Журнал «Вокруг Света» №04 за 1984 год - Вокруг Света

Ливийские свадебные обряды пришли, что называется, из глубины веков. Яркая ритуальная символика то и дело отмечена следами древних берберских верований. Неясные их очертания проступают на ровном полотне исламской культурной традиции, как мазки старой краски на картине, написанной поверх древнего холста.

С подобных неясностей и начинается шестой «день весны». В доме невесты происходит «инвентаризация» содержимого гуффы. И весьма необычная! Невеста восседает на простыне, вытянув вперед правую ногу. Рядом с ней размещается немолодая родственница, чья задача опорожнять присланные накануне корзины. Медленно вынимает она хну, тмин, ладан, анис, фиалковый корень, прочие благовония, растирает в руках по щепотке и тщательно втирает в... невестину пятку.

Щекотно, конечно, но девушка терпит! Только после подобных втираний, гласит поверье, она сможет «разрушить печень» своего жениха. То есть, расшифруем кровожадную на первый взгляд идиому, стать хозяйкой в доме — командовать семьей, вертеть мужем так и сяк, короче, держать будущего мужа под каблучком...

Но вот наконец подарки рассмотрены, растертая пятка горит и благоухает, судьба возлюбленного, надеется невеста, предрешена. Теперь обряд велит позаботиться о себе, а заодно и о подругах. Для этого прежде всего необходимо растолочь в порошок присланную женихом хну, которой впоследствии предстоит стать едва ли не главным компонентом косметического набора девушки. Работа хлопотливая и трудоемкая, но... Современный жених ведь заботится о невесте. Облегчения ради он купит в ближайшем супермаркете уже истолченную импортную хну. А несколько сухих буроватых листочков положит в гуффу только во имя традиционного ритуала...

Итак, невеста усаживается рядом с ручной мельницей, состоящей из двух мраморных жерновов, в традиционную позу — правая нога вытянута, левая поджата под себя. К ней подходит старшая родственница с двумя красными шелковыми нитями. Одна из них завязывается у невесты под левым коленом — так жители пустыни обычно привязывают верблюдов. Символ понятен: жена должна быть привязана к мужу, как верблюд к своему хозяину.

Другая нить обвязывается вокруг шеи, а кончик ее невеста кладет себе в рот. Таким своеобразным способом она обязуется не надоедать супругу пустой болтовней. Помимо нити, девушка отправляет под язык еще и кусочек сахара — чтобы речи ее, адресованные мужу, всегда были сладкими.

Только после этого, кинув в отверстие верхнего жернова часть присланных листьев хны, невеста несколько раз проворачивает ручку. Затем шелковые путы с нее снимаются, и та же родственница рвет их над головами приглашенных подруг — вернейший способ помочь прочим девушкам поскорее выйти замуж.

Название следующего дня целиком обязано ритуалу. «День большой хны»! Приготовленному накануне бурому порошку предстоит серьезно изменить внешность невесты.

Процедуры с хной можно, конечно, проводить самостоятельно, но опыт подсказывает — лучше пригласить профессионала. Так на празднике появляется новое действующее лицо — зайана. Это женщина, перевидевшая на своем веку немало невест и выступающая в роли косметолога, парикмахера, а заодно и связного между семействами жениха и невесты — один из самых приметных персонажей ливийской свадьбы.

Ближе к вечеру зайана начинает готовить хну. Разводит порошок и укладывает получившуюся пасту на большое блюдо. Украшает его свечами и печеными яйцами. И все непременно в присутствии гостей, стоящих до тех пор, пока зайана колдует с хной. А постоять просто необходимо — иначе счастье новой семьи не будет устойчивым.

Поздним вечером начинается наложение хны. Зайана проводит невесту в специально приготовленную комнату. Девушка усаживается на подушки, и под аккомпанемент заг-харита и песен зайаны осторожными, ласковыми движениями втирает па сту в ее ладони и стопы. Через несколько часов избыток хны будет смыт, и кожа приобретет яркий, полыхающий огнем цвет — цвет безбрежных ливийских песков в багровый предзакатный час...

В приятных хлопотах проходит время и у жениха. Впрочем, слово «хлопоты» тут не совсем к месту. Кто-кто, а жених, прямо скажем, особенно себя не утруждает. От приятелей он немедленно получает шутливый титул «султана», и как истинный султан назначает себе в помощь «визиря». «Визирем» обычно становится кто-то из ближайших друзей, человек женатый, а следовательно, опытный. Вот кому приходится действительно жарко! Он должен подсказать, где достать гетун, чем лучше наполнить гуффу, что дарить невесте в день дахлы...

Щедрым на обряды, конечно же, оказывается восьмой и главный день праздников — дахла.

С утра — официальная часть. Представители обеих сторон в присутствии свидетелей подписывают брачный контракт . Это может происходить либо в мечети, либо у кого-то дома. А затем на столах появляются прохладительные напитки и сладости. Но увлекаться ими не стоит — в перспективе еще пир в доме жениха. Там придется вкушать все, что подадут, дабы не обидеть хозяев. Кстати, после революции 1 сентября 1969 года в Ливии действует «сухой закон».

Вечером невеста наряжена и готова покинуть отчий дом. Что делается на ее голове! Волосы расчесаны сложной системой проборов, в косы

вплетены золотые и серебряные монеты, и — последний штрих — кое где на лице появились симпатичные родинки. Их рисовала зайана особым пеплом, оставшимся после сжигания смеси пахучих корешков — злизии.

В назначенный час за невестой и всеми ее гостями прибывает несколько автомобилей — больших и маленьких, современных и вылитых «антилоп-гну», — разукрашенных международными, наверное, фетишами — кольцами, куклами и лентами.

Конечно же, в день дахлы, когда пестрый кортеж, гудя и шумя, остановился у дома напротив, я был на своем наблюдательном посту. Не успела хлопнуть дверца машины, как тут же (будто этого момента только и ждали) на пороге появилась пожилая женщина — будущая свекровь. В руках — поднос, а на нем глиняный горшок с водой, выкрашенное хной яйцо и ключ. Вода, это я уже знал от Абдусалама, символизирует мир, яйцо — жизнь и согласие, а ключ — желание увидеть первенцем мальчика. В Ливии, веками сражавшейся за свободу, особенно любят мальчишек, способных со временем взять в руки оружие.

Нет свадьбы без дарбуки

Ливийцы — люди музыкальные, и многие из них, идя в ногу со временем, давно уже обзавелись современной радиоаппаратурой.

Но на свадьбе непременно появляются нехитрые музыкальные инструменты, из которых опытные музыканты могут, оказывается, извлечь невероятную гамму совершенно непредсказуемых звуков.

Обычно торжества обслуживают сразу два «вокально-инструментальных» ансамбля. Мужской, он зовется нуба, и женский — зимзамат. Поначалу они музицируют порознь, нуба — в доме жениха, а зимзамат — невесты, и только в день дахлы пути ансамблей пересекаются.

Нуба — дуэт из двойного костяного рожка магруны, напоминающего шотландскую волынку, и огромного барабана,— его зовут табан. Табан поддерживает ритм, магрун выводит мелодию.

Два слова и о зимзамате. Инструменты, его составляющие, могут быть различными, но, как правило, это всевозможные барабаны и барабанчики. Плоский, как сито, даф, бронзовый нэгэра, снабженный бубенцами тар. И уж конечно — дарбука. Без нее свадьбе не обойтись!

Когда впервые видишь и слышишь дарбуку, в голову невольно лезут строки: «Барабан был плох, барабанщик — бог...» Выглядит дарбука и впрямь весьма примитивно. Ваза не ваза, горшок не горшок! Вместо дна — туго натянутый кожаный кружок. Но непритязательность дарбуки только внешняя. Сложная зависимость рождающихся в ней звуков от размера днища, диаметра горловины, кривизны ее неуклюжих боков, толщины и качества кожаной перепонки позволяют с помощью двух-трех дарбук воспроизводить целые музыкальные пьесы. Исполнитель колотит по дну, постукивает по стенкам, тренькает фиксирующими кожаный круг бечевками, цокает... Впрочем, последнее к инструменту не относится...

Когда сопровождающий невесту зимзамат прибывает в дом жениха, публика уже хорошенько разогрета без устали работающей нубой. Но музыкальная добавка, когда не только играют, но и поют, еще больше стимулирует общее веселье. Несколько зажигательных барабанных дробей, призывный свист магруны — и пошла плясать вселенная.

Под ритмичные удары дарбуки в расчищенное от стульев и столов пространство вступают две девушки. Они босы, на стопах и ладонях рисунки хной. Обе в широких национальных одеждах, розовые и голубые полосы чередуются с белыми, тонкие талии схвачены ярко-красными шарфами. Шея, грудь, запястья, щиколотки каждой девушки — в настоящем серебряном панцире из украшений. И самое главное — на головах, покрытых легкими чалмами в цвет одеждам, водружено по кувшину.