Рассказы о необычайном - Раби Нахман

Можно сказать, что перед мудрецом и простаком стоят одни и те же проблемы, и - отдают они себе отчет в этом или нет - их сближает общая чувствительность к этим проблемам. Это так, несмотря на то, что способ их решения у каждого свой, и эти способы противоположны. Однако в отличие от массы людей, никак не ощущающих этих проблем и не желающих решать их, оба стоят рядом.

Дома

Сыновья, выросшие в двух великих домах, символизирующих еврейское духовное достояние, сохраняемое традицией и передаваемое из рода в род, видят, как дома их начинают оскудевать. Раби Нахман предвидел кризис традиционных форм иудаизма и предсказал его трагедию в нескольких историях, где отцы разоряются или умирают, ничего не оставив сыновьям. Впрочем, духовное оскудение и деградация не обязательно присущи каким-то определенным эпохам. В любое время два выведенных раби Нахманом типа - мудрец и простак переживают сомнения и колебания в своем отношении к еврейскому наследию. Они видят духовное обеднение иудаизма и считают это трагедией.

Деградация выражается в измельчании от поколения к поколению мыслителей, общественных деятелей, праведников и вождей еврейского народа. В истории "Мудрец и простак" домовладельцы полностью разоряются и могут завещать своим сыновьям только сами дома. Пустые дома символизируют формально сохранившуюся традицию, в которой не осталось ничего, способного утолить духовную жажду. Правда, стены крепки и надежны и дома могли бы послужить роскошным жилищем тому, кто возвратит им утраченное содержимое. Когда сыновья достигают той степени зрелости и полноты самосознания, которая предполагает способность нести ответственность за свое будущее, отцы и главы домов открывают им, что "дома" переживают тяжелый кризис. Отныне каждому предстоит самому прокладывать путь, рассчитывая на собственные силы.

Путь мудреца

Пока простак, о котором речь пойдет в будущем, остается поблизости от родного дома, занявшись нехитрым и малопочетным ремеслом, - оскудение дома мало что для него изменило, разве что обрекло на лишения и насмешки, мудрец отправляется в путь. Его толкает разочарование в полученном от отца наследстве, пустом доме, и он решает отправиться на поиски лучшей жизни. Его путь характерен для самоучек всех времен. Дома он ощущает давящую атмосферу провинциальности и решает покинуть убогое местечко, чтобы в мире открытых возможностей найти себе достойное занятие, приносящее удовлетворение и почет.

Важно отметить, что мудрец вовсе не восстает против наследия отцов. Он покидает родной дом отнюдь не потому, что испытывает отвращение к унаследованной традиции. Более того, отправиться на поиски его побуждает отец, признавшись в своей нищете и беспомощности. И потому, когда мудрец покидает отчий кров, в этом нет и намека на желание порвать с ним и никогда более не возвращаться. Отправляясь в большой мир, он рассчитывает вернуться.

Как многие любители приключений, ведомые любознательностью и жаждой успеха, мудрец принимается за первую же случайную работу. Она подворачивается ему тотчас по выходе из родного местечка на тракт, ведущий в столичный город Варшаву. Нанявшись в услужение, он преуспевает благодаря своей сметливости и удачливости - качествам, постоянно сопутствующим ему в дальнейшем. Успех позволяет мудрецу оставаться при своей должности сколько он пожелает. Однако в оживленной столице пробуждается другое свойство характера, которому отныне суждено предопределять его судьбу, - постоянное беспокойство в сочетании с безудержным любопытством. Ему непременно надо узнать, хороши ли люди, с которыми он прибыл в Варшаву, и существует ли служба приличнее, чем у него. Этот малозаметный штрих выдает его натуру. Он постоянно что-то выведывает и высматривает, и даже когда выясняется, что купцы - его хозяева - достойные и добродетельные люди, мудрец все же решает оставить должность слуги, ибо в ней есть нечто недостойное. К тому же он может рассчитывать на службу получше. С этого начинается полный мучений путь человека, которому ненасытная любознательность и жажда перемен не позволяют удовлетвориться достигнутым. Вечные поиски лучшего бросают мудреца с места на место.

Сперва он решает стать рассыльным в лавке. Его прельщает нарядная ливрея рассыльного. И тут ему приходится впервые испытать пчелиный укус разочарования. Судьба еще не раз будет вонзать в него свое издевательское жало. Дело в том, что мудреца очаровывает мишура, внешний блеск, за которым скрывается пустота. Однако даже для приобретения нарядной одежды необходимо изрядно потрудиться, и возвышение происходит медленно, ступень за ступенью. И вот, поскольку служба рассыльного оказывается отнюдь не легкой и не способна его обеспечить, мудрец, "будучи философом и умницей", опять решает поискать что-нибудь получше. Раби Нахман даже не пытается скрыть издевательскую усмешку, которая появляется на его губах всякий раз, когда речь заходит о талантах и честолюбивых претензиях мудреца, о его "философских" доводах и рассуждениях. Хотя философ стоит лишь в начале пути, образ его мысли уже достаточно определился, чтобы разглядеть принципиальное отличие мудреца от простака. Мудрец отказывается принимать вещи такими, как они есть и стремится заглянуть в глубь явлений. Мудрец остается прагматиком: до поры до времени его житейская мечта проста - обзавестись семьей. Однако, придя к выводу, что жениться ему рановато, мудрец ставит перед собой промежуточную цель насытить глаза созерцанием мира. Им движут любопытство и жажда знаний - главная его страсть. Эта страсть гонит юношу с места на место, лишает чувства удовлетворенности достигнутым, мешает наслаждаться скромным человеческим счастьем, в отличие от простака. Мудрец отправляется в дальние страны, чтобы снискать дополнительную мудрость, обогатиться новыми знаниями. Не будем забывать, что ход его мысли вращается вокруг оси сравнительного анализа. Установление иерархии сущностей - важный момент его философии. Эта особенность мудреца еще будет подчеркнута. Мудрец стремится сравнивать, сопоставлять одно с другим и все со всем. Путешествуя по городам и странам, он получает обильную пищу для своих сравнений и выводов. Каковы бы ни были эти выводы, именно они побуждают его к полному пересмотру изначальной системы религиозных ценностей и понятий.

Мудрец остается прагматиком, он по-прежнему ищет себе достойное занятие и вначале останавливает свой выбор на искусстве золотых дел мастера. В этом выборе заключена неявная насмешка над его философией, ведь мудреца снова, как и в предыдущий раз, привлекла блестящая видимость - на сей раз не хозяйской ливреи, а чужих драгоценностей. Ремесло золотых дел мастера требует мудрости и причастно к роскоши и богатству - и то, и другое притягивает мудреца. Ему удается в кратчайший срок овладеть секретами мастерства и превзойти своих учителей. Быть может, в словах о молниеносных успехах юноши скрывается немалая толика авторской иронии. Но даже если мы примем его успехи за чистую монету, это не изменит смысла происходящего. Второе ремесло, изученное мудрецом, осеняет мастера еще более ярким блеском - мудрец становится ювелиром. Однако мудрости свойственно предвидение, а оно порождает страх перед будущим. Решив обезопасить себя от превратностей моды, мудрец берется за изучение такого ремесла, которое никогда не будет в пренебрежении у людей - он изучает медицину. Разумеется, искусство врача дается ему с той же легкостью, что и все остальные. Овладев им, мудрец достигает совершенной мудрости. Ее дают жизненный опыт, приобретенные ремесла, изученные науки и познания в медицине.

Мудрец - это человек, стремящийся достичь веры путем исследований и философских построений. Такой человек должен много путешествовать - причем неважно, о каких путешествиях идет речь, из страны в страну или в мире человеческой мысли, в мире книг. Мудрец сравнивает, сопоставляет, выстраивает релятивистскую систему отношений. Он постигает, что все в мире относительно. И хотя внешне он все еще верен своим корням и вроде бы не оставил намерения завести семью, его преданность цели, как мы еще убедимся, все больше ослабевает. Если взглянуть на сказанное выше несколько иначе, мы увидим мудреца, который подходит к иудаизму и его проблемам с философских, исследовательских позиций. Завершив дальнее плавание в море Талмуда и еврейской литературы, он обращается к искусствам. Его духовный дар именуется "мастерством золотых дел", ибо великая сила искусства позволяет мудрецу отливать из золота духа прекрасные, совершенные образцы истолкований Торы, в которой он открывает немало нового. Вторая профессия мудреца - огранка драгоценных камней - также связана с одной из традиций иудаизма: традицией иносказаний и притч. И на этом поприще изделия его рук выше всяких похвал. И, наконец, мудрец становится врачом - целителем духа. Постигнув все эти науки и искусства, мудрец становится мудрецом и в еврейском понимании учителем, раби, талмид-хахамом.