Гнев гор (СИ) - Ольга Хараборкина

— Если так, то мне нужно вас убить, вы ведь живы.

Доброгнев же понял, что молчание золото, и гарант его будущего. Поэтому тему с переселение Зертиш пытался обходить. Альмиер все его маневры видел, но ничего не говорил. Ему соседство с нежитью тоже не нравилось, эльф прекрасно понимал, что они зависели от капризного мертвого ребенка, а его "друзья" защищали их от порождений Тумана.

Вот и сейчас сидя у маленького костерка озябшие путники вслушивались в звуки боя, между "детишками" и очередной тварью из болот. Доброгнев уже перестал вздрагивать на каждый визг, за несколько дней он привык к этому. Они с эльфом даже делали ставки, за сколько управятся "дети" с очередной туманной гадостью. Альмиер постоянно выигрывал, он как маг чувствовал, когда тварь была готова "испустить дух".

— Дядя Аль, а расскажи сказку? — попросил Рин у эльфа. Доброгнев громко закашлялся, пытаясь скрыть смех. Зертиш не знал, что больше коробило остроухого мага: подобное обращение или то, что нежить просит сказку. Но за лицом Апьмиера Доброгнев наблюдал с удовольствием, считая, что хоть так, тот расплатится ему за все мучения в дороге. Была бы воля Зертиша, он бы всех детей посадил вокруг эльфа, и заставил ушастого рассказывать сказки.

— Отвяжись, — привычно ответил маг и плотнее завернулся в дранное одеяло. Даже сейчас эльф пытался показать, что он выше всех и вся. Хотя выглядел он ужасно: белокурые волосы представляли собой грязные патлы, из глаз пропала жизнь, и в свете костра в них вспыхивали багровые искры, губы потрескались, а еще у мага тряслись руки. От первородного существа осталось жалкое создание.

— Если дядя не хочет рассказывать сказку, то дядя будет со мной играть, — восторженно проговорил ребенок и захлопал в ладоши. — Мне нравится "Охота". Я буду страшным хищником, а ты дичью.

Доброгнев вновь закашлялся, потому что в тот момент на лице эльфа отразился ужас. Воображение мага — это его главное оружие, что конкретно нарисовал у себе в разуме Альмиер Зертишу осталось неизвестно, зато ответ страдальца был вполне очевиден:

— Что ты хочешь услышать дитя?

— Он же сказал тебе сказку, — не удержался Доброгнев.

— Не лезь, человек, и без тебя тошно, — простонал эльф. — Тебе рассказывали историю нашей расы, малыш? — наиграно ласково обратился маг к Рину.

— Про две ветви: Свет и Тьму, — ответил он.

— Значит, ты знаешь, что у нас как и гномов было две ветви, но мы по глупости своей загубили своих собратьев.

— Темные — зло.

Доброгнев на реплику Рина вздрогнул. Про зло говорил ребенок — нежить: мир явно сошел с ума.

— Света без Тьмы не бывает, если бы они сейчас были с нами, то Тумана бы не существовало.

— Я не хочу, слушать про Туман, — капризно произнес Рин. — Другую сказку!

— Зато мне бы хотелось узнать, что Альмиер имеет в виду, — влез Доброгнев. — Пусть он мне расскажет сказку, а потом тебе.

— Не лезь, человек, — рассерженной змеей зашипел маг. — Если я терплю нежить, это не значит, что и твоим капризам я должен потакать.

На самом деле эльф злился только на себя. Если бы он тогда увернулся от той твари, то давно бы уже был на землях Империи Сарратал, оттуда бы и добрался до гномов. Ему оставалось совсем чуть — чуть времени, он должен был перешагнуть невидимую черту: вечная молодость скоро станет для него счастливым прошлым. Уже сейчас он чувствовал дыхание старости за своей спиной. Он быстро уставал, а от былой легкости в теле остались лишь жалкие крохи. Даже раны затягивались неохотно, предупреждая, что отменное здоровье станет для него роскошью. Он злился и боялся, даже завидовал человеку, у которого еще лет тридцать было в запасе. Ребенок же подливал масло в огонь, его существование очередной памятник глупости его собратьев. Самое горькое здесь то, что тот друид вернул себе молодость, но только себе. Расплата же за совершенное стала, воистину, справедлива, он превратился в младенца и потерял память. Личность друида полностью исчезла в небытие. Хотя один ребенок не заменит тех погибших детей. Да, и мальчонку Рина магу было жалко, хоть он и кривился, но все равно сочувствовал ему. Альмиер задавался вопросом, почему Создатели так жестоки к ним, первородным. Эльфа стали посещать кощунственные мысли, что Творцы оставили их мир, уступив место молодым богам. Например, Лучезарному Свету, что защищал людишек, лицемерно зовя все расы под свое крыло.

— Расскажи сказку Доброгневу, — потребовал Рин. Обращение "нежить" всегда обижала ребенка. Сколько бы он из себя не строил опасное порождение, душа его повзрослеть не могла. Таковы правила мира Сараф. Душа взрослеет вместе с телом — это непреложный закон, иначе в теле ребенка может оказаться взрослый.

— Конечно, — ломая себя проговорил Альмиер, Зертиша же он был готов испепелить взглядом. — Что, конкретно ты желаешь услышать, человек?

— Туман? Зачем вы сотворили подобное? — спросил давно терзающий его вопрос Доброгнев.

— Это была завеса…

— Не смеши меня, какая завеса пожирает все, что попадает в нее! — перебил эльфа Зертиш.

— Заткнись! Что ты знаешь, человек?! — заорал в ответ Альмиер.

— Мне сказка нравится! — громко сказал Рин, и его мертвое лицо исказила радостная улыбка. Мужчины с ужасом посмотрели на нежить.

— Человек, — спокойно произнес эльф, — ты знаешь, что творится в мире?

— Не понял, — искренне сознался Доброгнев. Мужчина испугался, что находясь в глуши пропустил что‑то, что может повлиять на дальшее будущее его семьи.

— В мир пришли чужие!

— Ах, ты про людей, — с облегчением вздохнул Доброгнев.

— Ради всех Создателей помолчи! Люди уже стали частью мира Сараф, он принял вас, хоть и с неохотой. Я говорю про них. Орхус. Они называют себя орхус. Чужаки скоро поставят всю западную часть Империи Сарртал на колени.

— Ты шутишь?

— Какие шутки? Ты думаешь, я просто так иду к гномам! Первородные выживут только вместе!

— Но причем здесь Туман?

— Огородив нас от остального мира, мы пытались, как у вас людей говорят, убить двух зайцев, — горько усмехнулся Альмиер.

— За двумя погонишься, ни одного не поймаешь, — Доброгнев сразу понял, что результат эльфы получили не тот, на который рассчитывали.

— Именно. Мы хотели поставить заслон между Империей Сарратал и Небесной Рощей, а также закрыть трещину между мирами. Орхус пытались прорваться сюда еще тогда.

— Но, как вам удалось создать подобное? — спросил Доброгнев.

— Мы пустили несколько кланов зеленокожих тварей под нож, и об этом не жалеет ни один эльф.