Я спас ссср! том iv (СИ) - Вязовский Алексей
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Ну что Михаил Андреевич? Испужались? – Иванов присел на краешек стола, положив автомат перед собой.
– Что теперь будет со мной? – глухо спросил главный идеолог страны, косясь на автомат Иванова.
– Это уже Пленуму решать, мое дело доложить членам ЦК сложившуюся обстановку – пожал плечами Иванов – Пойдемте, покажем вас народу.
– Да я вовсе…
– Вот это сейчас Пленуму сами и расскажете, Михаил Андреевич. А мы с генералом Мезенцевым вас поправим, если вы вдруг чего забыли.
* * *За полчаса до этого…
– Здравствуйте, товарищи!
В Свердловский зал вошел Юрий Гагарин в сопровождении Михаила Шолохова. Оба были серьезны, словно принесли дурные вести. И зал, громко обсуждавший до этого последние новости, замолк. Первый космонавт СССР прямиком направился к трибуне, но не поднялся на нее, а просто остановился в проходе у подножия сцены так, чтобы его все видели.
– Товарищи! Прошу прощения, что явился незваным гостем. Но поскольку открытие Пленума все-равно задерживается, я прошу несколько минут вашего внимания. Поверьте, меня на это толкнули чрезвычайные обстоятельства.
В президиуме уже сидело несколько человек – Микоян, Кириленко, Гришин, Рашидов, Ефремов, Косыгин. Но некоторые места были свободны.
– Товарищ Гагарин! – нахмурился Кириленко – Вы нарушаете регламент Пленума!
– Нарушаю – кивнул космонавт – Но, поверьте, у меня для этого есть веские основания.
– Да дайте уже человеку слово сказать! – возмутилась из зала Екатерина Фурцева.
Обведя взглядом притихший Пленум, Гагарин, который без своей «фирменной» улыбки выглядел несколько непривычно, продолжил:
– Многие из вас, идя сегодня в Кремль, увидели студенческий митинг у его стен. Но не все знают, что толкнуло студентов МГУ на такой отчаянный шаг. Позвольте вам рассказать то, что мы с Михаилом Александровичем – Гагарин повернулся к Шолохову – услышали от самих студентов. Вы все знаете молодого талантливого писателя и журналиста Алексея Русина. Все, наверное, успели прочитать его роман «Город не должен умереть», а многие и видели в «Известиях» его замечательные репортажи с Олимпиады в Токио. Но не все знают, что он учится на 4-м курсе журфака Московского университета, и сегодняшний митинг проводят в его защиту друзья и сокурсники. Три дня назад Русин был арестован в аэропорту Внуково прямо у трапа самолета, прилетевшего из Токио. Арестован на глазах нашей Олимпийской сборной. И с тех пор о нем больше ничего неизвестно. Друзья даже не знают, жив ли он.
– Компетентные органы с этим разберутся – попытался оборвать космонавта Рашидов – Товарищи, давайте не будем подменять их собой…
– Не разберутся! – из зала к трибуне вышел бледный, похудевший Аджубей – Товарищи! Я тоже прошу вас срочно вмешаться в дело Русина. Поверьте, у меня есть серьезные основания опасаться за его жизнь. Один из моих сотрудников – журналист Герман Седов, летевший вместе с Русиным из Японии, рассказал, что Алексей заболел еще в Токио и очень плохо чувствовал себя в тот день. Но особое беспокойство вызывает тот факт, что задержанием Русина почему-то руководил генерал Захаров, который сейчас сам должен находиться под арестом по делу об организации теракта и покушении на жизнь Первого секретаря ЦК КПСС товарища Хрущева.
В зале зашумели, раздались нестройные выкрики.
– Тише товарищи! – повысил голос Гагарин – Алексей Иванович еще не закончил.
В президиуме обеспокоенно переглянулись Кириленко с Микояном.
– Так кто же подписал ордер на освобождение генерала? – продолжил главный редактор Известий – Это точно не Генеральный прокурор Руденко, я звонил Роману Андреевичу. И кто тогда дал подследственному генералу, лишенному всех постов и полномочий, право арестовывать людей? И где сейчас находятся Русин и исполняющий обязанности Председателя КГБ генерал Мезенцев, предотвративший тот июльский теракт? Кто у нас в стране обнаглел настолько, что посмел арестовать генерала КГБ, и к тому же члена Президиума ЦК КПСС?
Аджубей тоже обвел тяжелым взглядом зал. И члены ЦК прекрасно поняли его намек – журналист Русин фигура мелкая, но если уж арестовали всемогущего Мезенцева, то и их собственное положение настолько шатко, что не стоит и ломанного гроша. Да и сам вопрос главного редактора Известий в общем-то был чисто риторическим – понятно же, что в отсутствии заболевшего Хрущева все это можно было провернуть только с согласия кого-то из верхушки КГБ, министра обороны Малиновского, и Суслова, естественно. А отсутствие двух последних в зале заседания наводило на серьезные размышления.
Воцарилась тишина. Кто-то, как Фурцева, возмущенно качал головой, но были и такие, кто отводил взгляд в сторону. Вставать на пути Суслова и становиться его следующей жертвой никто не хотел. А смелость Аджубея была скорее жестом отчаяния – понятно, что сегодня их с Фурцевой выведут из состава ЦК, и вскоре они потеряют свои посты.
– … Здравствуйте товарищи! Простите за опоздание.
В распахнутые двери вошел генерал Мезенцев с портативной рацией в руке и бодрым шагом направился к трибуне. На лице Фурцевой расцвела улыбка, когда он, походя мимо них, пожал по очереди руки Гагарину, Шолохову и Аджубею. Взошел на трибуну, положил на нее рацию и внимательно посмотрел на Президиум. Микоян и Кириленко отвели взгляды, начали перешептываться.
– Думаю, вам, товарищи, будет интересно узнать о событиях, произошедших в столице за последние пять дней…
Рассказ генерала Мезенцева о его аресте и содержании в старой казарме военной базы под охраной особо доверенных людей Малиновского, поверг присутствующих в шок. Всем казалось, что времена, когда военные могли арестовать председателя КГБ, а уж тем более поднять руку на Главу КПСС и Правительства, безвозвратно канули в лету.
– … Ну, а о том, что произошло с Алексеем Русиным, я думаю, он вам расскажет сам – закончил свой рассказ генерал и махнул рукой.
На пороге зала появился виновник сегодняшнего переполоха и направился к трибуне. Но, не дойдя нее, вдруг покачнулся, схватился рукой за грудь и начал медленно оседать, хватая ртом воздух. Когда он упал в проходе рядом с трибуной, все увидели, на его рубашке в районе груди расползающееся пятно крови.
– Убили!!! Смотрите, у него вся грудь в крови! – раздался испуганный крик Екатерины Фурцевой.
– Врача! Позовите немедленно врача!
* * *Очнулся я оттого, что мне на лицо капало что-то. Я открыл глаза и увидел Вику. Растрепанная, заплаканная. Но такая милая и родная!
– Викуся, любимая…! – прохрипел я.
– Боженьки! Очнулся! – Вика бросилась мне на грудь и я застонал от боли.
– Ой! Какая же я дура – моя девушка отстранилась, озабоченно положила руку на лоб – Ты весь горишь!
– Из искры возгорится пламя! – я откашлялся, приподнялся на локте. Лежал я на кушетке в каком-то обычном чиновничьем кабинете, правда, большом. Ореховая мебель, шкафы с томами классиков…
– Где я?
– В Кремле.
– А ты как тут оказалась? – я сел, ощупал голую грудь. Она была туго перевязана бинтами.
– Меня Гагарин провел. Его Пленум к нам парламентером отправил, они хотели чтобы мы разошлись. Но ребята твердо решили не сворачивать митинг, пока все не закончится. И тогда Степан Денисович разрешил Юре меня к тебе провести.
За дверью кабинета раздался какой-то шум, а затем громкая очередь из автомата. Или пулемета. Я подскочил, покачнулся. Вика подхватила меня под руку и мы кинулись к окну. Окно выходило на внутренний дворик Сенатского дворца. Во дворике стояло несколько БТР, солдаты Северцева смотрели вверх, тихо переговариваясь. У одной из боевых машин пулемет в башне был направлен прямо на фасад здания. Ага, значит совсем рядом идет Пленум, и меня принесли сюда из Свердловского зала. Но откуда стрельба?
– Ужас какой – нахмурилась Вика – Неужели дойдет до гражданской войны?
– Не дойдет – в кабинет в сопровождении пожилого доктора в белом халате зашел осунувшийся Мезенцев. В руках Степан Денисович нес рацию, ворот его сорочки был небрежно расстегнут.
