ну и еще кое-чего купи; что – я напишу. А деньги…

– Не проблема, – подал голос Павел. – Проблема в том, что я не знаю, где тут аптека.

– А причем тут ты? – не поняла я.

– Притом, что ты никуда не пойдешь! Неужели не ясно, что это нападение – не случайно. Похоже, ваш химический магнат пошел ва-банк. Это – последнее предупреждение.

– Да, похоже… – Мама зябко повела плечами, и обратилась к бывшему омоновцу: – Но разве вам не опасно выходить? Вы ведь объявили себя нашим адвокатом. Не боитесь, что…

– Не боюсь, – усмехнулся Павел. – Я другого боюсь. Но это – уже мои проблемы.

– Я покажу аптеку, – вызвалась пионерка-Наташка. И, поймав мой взгляд, потупилась. – В этих переулках сам черт ногу сломит. Павел ни за что ее сам не найдет…

– Тогда уж я покажу. – Мои руки против воли уперлись в бока. – Я в этот район еще на бальные танцы бегала! Эля, куда ты мой шарф подевала?

– Ты никуда не пойдешь! – Павел ухватил меня за воротник у самой двери. – Только через мой труп.

С этими словами он стянул с меня шапку и, зло щуря глаза, приготовился пресечь мое сопротивление в зародыше. А я некстати вспомнила, как медленно гасли в этих глазах зеленые огоньки, когда пули, выпущенные в меня третьей женой бизнесмена Челнокова, вошли Павлу в спину. И не смогла возразить ни слова.

Наблюдавшие за инцидентом родители, несмотря на серьезность ситуации, имели жутко довольный вид. Господи, неужели они думают, что у меня с Павлом может получиться хоть что-нибудь путное?! Похоже, именно это они и думали. По крайней мере, мама. Она еле сдержала улыбку, когда Павел, отпуская мой воротник, безапелляционно заявил:

– Жена мне будет нужна живая, и желательно здоровая!

– А Наташка, значит, и мертвая сойдет, – ляпнула я, совершенно выбитая из колеи таким предложением руки и сердца.

– Типун тебе на язык, Ника! – Мама даже голос повысила, что случалось с ней крайне редко.

В результате ожесточенных дебатов было решено отпустить Павла одного, снабдив подробной схемой маршрута с самыми точными указаниями. Схему чертили все. И, как всякий коллективный труд она настолько запутала ушедшего в ночь Павла, что вернулся он только через полтора часа, доведя всю нашу женскую половину до состояния, близкого к панике. Когда же целый и невредимый господин адвокат наконец-то позвонил в дверь, то от желающих открыть ему в прихожей сделалось до невозможности тесно.

Вернувшийся Павел, как оказалось, прихватил вдобавок к медицинским лекарствам еще и общенародно проверенные временем лечебные средства. Естественно, сорокоградусные. А кроме того, кое-какие предметы первой необходимости, которые в пустой квартире пришлись как нельзя кстати.

– А он еще и хозяйственный… – как бы между прочим заметила мама, пронося мимо меня несколько рулонов туалетной бумаги. – А ты…

– А что я? Я спать пойду.

Телефон настойчиво звонил, побуждая хозяина выплыть из черного моря сна. Сумбурного и алогичного. Откуда же было телефону знать, что именно сегодня его владельцу наконец-то удалось заснуть раньше пяти утра. Мобильник раз за разом играл «Пионерскую зорьку», пока короткие узловатые пальцы, чуть не промахнувшись в темноте, нажали кнопку отзыва.

– Слушаю, – последовал короткий заинтересованный ответ, не давая мобильному собеседнику усомниться в том, что его звонка с нетерпением ждали.

– Дело сделано. Все как договаривались.

– Чисто? – Меранский, заснувший на нерасправленной кровати, приподнялся на локте.

– Почти, – замялся звонивший. – Пришлось немного помять объект.

– Черт тебя подери! Я же русским языком сказал: аккуратно! – рыкнул разбуженный мужчина, заставив собеседника поспешно оправдываться:

– По-другому не получилось бы. Никак. Это я вам говорю.

– Ладно, не дрожи. Что сделано, то сделано. Остается только ждать результата. Будем надеяться, что я и ты старались не впустую… Спокойной ночи. Привет супруге передавай, если она у тебя еще не спит.

Не дослушав вежливого ответа, Анатолий Васильевич широко зевнул, с удовольствием потянулся, и, убедившись, что теперь до пяти утра однозначно не заснет, зашаркал на кухню. Бессонница, чтоб ее!

Бессонница, чтоб ее… Я битых два часа ворочалась на диване, надеясь погасить мельтешивший в сознании клип, вкривь и вкось скроенный из сегодняшних событий. И самое отвратительное заключалось в том, что человек, который мог бы избавить меня от бессмысленного созерцания темноты, не придет ни за какие коврижки. И правильно поступит. Что ему делать со мной, если рядом на диване сопит умаявшаяся Наташка, а на полутораспальной кровати у противоположной стены ворочается во сне мама?..

Даже не припомню, кто настоял на подобном распределении. Наверное, никто – самой собой получилось. Просто, папе нужно быть рядом с Хуаном. На всякий случай. Маленькая ранка хоть и казалась неопасной, упорно продолжала кровоточить. Похоже, острие задело какой-то крупный сосуд. Так что Павел, ночевавший с Элей в маленькой комнате, мог теперь ни на что не рассчитывать.

Промучившись еще немного, я осторожно поднялась и, стараясь не слишком скрипеть новехонькой дверью, выскользнула в коридор. Маршрут мой, после выпитых перед сном трех кружек чая, был закономерен, как растущая инфляция. Проходя мимо гостиной, где спали отец с братом, я пересекла узкую полоску света, и поняла, что ошиблась. Они не спали. Тихий разговор, доносившийся из-за неплотно прикрытой двери, завершился испанским ругательством Хуана и приглушенным стоном.

Как я оказалась возле щели, сквозь которую устремлялся в коридор свет двурогого торшера, теперь не вспомнить. Утешая себя тем, что я все-таки женщина, и ничто женское, в том числе и любопытство, мне не чуждо, я заглянула в комнату. И уже не могла оторваться.

На освещенной ярко-розовым светом кровати, закусив губу, лежал Хуан, а сидящий на краешке отец вводил ему в ранку толстенную иглу огромного шприца. Ноги мои приросли к полу, а язык примерз к гортани, так что мне оставалось только безмолвно наблюдать, как заполняет пластмассовый цилиндр кровавое содержимое. Б-р-р!

Не успев толком осознать, что же здесь такое творится, я была вынуждена со всех ног броситься в ванную. Видать, совсем нервы расшалились, если такое вполне невинное зрелище может вызвать у меня приступ тошноты. Ведь даже соображать перестала, пока не услышала приглушенный голос Павла, доносившийся из ванной, дверь которой я уже приготовилась распахнуть.

– Да. Да, вы правильно меня поняли. Разговор окончен. Я устал, и не собираюсь тратить на вас драгоценное время. Мой ответ вы получили. Вот и закончим на этом.