Одержимый - Питер Джеймс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
19
Элегантная пожилая дама тоже не заметила белого фургона.
Такси остановилось перед красивым белым многоквартирным домом в стиле Регентства, с фасадом, глядящим на набережную. Оно вклинилось в промежуток между стоящими возле тротуара машинами, прямо перед белым фургоном. Было четыре часа дня.
Дама протянула водителю пятифунтовый банкнот, держа его пальцами в синей перчатке, и улыбнулась – любезно, но с некоторым напряжением, так как после недавней пятой подтяжки кожа на лице была натянута, как на барабане.
– Сдачу оставьте себе.
– Десять пенсов? Спасибо, дорогуша.
Не переставая любезно улыбаться, с сумкой универмага «Ханнингтонз» через локоть, дама направилась к подъезду. Она шла небольшими, тщательно выверенными шагами, с высоко поднятой головой. Ее шелковый шарф развевался на ветру.
Сзади послышался отчетливый звон упавшей на тротуар монеты.
– Возьми ее себе, старушенция! Тебе она гораздо нужнее, чем мне.
Дама развернулась к водителю такси и показала ему палец. Чтобы он не пропустил этого жеста, она еще покачала рукой вверх-вниз.
Ужасный, невежественный человек. Разве он не знает, кто она? Он что, в пещере живет? Он что, не смотрел телевизор вчера вечером? Не читал сегодняшних газет? Награда Британской академии кино и телевидения!
Ей вручили награду за выдающийся вклад в искусство кинематографии. Вчера вечером!
А этот кретин водитель не узнал ее! Он рассчитывал на чаевые! Мало того, что в газетных киосках сидят одни безграмотные иностранцы, так теперь и водители такси не узнают тебя. Он даже не предложил помочь донести покупки!
Дама зашла в дом, медленно, морщась от боли, поднялась на третий этаж и направилась по коридору к своей квартире. Ее удивило, что входная дверь открылась после первого поворота ключа: обычно она закрывала дверь на два поворота. «Наверно, забыла сегодня», – подумала она. Не в первый раз память подводит ее.
На полу под дверью лежало несколько новых поздравительных открыток, а в квартире стоял аромат свежих цветов, которые приносили с самого утра.
– Кора Барстридж!
Ее радость оттого, что она услышала собственное имя, да еще произнесенное таким приятным голосом, была несколько омрачена тем, что голос доносился изнутри квартиры, а она только что заперла дверь и накинула дверную цепочку.
Повернувшись, она увидела высокого, красивого мужчину. Он протягивал ей руку для пожатия. Он выглядел так презентабельно, держал себя так дружелюбно, что, несмотря на возникшее беспокойство, Кора протянула руку и поздоровалась.
Она почувствовала, как что-то легко укололо ее в ладонь через перчатку.
Мужчина продолжал держать ее руку, продолжал улыбаться. У нее закружилась голова, но она еще смогла услышать, как он сказал:
– Меня зовут Томас Ламарк. Я хотел поговорить с вами о том, как вы украли роль у моей матери.
Он не отпускал ее до тех пор, пока она мягко не осела на пол.
Затем Томас достал из кармана небольшого размера жестянку, которую он купил часом раньше в магазине рыбных принадлежностей возле набережной. Он открыл жестянку и заглянул внутрь, сморщив нос от кислого запаха. В жестянке сплошной массой копошились белые извивающиеся личинки.
Он послал им воздушный поцелуй и закрыл крышку.
20
– Ну?
– Что «ну»?
– Да перестань! Как прошло?
– Что прошло?
– Твое свидание. Твое второе свидание.
Аманда услышала два заполошных гудка, затем телефон замолчал. На ней был желтый атласный пиджак и черная футболка. Она нажала кнопку вызова, и практически сразу ее ассистентка Лулу ответила.
Поток машин еле-еле полз вперед, временами останавливаясь совсем. На этот зеленый свет она перекресток точно не проедет. Слева к машине прижался грузовик, и его двигатель заглушал голос Лулу. Дизельный выхлоп бил прямо в лицо. Аманда повысила голос:
– Лулу, я буду через десять минут. Кто-нибудь уже появился?
– Нет.
Облегчение!
– Извинись за меня, если они приедут раньше.
– Конечно. Скажу, что у тебя было бурное свидание и…
– У меня не было бурного свидания, понятно?
– Ладно-ладно! Успокойся! Это не самый лучший способ начинать день. Нельзя начинать день со стресса. Не надо специально искать его. Он сам тебя найдет.
– Господи, Лулу, чего ты начиталась?
– Джорджа Джина Натана. Он пишет: «Ни один человек не может ясно мыслить, если его кулаки сжаты». У тебя кулаки сжаты?
– Пока нет, но скоро будут, – ответила она.
Связь снова прервалась. Аманда нервничала. Лулу была маленькая, пучеглазая, добродушная. Но иногда и она могла вывести из себя.
Она молча вела машину. Девять двадцать пять утра не самое лучше время опаздывать куда-либо в Лондоне. Даже, наверное, самое худшее. А она еще хотела приехать сегодня пораньше – ей нужно было подготовиться к совещанию с двумя сценаристами «Англия телевижн», которые хотели обсудить идею сериала. А вместо этого она катастрофически опаздывала.
И виноват в этом был доктор Майкл Теннент.
Через пятнадцать минут Аманда, запыхавшаяся и раскрасневшаяся – ей пришлось пробежать добрых полмили от многоэтажного гаража на Поланд-стрит, где она поставила машину, – влетела в узкую дверь здания на Мэдокс-стрит. На первом этаже, в ряд других, была втиснута вывеска «20–20 Вижн продакшнз»: черное на белом, хай-тек. Другие вывески, гораздо менее стильные, принадлежали: одна – кадровому агентству; другая – фирме, занимающейся импортом итальянских ремней; третья, выполненная арабской вязью, – какой-то крохотной конторе на чердаке, в которой вел дела толстый, засаленного вида ближневосточный мужчина.
Дверь позади нее захлопнулась, отсекая вонь автомобилей, неподвижно стоявших на светофоре на Бонд-стрит. Аманда бегом преодолела два этажа по лестнице, которая была круче, чем северная стена Эвереста.
Это ты виноват, что я опаздываю, доктор Майкл Теннент.
Они ушли из «Баклажана» самыми последними. Она плохо помнила, что они ели. В основном они разговаривали. Потом она пригласила его к себе на чашечку кофе, и они проговорили до самого рассвета. В четыре двадцать утра, после неуклюжего рукопожатия и еще более неуклюжего поцелуя, Майкл уехал.
В будние дни ее будильник всегда звонил в семь. После ухода Майкла она перевела его на семь тридцать, выгадывая дополнительные полчаса сна. Непростительная ошибка. Она не раз убеждалась, что ей не стоит переводить часы, когда она устала, потому что она всегда делала это неправильно. Сегодня утром она панически вскочила с постели в четверть девятого, когда зазвонил телефон.
Это был Брайан. Он надеялся застать ее дома до того, как она уедет в офис. Он хотел видеть ее, без нее его жизнь была адом.
Она поблагодарила его за то, что он разбудил ее. Затем посоветовала пристегнуться к ракете «Скад» и улететь куда-нибудь подальше.
Едва она вошла, Лулу сунула ей в руку чашку кофе. Она с благодарностью взяла ее, сделала глоток и спросила:
– Они здесь?
– Они только что звонили. Застряли в пробке на М-4. Грузовик с двумя прицепами. Раньше чем через полчаса не появятся. Сегодня Бог тебя любит.
Лулу носила круглые очки, делающие ее и без того навыкате глаза еще выпуклей. У нее были черные непослушные волосы, которые она смазывала гелем и начесывала, отчего становилась похожей на дохлого ежа. В ней было четыре фута девять дюймов – еще немного, и ее можно было считать карлицей. Обыкновенно она носила армейские штаны и тяжелые черные ботинки и из-за этого была похожа на убежденную лесбиянку, хотя в действительности с ума сходила по мужчинам и меняла их так часто, что Аманда сбивалась со счета.
– Ах да, – сказала Лулу. – Звонил Крис Пай с Би-би-си. Арч Дайсон из «Флекстех» хотел с тобой срочно поговорить. И только что звонил Брайан.
В «20–20 Вижн» работало десять человек, но сегодня в офисе было тихо. Двое владельцев компании вместе со всем персоналом были на съемках, и защищать крепость оставались только Лулу с Амандой. Благодаря Лулу это заведение не разваливалось на части. Официально она была ассистентом Аманды, фактически же – секретаршей, девочкой на побегушках, редактором и главным специалистом по сценариям.
«20–20 Вижн» специализировалась на документальных фильмах на злободневные темы: коррупция в строительной промышленности, производители оружия, добивающиеся снятия запрета на торговлю с некоторыми странами, правительственные игры с ядерными отходами. За все время своего существования компания собрала целую корзину наград, а три года назад номинировалась на получение «Оскара» за короткометражку о ядерной торговле русских с террористическими организациями.
Аманда не сказала Майклу Тенненту правду о том, какой именно фильм они собирались снять про психиатрию. Она сказала только, что он будет отличаться непредвзятым взглядом на современную психиатрию и ее методы. Это была неправда. Это было нападение на профессию. Они хотели показать, как психотерапия разрушает человеческие жизни; что весь мир впал в зависимость от нее; что психиатры и психотерапевты приобретают недюжинную власть над своими пациентами. Власть над их жизнью и смертью.
