Холодная нефть с горячим запахом крови - Владимир Контровский

ГЛАВА ЧЕТВЁРТАЯ. ГЛОБЫ

Стратоплан начал снижение. Эти машины, несущиеся в верхних слоях атмосферы со сверхзвуковой скоростью, появились совсем недавно, и оптимисты (в пику пессимистам, оплакивающим "старые добрые времена") были склонны считать их появление признаком возрождения былой мощи Америки, трансформированной в глобальную

структуру United Mankind. Атлантику стратопланы пересекали всего за два часа — очень удобно для деловых пассажиров (хотя их стало гораздо меньше, чем когда-то) и для милитаров особого статуса.

Хендрикс покинул Свальбард на борту "Ингрид". В точке рандеву у Лофотенских островов с палубы крейсера взлетел вертолёт, и через пятнадцать минут Хендрикс оказался на палубе английского фрегата. Сдав и приняв пассажира, оба корабля тут же развернулись и на полном ходу разошлись в разные стороны: и англы, и викинги считали себя "союзниками поневоле" и не доверяли друг другу. Однако глоба на борту "Портленда" встретили хоть и без подобострастия, но почтительно: что такое есть United Mankind, присоединившиеся к Ю-Эм бритты хорошо знали. Дальше всё было просто: берег туманного Альбиона, лондонский аэропорт Хитроу, предъявление персонального чипа и трансатлантический перелёт рейсом "для избранных".

Разместившись в удобном кресле и хлебнув превосходного коньяка, принесённого миловидной смуглокожей стюардессой, Хендрикс позволил себе расслабиться — напряжение последних месяцев порядком его утомило. Незаметно для себя он уплыл в лёгкую дрёму, но автоматически проснулся через полтора часа — за несколько минут до того, как стратоплан мягко и почти неощутимо пошёл вниз. Хендрикс взглянул в иллюминатор.

В былые времена весь берег был залит сплошным морем огней, но теперь побережьем владела густая чернильная тьма, лишь кое-где пробитая отдельными редкими огоньками. Эта тьма казалась символом вернувшихся тёмных времён, однако милитар спецотдела "Восток" не был склонен к поэтическим изыскам: он всего лишь отметил низкий уровень потребления энергии, ставший уже привычным для всего земного шара. Ярко освещённые витрины и окна домов и буйство световых реклам канули в Лету — заливать улицы городов потоками света сегодня выглядело столь же нелепым и расточительным, как использовать денежные купюры для растопки печей. Хотя в годы Обвала банкнотами печи топили, было такое дело.

Стратоплан снижался, и темнота принимала его в свои объятия — ощущение было не очень приятное. "Хорошо хоть, — подумал Хендрикс, — что не надо опасаться удара зенитной ракеты, выскочившей из этой непроглядной тьмы. В небе Венесуэлы было по-другому…".

Длинные лопасти потолочного вентилятора месили горячий влажный воздух, создавая иллюзию прохлады. Именно иллюзию, чёрт бы её побрал, — в этой мокрой преисподней цивилизованному человеку невозможно находится. Одежда моментально сыреет, а вытирать платком шею и лицо не только бесполезно, но и вредно: кожа краснеет и начинает зудеть. Да, тут поневоле вспомнишь Мурманск с его морозной свежестью, хотя русские полярные холода казались тогда сущим наказанием господним. Всё познаётся в сравнении…

Хендрикс ожесточённо стиснул зубы. Ничего, операция подходит к концу. Он своё дело сделал, и как только прибудет транспортный самолёт, можно будет с облегчением сдать дела новому куратору и перед вылетом с наслаждением плюнуть из закрывающейся дверцы на бетон взлётной полосы аэропорта Чинита, совсем ещё недавно соединявшего Маракайбо со всем миром.

Направление в Венесуэлу стало для Хендрикса полной неожиданностью. Он было попробовал — нет, не протестовать, а всего лишь осторожно высказать своё недоумение: мол, я ведь специалист по России, при чём здесь Латинская Америка, однако ему быстро дали понять, что приказы не обсуждаются. Правда, потом начальство до объяснений всё-таки снизошло — кто-то из руководства высказал предположение, что ввиду тёплых отношений между Венесуэлой и Россией пребывание в Каракасе русских военных советников более чем вероятно, следовательно, "славянский специалист" может потребоваться. А заодно — чтобы при остром дефиците кадров не посылать двоих — пусть выполняет там обязанности куратора от Управления. "Гордитесь, Хендрикс, — сказали ему, — вы единственный на всю нашу контору, кто подошёл под столь разноречивые и высокие требования. Вперёд, и да храни вас Бог!". При упоминании имени Всевышнего Хендриксу захотелось завернуть замысловатое ругательство (в бытность в Мурманске он на досуге занимался переводом на английский наиболее сочных русских матерных идиом), но из чистого благоразумия он не стал этого делать. В конце концов, выбора у него не было: предельно жёсткая дисциплина Управления с началом Обвала приняла поистине извращённые формы, и за малейшие пререкания (не говоря уже о невыполнении приказа) можно было с треском вылететь на улицу, и это ещё называлось "дёшево отделался".

Терпение, сказал себе Хендрикс. Каракас захвачен морским десантом, президент Уго Чавес погиб под развалинами своего дворца, организованное сопротивление подавлено, и все нефтепромыслы со всей их инфраструктурой надёжно взяты под контроль — в том числе и нефтеперерабатывающий центр здесь, в Маракайбо. "История повторяется, — подумал глоб, взглянув из окна своего бунгало на зеркальную гладь озера, — меняются только ценности. В семнадцатом веке Генри Морган, д'Олонэ и другие пираты потрошили Маракайбо, выгребая испанское золото, а мы пришли сюда за нефтью". Как военный профессионал, Хендрикс находил силовой образ действий разумным и даже (в сложившейся ситуации) единственно возможным. Это раньше можно было пропускать мимо ушей антиамериканскую риторику венесуэльского президента и смотреть сквозь пальцы на его заигрывания с Россией — лишь бы он исправно поставлял нефть, — но теперь… Времена изменились, торговля ушла в прошлое, и нынешнюю основную ценность — энергоносители — следовало незамедлительно прибрать к рукам, пока этого не сделали другие.

И всё-таки Венесуэла — поганое это местечко. Влажная жара, которая уменьшается только в городах, расположенных на высоте двух тысяч футов и более над уровнем моря, и непролазная дикость: местных женщин зачастую перед употреблением приходится отмывать от грязи, хотя не слишком брезгливые десантники пользуют их прямо так, в оригинальном виде. И главное — среди "льянерос" достаточно безбашенных сумасбродов, стреляющих из-за угла в спины солдат и направляющих на блок-посты машины, начинённые взрывчаткой. Одно слово — дикари, которых не исправило даже почти столетнее влияние американской культуры. Но ничего, скоро всё это будет позади: до прибытия транспортного борта осталось совсем немного.

Хендрикс откинулся на спинку плетёного кресла, в который раз вытер вспотевший лоб и прикинул, всё ли он сделал. Кажется, всё — бумаги в порядке, донесение в Управление отправлено по СБД-связи. Заложники, среди которых полно женщин и детей… Ну, с ними пускай разбирается преемник, а то прилетит на готовенькое, лавры пожинать. Нет уж, статус надо отрабатывать, даже если придётся замарать ручки — конкистадоры в подобных случаях не стеснялись.

С минуту милитар размышлял, а не позвать ли ему эту местную девку (кажется, её зовут Кончитой?), и не вставить ли ей разок на прощанье, разложив прямо на рабочем столе, но в итоге отказался от своего намерения. Девка горячая, можно увлечься, и будет не очень красиво, если сменщик застанет его на рабочем месте со спущенными штанами. Карьерная борьба в Управлении беспощадна, и поэтому не следует давать конкурентам ни единого лишнего шанса. По этой же причине глоб не стал злоупотреблять спиртным, ограничившись парой стаканчиков виски — для профилактики жёлтой лихорадки, как здесь говорят. Ага, вот и долгожданный борт…

Четырёхмоторный турбореактивный Lockheed "Galaxy" заходил на посадку. Зрелище это было величественным — Хендрикс даже вышел из бунгало и наблюдал из-под руки за снижавшимся гигантским самолётом, испытывая при виде овеществлённой мощи своей страны законную гордость патриота. "Да, — подумал милитар, — эта машина, способная со скоростью пятьсот миль в час перебросить на расстояние в десять тысяч километров двести семьдесят солдат или сто двадцать тонн груза, может впечатлить кого угодно — что уж тут говорить о местных дикарях-льянерос".

И дикари, похоже, впечатлились.

Из густых прибрежных зарослей выметнулась белая дымная змея с металлической головой. "Зенитная ракета, — мелькнуло в голове Хендрикса, — ручной ПЗРК". В следующее мгновение вместе крайней правой мотогондолы "галактики" вспыхнул огненный шар, а ещё через секунду самолёт поразила вторая ракета. Куда она попала, Хендрикс не видел — ракета ударила с левого борта, — зато он увидел громадное оторванное крыло, которое, медленно вращаясь, падало вниз.