Газета Завтра 522 (47 2003) - Газета Завтра Газета

Кроме того, на выборы тогда пришло всего 40% москвичей. Остальные, что называется, "проголосовали ногами". Как показали итоги последних выборов в Питере, сегодня эта цифра может оказаться еще ниже. Это вполне естественная реакция людей на отсутствие альтернативы, на запрограммированную предсказуемость результатов. Так что второй тур, на мой взгляд, вполне может стать реальностью. Но это, повторюсь, не самоцель. Гораздо важнее донести до москвичей альтернативную концепцию управления городом. Получится сегодня — великолепно, не получится — это еще не катастрофа. Я ведь 12 лет был на государственной службе, потом занимался достаточно крупным бизнесом, участвовал в организации работы таких крупных корпораций, как "Газпром" и РАО "ЕЭС России". И составить такой план реальных действий, при котором риски окажутся минимальными, а результат — максимальным, для меня проблемы не представляет. Целей и мотивов своих я ни от кого не скрываю, а вот сколько этапов понадобится пройти для их реализации — это зависит уже не от одного меня.

Беседу вел Владимир ВИННИКОВ

(Публикация оплачена из средств предвыборного фонда зарегистрированного кандидата на должность мэра Москвы ЛЕБЕДЕВА А.Е.)

МУДРЫЙ ВОРОН

Исраэль Шамир

25 ноября 2003 0

48(523)

Date: 25-11-2003

Author: Исраэль Шамир

МУДРЫЙ ВОРОН (На смерть Эдуарда Саида)

Проклятия врага — высшая хвала павшему бойцу. Когда на прошлой неделе в Нью-Йорке от лейкемии скончался профессор Эдуард Саид, автор многих книг, идеолог, эрудит и человек Возрождения по универсальности, объему и размаху своих знаний, его товарищи и коллеги прославили его память в прекрасных некрологах, звучавших, как медь колоколов в осеннем воздухе его родного Иерусалима. Они напомнили о мужестве, с которым он отстаивал безнадежное палестинское дело, о его тонкой духовности и интеллигентности, о замечательных личных качествах, сделавших его любимцем престижного Колумбийского университета. "Самый блестящий интеллектуал за последние пятьдесят лет", — написала "Виллидж Войс". Но еще лучше охарактеризовал его противник, бывший руководитель израильской государственной службы пропаганды, а ныне житель Нью-Йорка и обозреватель массовой американской (принадлежащей ярому сионисту Мортимеру Цукерману) газеты "Нью-Йорк дэйли ньюз" Зеев Хейфец.

"Книга Саида "Ориентализм" послужила делу джихада, как батальон Осам не сумел бы."

Эдуард Саид был христианином, сыном известной православной палестинской семьи, конфискованный израильтянами особняк которой все еще украшает один из старых районов Иерусалима. Поэтому ярлык "джихад" не следует понимать буквально. Американские сионисты лепят его всем, кто им не по духу, как их российские единомышленники "красно-коричневый" ярлык.

Но если понимать под "джихадом" Хейфеца не "стремление мусульман покорить мир", но противодействие иудео-американскому стремлению к мировому господству, Эдуард Саид действительно станет в ряд видных "джихадистов" рядом с Антонио Грамши, Че Геварой, Бодрияром, Александром Прохановым, Владимиром Сорокиным и Виктором Пелевиным. Да и слова "джихад" не приходится стесняться. Блестящий знаток Востока, английский журналист Патрик Стил писал: "Как бы ни относиться к эль-Каеде и ее террористическим методам, нельзя не признать, что она — острие широкого клина антиимпериалистической борьбы".

Саид написал десятки книг и статей в разных областях — от политологии до теории музыки. Но в первую очередь он запомнится своей эпохальной книгой "Ориентализм", в которой Саид показал, что востоковедение не столько изучает Восток, сколько вырабатывает нарратив покорения Востока, вписывая его в матрицу западного контроля. Его выводы верны в равной степени и относительно советологии или Russian Studies. Слависты и ориенталисты не случайно финансировались американскими спецслужбами — они способствовали созданию однополюсного мира.

"Объяснить — значит, завоевать", — такова идея "Ориентализма", — объяснить так, чтобы это объяснение считалось единственно верным, авторитетным, "научным". Объективность — лишь видимость властного нарратива; право на интерпретацию принадлежит тому, у кого в руках власть, а власть принадлежит тому, кто интерпретирует.

Казалось бы, многие из этих мыслей читатель может найти у Мишеля Фуко, который доказал, что, казалось бы, объективные и нейтральные структуры общества являются "дискурсом власти". Но Фуко, как и Деррида, вписался в западный "дискурс власти", критиковал "сталинизм", это предыдущее воплощение ненавистного "джихада"; его критика подрывала и без того шаткую уверенность российских интеллектуалов в верности своего пути. Недаром безумный герой новой повести Виктора Пелевина "Македонская критика французской мысли" украсил стену своего дома обширным триптихом под названием "Мишель Фуко получает от ЦРУ миллион долларов за клевету на СССР". В отличие от Фуко Саид стоял на стороне покоряемых, а не покорителей.

В советские времена часто говорили об "идеологической борьбе", но немногие понимали, что речь идет о борьбе не менее ожесточенной, не менее судьбоносной, нежели танковые бои Курской дуги. По большому счету, в первом приближении это борьба концепций "человек человеку волк" и "человек человеку — друг, товарищ и брат", веры в добро человеческой натуры против культа избранничества. Не менее важны отношения человека и земли, человека и Бога.

На теологическом уровне эти две радикальные концепции соответствуют историческому спору между иудаизмом и христианством, но в современную эпоху возникли и их атеистические варианты. "Иудаизм без Бога" стал либеральной концепцией "человека-волка", развитой Гоббсом и подхваченной фон Хайеком, Поппером, Соросом, Жакобом, Глюксманом и другими неолибералами. "Православие без Христа" стало советским коммунизмом.

Это хорошо подметил М. Вайскопф, сотрудник Еврейского университета в Москве, окопавшегося в России щупальца американо-сионистского идеологического аппарата. В его книге "Писатель Сталин" Вайскопф убедительно "уличает" Сталина в … православии, что, конечно, преступление для иудея. Он пишет о "переодетой в большевистскую кожанку христианской риторике" Сталина, о его знании Библии, и — хуже всего — о его созвучии с иудеоборческой теологией св. апостола Павла, которого Вайскопф по простоте душевной считает антисемитом вместе с Марксом, Розой Люксембург, Лениным и автором сих строк. Если для русских националистов большевики были безбожниками, для иудеев они были — православными, и в этом и только этом я склонен согласиться с иудеями.

Но безбожественность гораздо легче и органичнее сочетается с идеями иудаизма, с его ощущением отсутствующего бога, нежели с христианским чувством Бога Живого. Адептам коммунизма не удалось показать, что и без Христа человек должен любить своего ближнего, то есть любого другого человека. Согласившись, в силу исторических причин, на применение бритвы Оккама к Богу, сторонники братства людей поставили себя в проигрышное положение (чего по сей день не понял Сергей Кара-Мурза).

Отношения Человека и Земли были архетипизированы образом Богородицы, как заметил еще Достоевский. Религиозные безбогородичные системы иудаизма и кальвинизма заменили любовь к земле на господство над землей. Сила Запада была основана во многом на хищническом отношении к земле, природе и человеку. Так каннибал становится самым сильным среди доходяг осажденного города. Русским коммунистам пришлось пожертвовать любовью к земле, чтобы не отстать технологически от опасного хищника за океаном. Пожертвовав Христом и Богородицей, наследники православия смогли справиться с материальным вызовом, но проиграли идеологическую войну.

Советский Союз, оплот гуманистического мировоззрения, пал, проиграв в этой войне, — его идеологические защитники приняли либеральную интерпретацию мира и перешли на сторону противника. Советологам — западным и их российским пособникам — удалось "деконструировать" советский нарратив и убедить советских людей, что их нарратив истории — вернее. После этого сверхдержава рухнула без единого выстрела. Так была подтверждена теория Фуко и Саида о критической роли нарратива в истории.

Идейная зависимость либерализма от иудаизма проявилась в странной симпатии либералов к антилиберальному сионизму. Герой Пелевина мог бы добавить еще одно панно к своей фреске "Фуко и Деррида получают от сионистских вождей миллион долларов за поддержку Израиля", потому что эти суровые критики нарушений прав человека в "сталинской" России были бесконечно мягки по отношению к расистскому еврейскому государству.