Полеты над землей - Мэри Стюарт

Я поняла, что он пытается объяснить его очевидную нежность к девушке и сказала:

«Все в порядке, я понимаю. Ты действуешь очень успокаивающе, когда ты рядом. Она, значит, не поняла, что говорит Францль?»

«Не совсем. Все седла сделаны в Австрии, среди них нет ни одного ценного, насколько она знает. Казалось, что его слова бессмысленны. Вот и загадка для тебя. Что бы ни засело у Францля в голове, он думал не об убийстве. Смерть Поля выглядит несчастным случаем, которые иногда разрушают лучшие планы. Если бы я приехал на два часа раньше, я бы все предотвратил и узнал, что он хочет мне сообщить».

«Ты ехал с ним встречаться… Ты получил от него какую-то информацию?»

«Да. Денвер несколько дней назад вернулся из Чехословакии и оставил доклад в Вене — у нас там штаб-квартира по Восточной Европе, — и приехал сюда. По его словам, это — просто отпуск. Вдруг департамент получил сообщение — шифрованную телеграмму, которая требовала, чтобы я немедленно выехал, я и никто другой. Он был в контакте с цирком Вагнера и ждал меня как Ли Элиота — я раньше работал с ним под этим именем. То, чего просил Поль, он обычно получал, вот я и выехал. Остальное ты знаешь».

«И ты не представляешь, почему он послал за тобой?»

«Единственные ключи — его контакт с цирком и то, что он хотел, чтобы к нему присоединился именно я. Цирк через два дня уезжает в Югославию, а мы с Полем там уже работали. Я неплохо говорю по сербско-хорватски. Прикрытие Поля и Ли Элиота достаточно хорошо, чтобы пересечь границу и без цирка, поэтому можно представить, что Поль что-то здесь обнаружил».

«Что-то или кого-то, не имеющего достаточно хорошего прикрытия, чтобы пересечь границу?»

«Это очевидный вывод. Цирк — одно из образований, которые свободно пересекают границы, даже Железный Занавес, но в этой толпе людей, вещей и зверей… Не зная, в чем дело, разобраться — почти безнадежное желание. Я болтался вокруг, был очень полезен, прямо отец родной, но не обнаружил ничего. Мой отчет отрицателен».

«Ну и что будет? Может так случиться, что они захотят, чтобы ты вместе с цирком перешел границу?»

«Не думаю, что они меня пошлют, нет. Но… только за этим Поль и мог настаивать, чтобы здесь появился Ли Элиот. — Он растрепал мои волосы. — Не жги мосты, дорогая, может, еще рано. Но даже если и так, единственный риск — еще один укус желтого коня».

«Почему-то мне кажется, что ты можешь отправиться туда просто для собственного удовлетворения».

«Ты права, может быть… Я знал Денвера, если он хотел мне что-то сказать, это наверняка важно. Прости его. Он не знал, что я собираюсь уезжать и увольняюсь».

«Не переживай. Что важно, то важно. Только на этот раз я тоже еду. Не смейся надо мной, правда. Если ты едешь для собственного удовольствия, можно и меня с собой взять, почему бы и нет, я даже попробую помочь. Моя связь с этим цирком не хуже, чем у тебя — я у них главный ветеринар, и меня пригласили заходить в любое время. Кроме того, у меня есть пациент, за которым я хочу присмотреть».

«Entendu. А виза у тебя тоже есть? Нет? Ну тогда… Да не смеюсь я над тобой, я сказал, что мне нужна твоя помощь. Я хочу, чтобы ты была с цирком, пока он не уедет. Слушай меня. Утром я уезжаю в Вену, причины быть в цирке у меня уже иссякли, тем более после его отъезда. А тут такая удача — ты здесь и совершенно случайно, невинно и прочно с ним связана. Они пробудут здесь еще две ночи, если бы вы с Тимоти могли путешествовать в ту же сторону… Если бы ты почувствовала тонкий профессиональный интерес к своему пациенту и хотела проследить за состоянием его здоровья… Не задавай вопросов, просто слушай. Ходи, знакомься с людьми и держи глаза открытыми. Я нутром чувствую, что что-то тут не так. А тот или те, к кому это относится, избавившись от друга и коллеги покойного Денвера, немедленно расслабятся, и можно будет что-нибудь увидеть и услышать. Если получится — ничего не делай. Жди меня. Я вернусь сегодня вечером или во вторник».

«А что высматривать, Льюис?»

«Бог его знает. Может, там и нет ничего, но Денвер… Поняла? Я не хочу, чтобы ты что-нибудь делала или, тем более, рисковала. Забудь, что я был здесь, забудь этот разговор и будь с цирком, пока я с тобой не свяжусь. Ясно?»

«Ясно. И не надо меня успокаивать, я не нервная, а счастливая. — Я сильнее прижалась щекой к свитеру. — Ты сказал „такая удача“… Ой, тише, по-моему, Тим зашевелился».

За стеной заскрипела кровать, Тимоти, очевидно, перевернулся на другой бок. Мы лежали, крепко обнявшись. Скоро опять наступила тишина.

Он сказал очень тихо:

«Черт, пора идти. Тиму пока ничего не говори. То, чего он не знает, и вреда ему не принесет. Несчастье в моем чертовом двойнике… Раз ты знаешь его родственников, он все равно узнает, кто я, рано или поздно, поэтому придется ему сказать. Что-нибудь придумаем, например, специальное расследование по удобрениям в связи со страховкой. Я подумаю. Может, он даже сам для себя решит, что я связан с полицией, но это не важно, тем вернее он будет молчать. Он ведь нормальный парень?»

«Я ему доверяю до неограниченных пределов».

«Ну и нормально, но кое-что доверить ему мы не имеем права. Когда я вернусь, я с ним поговорю. Но мне пора идти. Договоримся так. Завтра или, скорее, сегодня будь в Хохенвальде. Тебе лучше быть в контакте. Позвони в Вену по номеру 32-14-60. Не записывай, запомни. Попроси мистера Элиота. Если меня не будет, кто-нибудь ответит, они будут ждать твоего звонка. Следующим вечером ты будешь в Зехштейне, это прямо рядом с границей. Там я к тебе присоединюсь. На несколько миль к северу от деревни есть отель — перестроенный старый замок, весьма роскошное место. Попробуй получить там комнаты. Это далеко от деревни, поэтому, если я к тебе приеду, меня не увидят и не опознают. Денег хватит?»

«На какое-то время. Там очень дорого?»

«Может быть, неважно. Я тебя включу в общие расходы. Попроси номер на двоих, на случай, если я приеду как мистер Марч. Ну все, ухожу».

«Ты, наверное, должен. Льюис мой, без тебя зверски холодно. Я тебя провожу, спать совершенно не хочется».

Я выскочила из кровати, завернулась в халат. Он влез в куртку и натягивал ботинки с резиновыми подметками. Я поцеловала его в макушку.

«Слишком уж ты хорош, Казанова. Ты сумеешь попасть к себе невидимо и неслышимо?»

«Попробую. В любом случае, фрау Шнайдер подумает, что я помогал цирку собираться».

Я тихо открыла окно. Холодный ветер прошуршал по траве и ворвался в комнату, звезды к утру замерзли и дрожали. Льюис тенью проскользнул на веранду, я вышла за ним.

Он сказал: «Ветер заглушит мои шаги, твоя репутация уцелела еще раз».

Я прижалась к его куртке: «Пожалуйста, будь осторожнее…»