Иметь банкира. Столичная Love Stori - Оксана НеРобкая
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я стою и прикидываю, что он имел в виду? И каковы мои дальнейшие действия? Метрах в четырех от меня открывается дверь, оттуда выходят несколько человек. Один из них, интеллигентного вида, укоризненно качает головой:
– Девушка, вы что хулиганите? Срываете съемочный процесс!
– В помещении и без того отопления нет, а теперь еще и окно выбили! С ума посходили! – жалуется женщина рядом стоящему и дует на ладони.
Молча внимаю гневным репликам окружающих. До меня начинает доходить.
– Да что там такое? – слышится из окна. Поднимаю взгляд и вижу Пашкин силуэт. – Лидок? Ты? Что ты здесь делаешь?
Для избитого до полусмерти он слишком резво выбегает на улицу. Бородатый кричит ему:
– Твоя знакомая, что ли? Ты бы предупредил, что она так рвется посмотреть на съемки, я б ее пустил!
– Хасан, извини, я щас все выясню!– Паша успел накинуть куртку и подбежал ко мне.
– Лидка! Как ты здесь оказалась? Ты зачем стекло разбила?
Чувствую тошноту от вида его разбитой физиономии:
– Паша… Это что, кино снимают?
– Ну да… Блин, холодно, пошли внутрь зайдем. – Он тащит меня за рукав и орет: – Хасан, десять минут мне дай, ладно? Перекур.
Мы проходим в комнату, где недавно разворачивалась чудовищная картина. Прожекторы и камеры на рельсах расположились по углам. Возле них суетятся люди. Тереза сажает меня на стул и вопросительно глядит. Я безмолвствую. Он понимает, что лучше ему первому что-нибудь сказать.
– Лидок, сто лет тебя не видел! Откуда узнала про съемки? Я вроде никому не трепался.
И тут меня прорывает.
– Блядь, Паша! Ты долго не звонил, я забеспокоилась! Еще твой мобильник постоянно недоступен! А твой сожитель сказал, наехал на тебя кто-то! И в стрип-клубе заявили, что ты пропал! Как в воду канул! Что я должна была думать? А в ежедневнике у тебя… Ну, стрелка с каким-то… Ну я и помчалась!
– Погоди, Лидок, давай все по порядку!
– Кто милицию вызвал? – доносится с улицы.
– Какое убийство? Товарищ, в чем дело?
– Здесь никто не звонил в 02.
– Что тут произошло?
– Да ничего не произошло. Обычные неполадки при съемочном процессе. Да, есть разрешение на съемки!
Вскакиваю как ужаленная.
– Ой! Это я позвонила в милицию.
– Ты? Зачем?
Не удостаиваю ответом и выбегаю. Обращаюсь к двум ментам, спорящим с бородатым.
– Я вызвала милицию!
Воцаряется тишина.
– Я не знала, что здесь снимается кино. Увидела в окно, как двое собираются убить…
Еще несколько секунд слышно лишь, как неподалеку по трассе едут машины. А потом все, абсолютно все начинают смеяться. Кроме меня. Я не очень разбираю, кто что говорит. Мне улыбаются, по-отечески хлопают по плечу. Представители правопорядка выдают фразу: «Если бы все граждане были столь бдительны…» Продолжать не стали. Мол, сами додумайте. Ничего я додумывать не буду. Обида переполняет. Пашка обнимает меня и шепчет:
–Лидочка, Лидочка! Какая ты кисонька…
Я готова расплакаться. Вряд ли здесь кто-нибудь способен понять, что я пережила.
– Лидок, даже думать боюсь, как ты перенервничала. – Паша гладит меня по волосам. – Ты такая отважная! Я тебе обязан своим спасением.
И он еще смеет иронизировать?!
– Ты не подумай, я не иронизирую. Я серьезно. Ты же воспринимала происходящее как реальность, и все же не побоялась! Теперь я твой должник.
Внимательно смотрю на него:
– Хорошо, мне это подходит. Внезапно как камень падает с души. Дышится легко. Улыбаюсь.
– Лидочка, это Хасан, режиссер.
– Сочту за честь угостить героиню вечера бокалом мартини. – Вблизи мужчина в очках не выглядит устрашающе.
Заставляю себя приподнять уголки губ. Хасан кричит:
– На сегодня съемки окончены, продолжим завтра. В принципе мы почти все успели. Артем, позаботься, чтоб сейчас же стекло вставили. Где хочешь, там и ищи мастеров! Сцены на улице сегодня снимать бесполезно, снег идет. Всем ясно?
Мужчина снова поворачивается ко мне:
– Поедем в бар забуримся? Думайте, я сейчас подойду.
Выразительно гляжу на Пашу.
– Лидок, я тебя могу отвезти домой, кисонька. – Раньше он не величал меня ласковыми словами.
– Вы же компанией пойдете?
– Да. Я бы рад был, если б ты пошла с нами. Будет весело. Попьем чаю, поболтаем.
Главное в данный момент – не остаться один на один с собой. Иначе истерика гарантирована. Отлично. Пойду выпью с киношниками. Женщина-гример вытирает Терезу платочком. Следы зверского избиения остаются на кусочке белой ткани.
– Полностью помыться придется дома. – Пашка натягивает рубашку на покрытое «синяками» тело.
– Ты почему по такому морозу в легкой куртке ходишь? – хмурю брови.
– Не сердись, Лид, я горячий эстонский паа-ррень.
Хасан, еще четверо мужчин и одна женщина и мы с Павлом ныряем в ближайший бар. Усаживаемся за широкий деревянный стол, заказываем пиво. Я, словно больная белочка, вяло грызу фисташки. Навалилась усталость. Под боком у Пашки тепло. Пригрелась. Прислушиваюсь к разговору и иногда бросаю незначительные реплики.
– А фильм о плохих парнях, – поясняет Хасан. – Как ты и могла догадаться.
– Паша там главную роль играет? Тереза улыбается, режиссер смеется:
– Не совсем. Но одну из самых важных.
– Лида, я для них всего-навсего подходящее по форме мясо, которое пустят в расход прямо на стройке, – встревает мой друг.
– Ты так правдоподобно играл! – искренне восхищаюсь.
– Это все работа гримера.
– Слушай, а объясни, как получалось, что когда били по лицу – появлялась кровь?
– Технические секреты, – шепчет Хасан.
Паша выдает один:
– У меня во рту – пакетик с клюквенным морсом. В нужный момент протыкаешь его зубами и приоткрываешь губы, чтоб жидкость вытекала.
– Было ужасно! Казалось, что тебе со всей силы кулаком.
– На самом деле кулак останавливается в паре сантиметров от лица, сложно было научить Пашу дергаться, когда надо, изображая естественные рефлексы. – Режиссер отхлебывает из пивной кружки и отправляет в рот кусочек сушеного кальмара.
Пищит мой сотовый. На дисплее высвечивается «Boris». Выхожу из-за стола и бреду в туалет.
– Алле, Боря?
– Привет, сладкая! Ты где?
– С подружками в кафе, сплетничаем о том о сем.
– Обо мне?
– Что ты, зайчик, ты не даешь поводов для сплетен, – бессовестно лгу.
– Могу за тобой заехать после девичника.
– Боря, меня Алинка отвезет, – выдумываю несуществующую подругу.
В голосе Бори едва уловимое недовольство:
– Ты не горишь желанием увидеться?
– Как ты мог такое подумать! – изображаю праведный гнев. – О тебе же забочусь, чтоб ты так поздно не ехал на другой конец города. Хотя, если честно, Боря, то дело в другом.
– В чем же?
– Ну… Ты посчитаешь меня глупой.
– Говори же!
– Ты приедешь, подруги сразу заметят, какой ты клевый мэн, и будут с тобой флиртовать!
– Ты ревнуешь? – Борис с облегчением выдыхает.
– Да! (Отлично изобразила тупую блонди. Так, как доктор прописал.)
– Сладенькая ревнивица.
– Да.
Пять минут прощаюсь с Борисом и кладу трубку. Возвращаюсь в компанию.
Разговор течет. Киношники обсуждают нюансы съемочного процесса, прикидывают планы на завтра. Я узнаю, что Паша попал на съемки случайно. По сценарию требовался колоритный парень на несколько эпизодов. Общий знакомый привел на кастинг Терезу. Хасан устроил пробы и утвердил его на роль.
Не выдерживаю и злобно шепчу Пашке:
– Ты почему не объявлялся долго? Увлекся кинопроектом?
– Лидок, извини! Я не подумал, что ты будешь сильно волноваться. Ушел с головой в съемки. Честно хотел тебе позвонить, но посеял мобилу. Все контакты ж у меня там. Собирался заехать к тебе вечерком, но, поверишь, – времени не было. – Тереза виновато глядит исподлобья.
– Мерзавец! Я заходила на твою работу, мне сказали, что ты пропал! Я так запереживала!
– Лида! А у кого ты спрашивала?
– У бармена!
Пашка разражается хохотом:
– Лидок, ну ты нашла, у кого узнавать. Эдик вообще ни о чем понятия не имеет. Его заботят лишь разборки с многочисленными любовниками. Я написал заяву на отпуск. Нужно было к управляющему подойти. Ты такое чудо!
– Типа дура, да? Ты это имел в виду?
– Нет. Именно чудо! Очень рад, что знаком с тобой.
Сидим еще час, и меня начинает клонить в сон. Мы с Пашкой раскланиваемся и уходим. Он хочет поймать попутку, но я предлагаю поехать на метро. В этот час оно уже полупустое. Странное, едва уловимое удовольствие ехать ночью под землей, когда в вагоне, кроме тебя, ни души. Или один-два человека. Смотришь на них и гадаешь: куда они держат путь так поздно? Ждет ли их кто-нибудь там…
Мы усаживаемся на сиденье. Паша достает плеер. Вставляет один наушник, другим делится со мной. Нажимает на play. Поезд трогается. Закрываю глаза и растворяюсь в льющейся в уши мелодии. Она повергает в странное состояние: как будто становишься частью чего-то большего, чем город, страна или даже планета. Такая музыка звучит в полуночном небе. Друг пожимает мою руку.
