Лик Аполлона - Фред Саберхаген

Проклятая штука исчезла, растворилась! Точнее, она впиталась в его кожу. Джереми чувствовал, что она протекает через левый глаз и левое ухо, словно вода в песок. Сперва лицо закололи ледяные иголочки, потом они сменились палящим жаром, который постепенно утих до приятного тепла…

И тепло осталось. Вцепившись в голову обеими руками, Джереми принялся раскачиваться и метаться, стеная и воя. На какое-то время слух и зрение оставили юношу, и он с ужасом понял, что умирает.

Но, быть может, через него глядел какой-то бог. Потому что он до сих пор дышал и в остальном, кажется, никак не пострадал. Сперва он вообще ничего не видел, но потом сообразил, что просто закрыл глаза ладонями. Под ногами хлюпало, он до сих пор стоял по колено в воде.

Джереми медленно отнял ладони от лица и огляделся. Да, он может видеть. Что бы ни сделала чертова маска, она не убила его. Пока не убила. Может, эта часть спектакля еще впереди.

Все три рубца снова заболели, поскольку юноша прыгал по воде козликом и разбередил раны. Но все равно они болели гораздо меньше. А вот голова… Что-то живое вошло в его тело и поселилось в голове. Но руки остались прежними, его родными руками. В полном его распоряжении.

Джереми попытался уверить себя, что это все иллюзия, фокус. Ничего не было. Так, спокойней. «Нужно все как следует обдумать». Он почти явственно услышал голос отца, который дает ему советы. Все хорошо. Эта штука… кто знает, что это за дрянь, исчезла из рук. И нигде ее не видно.

Значит, она куда-то делась. Магический предмет, величайшая ценность перестала существовать.

Снова подняв пустые руки, юноша прижал кулаки к вискам. Нет, голова не болела, и даже теплое ощущение как-то поутихло. Он в порядке. Но что-то странное осталось. Едва заметное, приятное ощущение позади левого глаза, там, куда влилась маска. Но…

Но, с другой стороны, все было как прежде. Да, он допустил ошибку. Это несомненно.

Тут Джереми склонился над водой. Вот сейчас он наконец умоется. Зачем, он сам уже не помнил — то ли освежиться, то ли охладить раны… Он позабыл обо всем. Он полз на руках и коленях, выбираясь на чистую воду. Ему пришло в голову, что маска могла упасть в реку.

Поскольку она легкая, ее отнесло течением от берега. Но здесь почти не было течения, легкие волны плескались практически на месте.

И Джереми вспомнил, что он не слышал никакого плеска, даже самого слабого, когда эта чертова штука выпала из рук и исчезла. Нет, она упала не в воду. Это точно.

Испугавшись, юноша на мгновение прекратил поиски, но спустя несколько ударов трепещущего сердца снова принялся ползать в грязи, шаря по дну руками. Правда, понимая, что делает это только для очистки совести, чтобы доказать себе, что он «сделал все, что мог».

Наконец парень устал и закрыл глаза, выравнивая дыхание. Он стоял уже по пояс в воде, держась за борт каноэ, большая часть которого была вытащена на берег.

Он прекрасно понимал, куда подевалось сокровище Сал, где сейчас находилась ее бесценная маска. Потому что чувствовал ее. Просто он не хотел признаваться в этом даже самому себе.

Даже в мыслях не допускал этой возможности.

Но уже все знал.

И юноше пришлось поверить в невозможное, когда он открыл глаза. Потому что ему было предъявлено новое доказательство.

Глава 7

Да, перемены были разительны. Например, он стал видеть! Левый глаз, в который пролилось чудесное наследие Сал, явил юноше мир таким, каким его должен видеть любой человек с нормальным зрением.

Оглядевшись по сторонам, Джереми убедился, что не ошибся. Мир уже не представлялся ему смесью коричневых и зеленых пятен. Теперь паренек спокойно мог сосчитать не только деревья на том берегу, а и листья на каждой ветке. И далеко-далеко, что даже захватывало дух, он различал очертания легких облаков на горизонте.

Джереми с трудом справился с охватившим его волнением. Он до сих пор стоял в воде, у кормы каноэ, и дрожал мелкой дрожью. Джереми закрыл и снова открыл глаза. Хотя он обрел великолепное зрение, парень не переставал молить все известных ему богов избавить его от странной штуки, вселившейся в его тело. Увы, молитвам его не дано было исполниться.

Но даже на грани крайнего ужаса юноша упивался открывшимся его зрячим глазам ярким миром. И наконец наступил момент, когда страх ушел.

Глубоко вздохнув, Джереми смирил дрожь. Озноб не прошел, но зато приутих. Так. Хватит ползать по грязи, как ребенок, играющий в куличики. Искать здесь нечего.

Он был вынужден признать, что кусок непонятного божеского лика находился где-то у него в голове. Он чувствовал эту штуку под черепом, и поразительное улучшение зрения свидетельствовало, что причина кроется именно в пропавшей маске.

Джереми сосредоточился на своих ощущениях и вскоре понял, что прекрасно различает самые далекие предметы. Итак, левый глаз являл ему целый мир, а правый так и остался близоруким.

Постепенно Джереми осознал, что левое ухо тоже изменилось. Слух у юноши всегда был хорошим, потому произошедшие с ним перемены не проявились так явственно, как со зрением, — хотя все-таки проявились. В левом ухе звенели тихие колокольчики, словно в него попала вода. Нет, не так. Джереми потряс головой, хлопая ладонью сперва по левому, потом по правому уху. Никакого эффекта.

Он не знал, изменился ли его слух к лучшему, как зрение. Но, вероятно, так и было. Тут уж трудно было судить точно. Время шло, и постепенно пульс и дыхание выровнялись. Джереми перестал трястись и заставил себя отпустить борт лодки. Только разжав побелевшие пальцы, он понял, как отчаянно хватался за него.

Растирая руки, чтобы возобновить кровообращение, Джереми побрел на берег. Он стоял на траве, и вода струилась по его обнаженному телу. Если бы кто видел его в эту минуту, то убедился бы, что у паренька нет никакого странного магического предмета. Он стоял и ждал, что будет. И вернулся страх. И тревога. «Оно было у меня в руках, и я потерял его. Как дурак, я поднес сокровище Сал к лицу, и оно…»

Ладно, сделанного уже не воротишь. Теперь он прекрасно знал, где находится магическая маска. Что толку все время переживать по этому поводу? Джереми вспомнилось, что Сал относилась к нему хорошо. И не стала бы причинять ему вреда.

Нет. Один раз она назвала его «любимым». Один раз. Юноша не стал развивать эту мысль дальше. Просто он ей нравился, и даже очень.

И волшебный предмет, за который девушка отдала жизнь, теперь был частью его, Джереми Редторна. Правда, едва ли такое было предусмотрено.

Возможно, то, что он сделал — что сейчас произошло, — означает крах всего дела, за которое Сал умерла. Нет, лучше о таком не думать. Ничего нельзя сказать наверняка. Он обязан исполнить клятву… если сможет.