Кроссворд для Слепого - Андрей Воронин

— Но лиц не показывать, фамилии не называть, — сказал привычную для француза фразу Омар,

— Конечно, все герои будут представлены инкогнито, если хотите, я могу показать уже смонтированные первые две серии о колумбийских наркобаронах, они остались довольны моей работой.

— В отличие от Колумбии, мой бизнес куда скромнее, — улыбнулся Омар, — и заплатить за рекламу я вам не смогу.

Вот таким образом Макс Фурье и оказался на «Славянском базаре» в Витебске. Омар предупредил его за неделю до отъезда, сам заказал гостиницу и оплатил дорогу.

— Не разгоняйся, — шах-Фаруз придержал Макса за локоть, — сейчас все и произойдет. Камеру не включай, снимешь потом какую-нибудь лабуду, две беседующие за столиком тени. Человек, с которым я встречаюсь, переправляет стрелковое оружие за границу небольшими партиями.

На каменном парапете набережной Двины сидел Леонид Новицкий. Заметив Омара, он привстал и помахал рукой, но тут же сник, увидев спутника афганца. Особенно его насторожила видеокамера, висевшая на плече француза.

— Знакомьтесь, французский тележурналист Макс Фурье. А это мой помощник в трудном деле, фамилию его тебе знать необязательно. Можешь не стесняться, — обратился он к Новицкому, — Макс — человек надежный, хотя, в силу своей профессии, излишне любопытный.

— Я бы хотел говорить один на один, — неубедительно попросил Леонид о

Омар широко улыбнулся:

— Предоставь мне вести дела. Каждый из нас по-своему видит свой бизнес, по-своему зарабатывает деньги. Здесь десять тысяч, — Омар вынул конверт и передал его Новицкому. — Держи документы, — поставив ногу на парапет, Омар раскрыл кейс, отдал Леониду папку. — По этим документам примешь фуру, оформишь свои бумаги и переправишь за границу как обычно. Да, не забудь, таможенникам заплатишь еще раз.

Макс Фурье недоумевал, почему Омар так откровенен. Новицкий суетливо спрятал деньги, зажал папку под мышкой и, оглядевшись, страшно испугался. Толпу у театра буравили небольшие группы крепко сложенных мужчин, даже человеку непосвященному было понятно: под надетыми не по сезону плащами и куртками у них таится оружие.

Двое коротко стриженных парней расположились совсем неподалеку. У одного был надет головной радиотелефон, кронштейн с микрофоном покачивался возле губ. Выглядели парни так, как будто специально копировали повадки голливудских киношных телохранителей: ленивые надменные взгляды, широко расставленные ноги, небрежность в движениях. Отличало их от американцев лишь то, что оба парня щелкали черные семечки, шелуха висела даже на поролоне микрофона.

— Значит, сегодня три президента соберутся, — быстро определил Омар. — Чего ты трясешься, Леня? Пока тебя брать еще не за что. Посмотри на Макса, он держится молодцом.

Телохранитель афганца улетучился. Омар на него особо не рассчитывал и держал в качестве средства для устрашения: телохранителя гигантского роста было видно издалека.

— Все, Леня, действуй, фура придет на следующей неделе.

— И это все? — изумился Макс, когда они уже направлялись к амфитеатру.

— Тебе мало? Могу рассказать подробнее. Московским производителям оружия некому его сбывать, у армии нет денег, и они готовы продавать его хоть черту лысому, лишь бы было чем рассчитаться с рабочими и с поставщиками. Я отстроил четкую схему: покупаю оружие в России и нахожу покупателя в горячих точках. Белорусы покупают его за мои деньги у россиян и переправляют в порты когда легально, когда нет. Естественно, в обоих правительствах у меня есть покровители, я делюсь с ними деньгами. Вот и весь бизнес. Переваривай информацию, — сказал Омар, предъявляя пропуск на вход в амфитеатр двум омоновцам со зверскими лицами.

Меры предосторожности были приняты чрезвычайные: на каждом углу — наряд милиции, повсюду — патрульные машины. Но это лишь видимая часть. Службы охраны трех президентов рассеялись по городу. Глеб как профессионал, то тут, то там замечал вооруженных охранников, замаскировавшихся под гуляющую публику. Опытным глазом он заметил и снайперов, расположившихся на крышах. Не сходя с места, он насчитал десять человек на крышах близлежащих домов, одиннадцатый засел на башне ратуши.

«Да, ребята, пострелять мне сегодня вряд ли придется!»

Глеб миновал площадь и остановился на набережной. Оттуда хорошо просматривалась старая пожарная каланча на другом берегу Западной Двины.

Возле нее стояло несколько черных «Волг». Трое мужчин в черных костюмах нервно курили и переговаривались, между собой. Из башни вышли двое молодых мужчин в штатском, несли что-то длинное, завернутое в брезент.

«Ну вот, ребята из Минска не зря хлеб едят, обнаружили-таки закладку генерала Потапчука. Теперь могут ожидать новые звезды на погонах. Не шутка ли, обнаружили гнездо террориста, решившего убить одного из трех президентов, а может, даже и всех троих вместе. Теперь охрана засуетится.»

Брезентовый сверток бережно уложили на заднее сиденье «Волги», и начальство укатило. Возле каланчи оставили охрану — двое молодых парней сидели на лавочке с бутылками пива в руках.

«Вам, ребята, повезло, можете отдыхать. Даже вы, любители пощелкать семечки, понимаете, что снайпер на каланчу не придет.»

Тем временем уже стемнело. В амфитеатре звучала музыка, фестиваль открылся. Весь город собрался в центре, счастливчики сидели на трибунах. Те, кому повезло меньше, пытались, стоя на ратушной площади, рассмотреть, кто именно сейчас выступает на далекой сцене.

Глеб пробрался сквозь толпу на площади к огромной фанерной композиции, сложенной из трехметровых букв; «Славянский базар». Переплетение металлических труб, трепещущие на ветру флажки. Глеб забрался на бетонный куб, на котором была укреплена буква «С».

Взоры всей публики были устремлены к амфитеатру, лишь охранники, внедренные в толпу, глазели по сторонам. Глеб улучил момент и спрыгнул с куба на землю — в середину композиции. Прямо над ним возвышалась, укрепленная на сваренных металлических трубах, огромная голубая буква «С», сбитая из фанеры. Музыка звучала так громко, что, закричи сейчас, Глеб не услышал бы собственного голоса.

Сиверов выждал. Никто не заинтересовался его исчезновением с бетонного куба. Он подпрыгнул, ухватился за перекладину и быстро подтянулся. Забрался внутрь пустотелой буквы. Поднял вверх руку и за изгибом нащупал завернутую в брезент винтовку. Мягко щелкнуло лезвие универсального швейцарского складного ножика. Пилка легко врезалась в мягкую фанеру, Глеб пропилил себе небольшое окошечко.

Позиция была очень удобная: одной ногой Сиверов упирался в металлическую распорку, а спиной лежал на фанере. Расстояние от плеча до окошечка было таким, что даже ствол винтовки не показывался наружу.

Глеб плавно перевел затвор винтовки, досылая патрон в патронник, и припал к окуляру оптического прицела. Амфитеатр и сцена были перед ним как на ладони. На сцене стояли три президента и ведущие. Сиверов не удержался от соблазна и на доли секунды задержал перекрестие прицела на каждом из них.

«Возможно, нашлись бы люди, которые дорого заплатили бы, прозвучи сейчас выстрел, но я здесь по другому вопросу», — Сиверов перевел прицел в зал.

Случайного выстрела он не боялся, винтовка стояла на предохранителе. В перекрестье мелькали затылки, профили людей, воздушные шарики с символикой фестиваля, лица охраны. Телохранители переговаривались по рации.

«Как они еще что-то слышат в этом шуме? А где же наш друг Омар? В задних рядах он сидеть не будет, до ложи не дорос», — Глеб прошелся по передним рядам.

Первым он увидел Макса Фурье, тот, припав к окуляру, вел съемку. Омар сидел рядом с ним в третьем ряду у самого прохода. Перекрестье точно легло на затылок афганцу. Большим пальцем Сиверов тронул предохранитель, но не повернул его. Прямо перед Омаром сидела женщина, пуля могла пройти навылет и угодить в нее.

«Погоди, Глеб, не спеши. Выстрелить ты всегда успеешь, — подумал Сиверов. Он представил, что произойдет, если сейчас он нажмет на спусковой крючок. — Если я прицелюсь повыше, чтобы не зацепить женщину, Омару череп разнесет на части. Разлетятся мозги. Завизжит обрызганная кровью женщина, начнется паника.»

Глеб плавно перевел прицел на выход из амфитеатра, он был перекрыт тройным кордоном президентской охраны, ОМОНа и армейского спецназа.

«В зале пять тысяч зрителей, женщины, дети. Все рванут к выходу, охрана — к сцене. Стоит упасть хотя бы одному человеку, как начнется свалка», — Глеб тяжело вздохнул и вновь перевел прицел на Омара, тот лениво попивал сок из бумажного пакета. — У тебя сегодня праздник, афганец, — беззвучно произнес Сиверов, — но завтра я до тебя доберусь.»

Он спрятал винтовку в тайнике и, повиснув на перекладине, разжал пальцы. Под ногами хрустнула заброшенная кем-то сюда пивная жестянка.