Белладонна - Карен Молинэ

Леандро дал нам адрес своего знакомого, бывшего старшего детектива из Скотланд-Ярда по имени Гаррис Притчард. Когда-то он был большой шишкой в политической полиции, слыл отчаянным сорвиголовой и помог Леандро раскрыть контрабандную сеть. Но, к сожалению, вскоре после этого наш пострел обнаружил, как много витаминов содержится в кружке пива «Гиннесс». В свой первый визит в Ка-д-Оро наш Притч, как я к его неудовольствию прозвал этого толстяка, сообщил, что он часто работает с неким американцем из Нью-Йорка, единственным и неповторимым Джеком Уинслоу. Он величал этого Джека дотошным, упорным, сильным и решительным. Бывший шпион и бывший полисмен, не поддастся ни на уговоры, ни на подкуп. Прелестно, сказали мы, он просто святой. Делайте, что хотите. Летите куда угодно, бродите по любым переулкам. Вы, Притч, зовете себя агентом-следователем, вот и следуйте. Нагружайте свой пивной животик сотнями кружек, надвигайте поглубже котелок, чтобы прикрыть редеющие рыжие волосы, копайтесь в пыльных углах складным зонтиком, щурьте слезящиеся карие глаза, пускайте в дело старину Джека — полная свобода действий.

Но до сих пор он не выяснил ничего. Проклятье. Мы впервые поставили целью найти конкретного человека и страшно тревожимся, хотя и не подаем вида. Мы прячем свою тревогу даже от Леандро, но он, как обычно, не задает никаких вопросов. Дни пролетают в туманной дымке. Брайони растет просто красавицей, ее светло-рыжие волосы завиваются мягкими колечками, зелено-голубые глаза смотрят так же проницательно, как у матери. Пока что Брайони предпочитает Маттео вашему покорному слуге. Не понимаю, как это возможно, если я так неотразимо очарователен, и говорю себе, что это не имеет значения, но, тем не менее, меня это задевает. Наверное, дело в том, что я провожу очень много времени с Леандро.

А еще, может быть, потому, что дети часто не могут выразить, чего они хотят. А молчаливый Маттео ее понимает. Он чрезвычайно трогателен в своем искусстве общаться почти без слов; в веселой игривости, с которой выполняет свои незатейливые фокусы — теперь они получаются у него без сучка без задоринки; в том, с каким изяществом он достает из воздуха веточку розмарина прямо под носом у Катерины и щекочет ее. Для такого неуклюжего великана он на удивление нежен с Брайони, особенно когда она перед сном начинает капризничать, хочет подольше посидеть со взрослыми на веранде. «Сэм зевает, — говорит он ей. — Пойдем, наденем ему ночную рубашечку». Эти слова действуют, как заклинание. Брайони тотчас же начинает зевать и вскоре засыпает, гаснет, как свечка.

Сэм, как и его хозяйка, соглашается носить только самые изысканные кружевные рубашки. Но, едва проснувшись, Брайони спозаранку носится по всей усадьбе, играет с детьми слуг, смеется и болтает по-итальянски. Дино учит девочку кататься на пони, которого подарил Леандро на ее четырехлетие две недели назад, а Роберто до сих пор балует сладким печеньем. Как и мать, малышка способна очаровать кого угодно, даже Пушистика; правда, наш долговязый страус отдал концы с месяц назад. Мы все, кроме Брайони, втайне радовались, даже Леандро. Глупая птица вырвалась из своего загона, помяла все помидоры, вытоптала базилик, потом вторглась в личный травяной огород Катерины и выкопала из земли драгоценную мандрагору. Если бы страуса не отравил волшебный корень, то непременно придушила бы Катерина. Она выращивала эти кривобокие корешки годами. Сурово стиснув губы, Катерина сшила из перьев Пушистика маску — своеобразное напоминание о том, во что обходятся пустые прихоти.

А тем временем мы стараемся не слишком тревожиться, дожидаясь почты или телефонного звонка. Мы даже не уверены, звонит ли здесь телефон — все-таки Италия. Не думаю, что найти Джун Никерсон будет очень трудно.

Если только она жива.

Поэтому можно представить, с какой радостью мы, проснувшись однажды утром, видим на террасе черный котелок Притча, а под ним — самого великого сыщика. Он обмахивает цветущие щеки свернутым номером лондонской «Таймс» и обмакивает в чашку кофе кренделек, поднесенный Катериной.

— Доброе утро, Притч, — приветствую я его. — Чудесный сегодня денек, правда?

— Гм, — бурчит он. — Чертовски жарко.

— Да, и мы тоже рады вас видеть. Надеюсь, что все клиенты столь же рады видеть вас, если учесть характер вашей деятельности.

Он не обращает на меня внимания. Умный парень. Не понимаю, почему я все время цепляюсь к нему. Наверное, просто не люблю британцев. И бывших полицейских. Или проныр с лицензией. Я, конечно, тоже любитель совать нос не в свои дела, но без лицензии, в высшей степени непрофессиональный.

Наверное, я просто завидую. Томазино, попытайся хоть раз в жизни помолчать.

— Однажды я упрятал в тюрьму человека, которого бросила любовница. Он совсем слетел с катушек. Никак не хотел оставить ее в покое. Прикинулся почтальоном, доставлял ей заказные письма и требовал, чтобы она за них расписывалась. Тогда она и обратилась ко мне, — говорит Притч, залпом проглатывает кофе и запивает его стаканчиком граппы. Может, в конце концов я заставлю себя относиться к нему с большей симпатией.

— Он был типичный зануда, — продолжает он. — Названивал мне — кстати, он считал, что беседует со Скотланд-Ярдом — и сообщал, что она страдает от опиомании и вообще крайне беспокойная особа. Опиум… а насчет беспокойства — совершенно верно. Я не думал об этом черт знает сколько лет, пока вы не напомнили.

— Я напомнил?

— Она всегда была рада меня видеть. — Он улыбнулся, потом с неожиданной утонченностью вытер губы и пригладил редкие рыжие волосы. — Может быть, перейдем к делу?

— Разрешите, я схожу за Белладонной. — Я поднимаю глаза. Она стоит на краю террасы и ждет. Интересно, много ли она слышала.

Притч хочет встать, но она торопливо машет и садится сама.

— Пожалуйста, — говорит она. — Завтракайте, не буду мешать.

— Да, мэм, — кивает он, внезапно становясь утонченно-обходительным. Дело не в том, что она его наняла на работу, просто таково ее мгновенное влияние на людей. Вокруг нее есть неземная аура, она похожа на кобру, которая свернулась кольцами и спокойно лежит, выжидая момент для решающего броска. Даже такой закаленный профессионал, как Притч, с легкостью подпадает под чары Белладонны.

Если бы я сумел выделить этот ее аромат и собрать в бутылку, я стал бы самым богатым и счастливым человеком.

— Одним словом, — Притч прочищает горло, я наливаю ему еще стаканчик граппы, — мистер Уинслоу нашел вашу мисс Джун Никерсон, — сообщает он и достает из портфеля конверт. — В настоящее время ее зовут миссис Джордж Хокстон, она вышла замуж в… дайте-ка посмотреть… в мае 1936 года.

— Через год, — едва слышно произносит Белладонна.

— Проживает в доме 2665 по Сидерхерст-Лейн в Канзас-Сити, штат Миссури, с вышеупомянутым мужем Джорджем, дочерьми Хелен четырнадцати лет и Кэролайн тринадцати лет. У них есть собака Ровер, кошка Сэнди и служанка Таллула. — Притч продолжает читать. — Джордж Хокстон владеет фирмой «Хокстон Энтерпрайзиз», основанной его отцом, занимается торговлей скотом и другими высокоприбыльными операциями, и так далее, и так далее. Неудивительно, что «Хокстон Энтерпрайзиз», по выражению мистера Уинслоу, «набита заемными средствами под завязку». — Он морщится, этот жаргон ему претит, затем вытирает лицо и продолжает читать: — Мистер Джордж Хокстон — убежденный пресвитерианин, республиканец, член Ротари-Клуба, казначей окружного клуба Гроувсайд — клуба, который, по словам мистера Уинслоу, можно назвать элитарным.

— Шустрый малый, — говорю я.

— Угу, — хмыкает Притч. — Миссис Джун Хокстон любит играть в гольф и бридж, входит в комитет окружного клуба Гроувсайд. И так далее.

— Шустрая особа, — не могу удержаться я. — А чем занимаются ее родители?

Притч пролистал записи.

— Родители… родители… ага, вот. Отец и мать. Пол и Блэр Никерсон, проживают в доме 115 по Миллер-Лейн, Миннеаполис, штат Миннесота. Он вышел в отставку в 1949 году — предполагают, перебои с сердцем… Внуки обычно проводят каникулы в Миннесоте… здесь сказано — в летнем лагере Миннетонка.

Ни ветерка. Я боюсь поднять глаза на Белладонну. Притч взглядывает на нее, потом быстро отводит глаза. Снова прочищает горло, вытирает ладони льняной салфеткой и продолжает читать.

— Мистер Уинслоу решил представиться предпринимателем, который желает вложить деньги в торговлю скотом. На это он использовал средства, которые вы выделили в его распоряжение. В этом качестве он много раз встречался с мистером и миссис Джордж Хокстон в вышеупомянутом окружном клубе Гроувсайд. В ходе бесед ему удалось выяснить, что Джун Никерсон помнит, как в юности, весной 1935 года, действительно жила в Лондоне и помнит об исчезновении своей кузины Изабеллы Никерсон.