Том 1. Стихотворения - Михаил Лермонтов

1831-го июня 11 дня

1 Моя душа, я помню, с детских летЧудесного искала. Я любилВсе обольщенья света, но не свет,В котором я минутами лишь жил;И те мгновенья были мук полны,И населял таинственные сныЯ этими мгновеньями. Но сон,Как мир, не мог быть ими омрачен.

2 Как часто силой мысли в краткий часЯ жил века и жизнию инойИ о земле позабывал. Не раз,Встревоженный печальною мечтой,Я плакал; но все образы мои,Предметы мнимой злобы иль любви,Не походили на существ земных.О нет! Всё было ад иль небо в них.

3 Холодной буквой трудно объяснитьБоренье дум. Нет звуков у людейДовольно сильных, чтоб изобразитьЖелание блаженства. Пыл страстейВозвышенных я чувствую, но словНе нахожу, и в этот миг готовПожертвовать собой, чтоб как-нибудьХоть тень их перелить в другую грудь.

4 Известность, слава, что они? – а естьУ них над мною власть; и мне ониВелят себе на жертву всё принесть,И я влачу мучительные дниБез цели, оклеветан, одинок;Но верю им! – неведомый пророкМне обещал бессмертье, и живойЯ смерти отдал всё, что дар земной.

5 Но для небесного могилы нет.Когда я буду прах, мои мечты,Хоть не поймет их, удивленный светБлагословит; и ты, мой ангел, тыСо мною не умрешь: моя любовьТебя отдаст бессмертной жизни вновь;С моим названьем станут повторятьТвое: на что им мертвых разлучать?

6 К погибшим люди справедливы; сынБоготворит, что проклинал отец.Чтоб в этом убедиться, до сединДожить не нужно. Есть всему конец;Не много долголетней человекЦветка; в сравненье с вечностью их векРавно ничтожен. Пережить однаДуша лишь колыбель свою должна.

7 Так и ее созданья. Иногда,На берегу реки, один, забыт,Я наблюдал, как быстрая водаСинея гнется в волны, как шипитНад ними пена белой полосой;И я глядел, и мыслию инойЯ не был занят, и пустынный шумРассеивал толпу глубоких дум.

8 Тут был я счастлив… О, когда б я могЗабыть, что незабвенно! Женский взор!Причину стольких слез, безумств, тревог!Другой владеет ею с давных пор,И я другую с нежностью люблю,Хочу любить, – и небеса молюО новых муках: но в груди моейВсё жив печальный призрак прежних дней.

9 Никто не дорожит мной на земле,И сам себе я в тягость, как другим;Тоска блуждает на моем челе,Я холоден и горд; и даже злымТолпе кажуся; но ужель онаПроникнуть дерзко в сердце мне должна?Зачем ей знать, что в нем заключено?Огонь иль сумрак там – ей всё равно.

10 Темна проходит туча в небесах,И в ней таится пламень роковой;Он вырываясь обращает в прахВсё, что ни встретит. С дивной быстротойБлеснет и снова в облаке укрыт;И кто его источник объяснит,И кто заглянет в недра облаков?Зачем? Они исчезнут без следов.

11 Грядущее тревожит грудь мою.Как жизнь я кончу, где душа мояБлуждать осуждена, в каком краюЛюбезные предметы встречу я?Но кто меня любил, кто голос мойУслышит и узнает? И с тоскойЯ вижу, что любить, как я, порок,И вижу, я слабей любить не мог.

12 Не верят в мире многие любвиИ тем счастливы; для иных онаЖеланье, порожденное в крови,Расстройство мозга иль виденье сна.Я не могу любовь определить,Но это страсть сильнейшая! – любитьНеобходимость мне; и я любилВсем напряжением душевных сил.

13 И отучить не мог меня обман;Пустое сердце ныло без страстей,И в глубине моих сердечных ранЖила любовь, богиня юных дней;Так в трещине развалин иногдаБереза вырастает молодаИ зелена, и взоры веселит,И украшает сумрачный гранит.

14 И о судьбе ее чужой пришлецЖалеет. Беззащитно преданаПорыву бурь и зною, наконецУвянет преждевременно она;Но с корнем не исторгнет никогдаМою березу вихрь: она тверда;Так лишь в разбитом сердце может страстьИметь неограниченную власть.

15 Под ношей бытия не устаетИ не хладеет гордая душа;Судьба ее так скоро не убьет,А лишь взбунтует; мщением дышаПротив непобедимой, много злаОна свершить готова, хоть моглаСоставить счастье тысячи людей:С такой душой ты бог или злодей…

16 Как нравились всегда пустыни мне.Люблю я ветер меж нагих холмов,И коршуна в небесной вышине,И на равнине тени облаков.Ярма не знает резвый здесь табун,И кровожадный тешится летунПод синевой, и облако степейСвободней как-то мчится и светлей.

17 И мысль о вечности, как великан,Ум человека поражает вдруг,Когда степей безбрежный океанСинеет пред глазами; каждый звукГармонии вселенной, каждый часСтраданья или радости для насСтановится понятен, и себеОтчет мы можем дать в своей судьбе.

18 Кто посещал вершины диких горВ тот свежий час, когда садится день,На западе светило видит взорИ на востоке близкой ночи тень,Внизу туман, уступы и кусты,Кругом всё горы чудной высоты,Как после бури облака, стоятИ странные верхи в лучах горят.

19 И сердце полно, полно прежних летИ сильно бьется; пылкая мечтаПриводит в жизнь минувшего скелет,И в нем почти всё та же красота.Так любим мы глядеть на свой портрет,Хоть с нами в нем уж сходства больше нет,Хоть на холсте хранится блеск очей,Погаснувших от время и страстей.

20 Что на земле прекрасней пирамидПрироды, этих гордых снежных гор?Не переменит их надменный видНичто: ни слава царств, ни их позор;О ребра их дробятся темных тучТолпы, и молний обвивает лучВершины скал; ничто не вредно им.Кто близ небес, тот не сражен земным.

21 Печален степи вид, где без препон,Волнуя лишь серебряный ковыль,Скитается летучий аквилонИ пред собой свободно гонит пыль;И где кругом, как зорко ни смотри,Встречает взгляд березы две иль три,Которые под синеватой мглойЧернеют вечером в дали пустой.

22 Так жизнь скучна, когда боренья нет.В минувшее проникнув, различитьВ ней мало дел мы можем, в цвете летОна души не будет веселить.Мне нужно действовать, я каждый деньБессмертным сделать бы желал, как теньВеликого героя, и понятьЯ не могу, что значит отдыхать.

23 Всегда кипит и зреет что-нибудьВ моем уме. Желанье и тоскаТревожат беспрестанно эту грудь.Но что ж? Мне жизнь всё как-то короткаИ всё боюсь, что не успею яСвершить чего-то! – жажда бытияВо мне сильней страданий роковых,Хотя я презираю жизнь других.

24 Есть время – леденеет быстрый ум;Есть сумерки души, когда предметЖеланий мрачен: усыпленье дум;Меж радостью и горем полусвет;Душа сама собою стеснена,Жизнь ненавистна, но и смерть страшна.Находишь корень мук в себе самом,И небо обвинить нельзя ни в чем.

25 Я к состоянью этому привык,Но ясно выразить его б не могНи ангельский, ни демонский язык:Они таких не ведают тревог,В одном всё чисто, а в другом всё зло.Лишь в человеке встретиться моглоСвященное с порочным. Все егоМученья происходят оттого.

26 Никто не получал, чего хотелИ что любил, и если даже тот,Кому счастливый небом дан удел,В уме своем минувшее пройдет,Увидит он, что мог счастливей быть,Когда бы не умела отравитьСудьба его надежды. Но волнаКо брегу возвратиться не сильна.

27 Когда, гонима бурей роковой,Шипит и мчится с пеною своей,Она всё помнит тот залив родной,Где пенилась в приютах камышей,И, может быть, она опять придетВ другой залив, но там уж не найдетСебе покоя: кто в морях блуждал,Тот не заснет в тени прибрежных скал.

28 Я предузнал мой жребий, мой конец,И грусти ранняя на мне печать;И как я мучусь, знает лишь творец;Но равнодушный мир не должен знать.И не забыт умру я. Смерть мояУжасна будет; чуждые краяЕй удивятся, а в родной странеВсе проклянут и память обо мне.

29 Все. Нет, не все: созданье есть одно,Способное любить, – хоть не меня;До этих пор не верит мне оно,Однако сердце, полное огня,Не увлечется мненьем, и моеПророчество припомнит ум ее,И взор, теперь веселый и живой,Напрасной отуманится слезой.

30 Кровавая меня могила ждет,Могила без молитв и без креста,На диком берегу ревущих водИ под туманным небом; пустотаКругом. Лишь чужестранец молодой,Невольным сожаленьем и молвойИ любопытством приведен сюда,Сидеть на камне станет иногда.

31 И скажет: отчего не понял светВеликого, и как он не нашелСебе друзей, и как любви приветК нему надежду снова не привел?Он был ее достоин. И печальЕго встревожит, он посмотрит вдаль,Увидит облака с лазурью волн,И белый парус, и бегучий челн.

32 И мой курган! – любимые мечтыМои подобны этим. Сладость естьВо всем, что не сбылось, – есть красотыВ таких картинах; только перенестьИх на бумагу трудно: мысль сильна,Когда размером слов не стеснена,Когда свободна, как игра детей,Как арфы звук в молчании ночей!

Романс к И…