Секс-опекун по соседству - Любовь Попова

Долго так, не в сторону Москвы, от чего становится крайне не по себе.

Чего это он задумал?! Что за тяжесть в груди?

Почему у меня ощущение, что между нами словно нависают темные тучи? Или все же...

— Мы куда? — все же решаю спросить, когда времени проходит уже прилично.

Тамерлан молчит, его напряженное состояние я вижу по шее и скулам, которые готовы лопнуть, как и пульсирующая на виске венка. Кажется, дела, Аллочка, наши плохи...

Но сдаваться нельзя!

— Тамерлан! — кричу ошалело, толкая в его стальное плечо. — Куда. Мы. Едем?

— Рот закрой. Сегодня ты потеряла право что-либо спрашивать или говорить.

— Что? Да как ты смеешь?! — ору я, на что Тамерлан резко останавливается и рукой тянется к моей шее, которую тут же крепко сдавливает.

Притягивает лицо к себе. В его глазах горит опасный огонёк. Зубы скрипят.

— Шлюхи не говорят, шлюхи трахаются. Сосут. Подставляют жопу, — говорит с отвращением. — И сегодня ты мне это доказала. А я сейчас докажу тебе, что весь твой гонор лечится одним простым действием.

— Что? Снова изнасилуешь меня?! — хохочу ему в лицо, на что он скалится так, что мне становится поистине страшно за свою жизнь. Мало ли, что у бывшего киллера в его больной, извращённой голове.

— Ты будешь умолять меня об этом, — говорит тихо и отпускает так, что я закашливаюсь и вижу сквозь непрошеные слезы, с каким безумием во взгляде он разгоняется, а через несколько километров резко сворачивает в сторону леса.

Кажется, все. Конец близок.

И я хочу спросить, куда он, но слова пропадают вместе с тем, как мы на внедорожнике заезжаем вглубь все дальше и дальше.

Глава 10. Алла

— Выходи, — гремит приказ, и я инстинктивно сжимаюсь, забиваюсь в самый дальний угол салона.

Оглядываю местность и ужасаюсь, ведь за окном непроглядный лес! Деревья стоят так плотно, словно ноги какой-нибудь скромницы. А кроны в лучах заката окрашены в кроваво-красный цвет. Скоро сумерки, скоро ночь.

Я никуда не пойду! Ни в коем случае.

— Ты не посмеешь! — кричу на него и натягиваю одеяло до подбородка. — Ты с ума сошёл? Маразм на старости лет?!

Он лишь пожимает плечами, и в следующее мгновение выходит из машины.

Я тут же бросаюсь к рулю, но этот урод забрал ключи. Оборачиваюсь и вижу, как он подмигивает мне, пока открывает багажник. Лучше уж безэмоциональное выражение лица, чем ехидная ухмылка.

От этого становится еще страшнее. И что мне делать? Закрыть двери? Щелкаю кнопку водительской двери и продолжаю обдумывать дальнейшие действия, но звук открывающейся пассажирской вызывает мой вскрик.

Тамерлан наклоняется ко мне, и я замечаю связку веревок на его плече, забиваюсь в угол и качаю головой, предполагая самое страшное.

Не вешать же он меня собрался? Хорошо хоть лопаты нет. Но, знаете... Это как с алкашами и проститутками. Бывших киллеров не бывает.

В его глазах горит такой извращённый огонь, что от страха голова начинает кружиться. Если он хочет, чтобы я пошла с ним, ему придется вырвать меня вместе с сиденьем.

— Тамерлан, что ты задумал?

Он снова не отвечает, лишь тянет руку и мертвой хваткой цепляется за одеяло. Пара секунд борьбы, и оно летит в сторону леса. Затем теряется в высокой траве.

Я же свожу бедра и держусь за руль, качаю головой, мысленно обещая себе стоять насмерть и не дать выдернуть себя из теплой, безопасной машины. Но Тамерлану на мои обещания плевать и уже через мгновение я ощущаю всем телом прохладу густого леса.

Как?! Как... Сколько же сил в этом мужике.

— Тамерлан! Мы так не договаривались! — пытаюсь вырваться из крепкого захвата, пока он тянет все дальше вглубь леса. — Опусти меня, животное! Папа узнает, он тебя убьет! Он тебя на ленты изрежет!

Начинаю отчаянно сопротивляться, царапать его руку, кусаюсь так, что чувствую металлический вкус крови на губах. Это помогает мне вырваться и рвануть в сторону машины. Но я тут же спотыкаюсь об ветку и падаю лицом в траву, больно ударившись подбородком.

Но я не сдамся, я не могу позволить унизить себя и ползу вперед, но вдруг, чувствую сверху невыносимую тяжесть, и эмоции берут верх над разумом. Начинаю орать и брыкаться изо всех сил, пока Тамерлан спокойно дышит в затылок.

Вот здесь начинается нешуточная борьба. Не на жизнь, а на смерть. Я стараюсь, как могу. До того момента, пока он не переворачивает меня на спину и не накидывается жёстким, жалящим поцелуем, больше похожим на насилие моего рта. Или демонстрацию того, что скоро там может оказаться предмет более крупный, чем его грубый язык.

Я дергаю его за волосы, желая вырвать клок побольше. Впиваюсь ногтями в шею и рычу в рот, как умалишенная. Знаю же, что сейчас мне настанет кранты, не верю его страсти, он меня не пожалеет.

Но безумие прекращается, и он резко встаёт вместе со мной на руках, даже не пошатнувшись, пока у меня перед глазами от ненависти и гнева все расплывается.

Дышать не могу. В мозгу вывеской горит лишь одно желание.

Убить ублюдка.

— Что ты... Что... ты делаешь?

Дрожу от негодования, когда он кидает под дерево, неизвестно откуда взявшееся одеяло, затем грубо садит меня на него, спиной к стволу.

Все мои попытки вырваться бесполезны, а глаза раскрываются все шире, когда Тамерлан ловко обворачивает веревку вокруг талии, привязывая...

Привязывая!?

Какого хрена, мать вашу!?

— Жаль, у меня с собой нет крючков…

— Что? Зачем? — меня парализует страхом.

— Привязать тебя за соски к клитору.

Я бы закрыла уши, да не могу!

— Ты болен, Тамерлан… — произношу, находясь в шоке от