Вспомни, Облако! - Владимир Казаков

Истратив эти деньги на опыты, Можайский убедился, что необходимо изменить способ производства исследований: нужные результаты можно получить, только экспериментируя с аппаратом таких размеров, на котором «силою машины и направлением аппарата мог бы управлять человек».

Вот тут-то Герман Паукер и компания забили тревогу…

Самый верный способ морального подавления изобретателя – это волокита, изматывающая нервы. С нее и начала работу вторая комиссия, затребовав у Можайского письменное объяснение основных принципов устройства его самолета, описание аппарата и его двигателей. Можайский приложил к этим документам еще и чертежи. Их почему-то вернули автору.

Обсудив записки изобретателя, члены комиссии «усомнились» в способности «гребного винта» дать аппарату поступательное движение, а посему предложили Можайскому письменно разъяснить «означенный вопрос».

Изобретатель ответил, что готов лично ответить на все вопросы, но его не пригласили на заседание. Тогда он представляет расчеты винта, а чертежи самолета посылает в пакете лично Паукеру.

Ученый генерал пакет с расчетами не соизволил принять, рекомендуя Можайскому отослать расчеты полковнику Вальбергу, который их совсем недавно отправил Можайскому. Получился замкнутый круг…

Возмущенный изобретатель потребовал личного свидания с членами комиссии для делового спора. Но это не входило в расчеты Паукера, и он пишет Вальбергу:

«…Комиссия может рассчитывать и обсуждать только то, что изложено на письме и на чертежах (а их-то смотреть никто не хочет! – В. К.), не вдаваясь в словесные объяснения…»

Профессор и генерал Паукер не знал, что объяснения автора лучшее приложение к чертежам? Прекрасно знал. Просто изобретателя решено было взять на измор.

Паукеровцы потирали от удовольствия руки, узнав о письме начальника Главного штаба к генерал-лейтенанту Звереву. «Капитан 1-го ранга А. Можайский, – писал начальник Главштаба, – обратился ко мне с просьбою об исходатайствовании ему пособия, во внимание к крайне бедственному положению его семейства, происшедшему вследствии того, что штаб-офицер этот, посвятив все свое время и труды на усовершенствование проектируемого им аппарата, должен был оставить все другие служебные и частные занятия и существовать с семьею на 175 рублей в год. Для прокормления себя и семьи проситель нашелся вынужденным продать или заложить свое движимое и недвижимое имущество и, за неуплатою им по некоторым обстоятельствам, небольшое имение, принадлежащее его детям, назначена уже и продажа, следствием которой будет окончательное разорение всей семьи… крайняя нужда и происходящая отсюда гнетущая обстановка вместе с перспективою ближнего разорения лишают Г. Можайского всякой возможности продолжать трудиться над необходимыми вычислениями…»

На последнее очень рассчитывали сановные противники изобретателя. Еще немного и… В общем, Зверев отказал в выдаче пособия, ссылаясь на то, что «г. Можайскому было выдано в прошлом году 600 руб.».

Можно только предполагать, что творилось в семье Можайского, имеющего жену и двух сыновей, что творилось в душе его, когда он после решения не давать ему пособия на жизнь, получил еще и такую записку:

«Капитану 1-го ранга Можайскому.

Главное инженерное управление уведомляет Ваше высокоблагородие, что г. Военный министр не изволил изъявить согласия на отпуск вам 18 895 руб., о которых Вы ходатайствовали в письме к его превосходительству от 23-го марта сего года для устройства изобретенного Вами воздухоплавательного аппарата в натуральную величину…

11 июля 1878 г.

За управляющего делами Инженерного комитета генерал-майор Баумгартен. Делопроизводитель полковник Вальберг».

Долго тянули время комиссианты, стремясь якобы к объективности. Запрашивали у Можайского сведения, «которые, может быть, [он] пожелал бы еще сообщить», отказывали ему в возможности не письменно, а лично давать объяснения, скрупулезно искали слабые места в расчетах и другие данные, способные скомпрометировать изобретение. Сам Паукер усиленно «ловил блох» в расчетах.

Наконец, собравшись без Можайского, комиссия не нашла ручательства «в том, чтобы опыты над снарядом г. Можайского даже и после различных возможных им изменений (слова, лишающие автора последней надежды! – В. К.) могли привести к полезным практическим результатам, если не будет устроен им снаряд на совершенно иных основаниях, с подвижными крыльями, могущими изменять свое положение относительно гондолы, но и свою форму во время полета…»

Что же послужило главным аргументом отрицательного заключения? Оказывается, опыты английских изобретателей Хенсона и Стрингфелло в 1843—1868 годах. Эти изобретатели строили модели летательных аппаратов, отдаленно похожих по форме на самолет Можайского, но отличающиеся тем, что они не могли летать. Комиссианты защищали вздорную по тому времени идею создания летательного аппарата с машущими крыльями. Проще говоря, они предложили Можайскому прекратить дальнейшую разработку своего самолета и заняться проектированием другого, с механическими крыльями, бесперспективного!

Богатырь телом и духом, не унывающий в бедах Можайский не выдержал и разразился гневным письмом в адрес генерала Зверева:

«…Перед самым началом заседания член комиссии, рассматривающий мою смету на постройку большого аппарата, высказал свое сомнение насчет веса проектированной мною машины, утверждая, что на основании цены, назначенной мною в смете, – более 6000 руб. получится машина весом более 200 пудов, так как известно, что всякий металл, за исключением драгоценных, не может стоить, с работою более 25 руб. за пуд. Равно он отвергал возможность постановки на аппарат нефтяной машины на том основании, что огонь из цилиндра по трубке сообщится с резервуаром и воспламенит нефть. Также, что не будет возможности укрепить машину в лодке аппарата и что при ходе поршней от ударов лодку будет раскачивать и разрушится весь аппарат. Все эти суждения, доказывающие полнейшее незнакомство с действительным практическим и современным состоянием техники, клонились, как я могу заключить из последствий, к тому, чтобы сразу убить во мне уверенность в возможности осуществления моего проекта…

В то же время, желая получить копию протокола заседания комиссии, я был удивлен тем, что не нашел в нем уже ничего того, что комиссия 12 апреля признала за невероятное, все это было выкинуто из протокола и в нем оставлен для меня один только вопрос, касающийся работы винта в воздухе…

…Из канцелярии я получил бумагу, в коей делопроизводитель комиссии г. полковник Вальберг сообщил, что вследствие поручения г. председателя комиссии, данного ему еще 16 июня, он уведомляет меня, что комиссия не считает себя обязанною вступать со мной в объяснения по замечаниям своим на мои вычисления и что она, сделав свое заключение о моем проекте, представила его уже по начальству.

Таким вовсе непредвиденным для меня способом комиссия, обсуждая и ведя дело канцелярским и келейным путем, отняла у меня возможность представить ей мои окончательные выводы о размерах частей аппарата, силы его машины и других условий. Кроме того, комиссия, обсуждая дело и представляя из себя судей над моим трудом, поставила приговор, отняв у меня право не только личной защиты, которое по современным понятиям и законоположению дается всякому судимому, но даже не дала мне возможности высказаться письменно и опровергнуть ее ошибочные взгляды на мой проект…

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

1

Единственный Инк – царственный титул древних правителей Перу

2

По представлению автора, «обезьяна» – легкий планер; «крокодил» – более тяжелый, с фюзеляжем, похожим на тело крокодила.

3

Гуанако – разновидность лам, маленьких безгорбых верблюдов.

4

Данная гипотеза писателя Казакова Владимира Борисовича, автора этой книги, признана как одна из официальных гипотез, причем наиболее вероятной. (от Редактора Бессоновой Елены)