Колхоз. Назад в СССР 5 - Павел Барчук

на него некий товарищ Милославский. Как преданный патриот и честный гражданин. Виктору это грозило…Да ты сам понимаешь, чем… Вот тут начинается та часть истории, в которой оказалась замешана я. В этом четвёртом отделе работал мой хороший друг. Во время войны с ним в Воронеже мы встретились. Многое прошли. Так связь и держали. Он, как раз, четвёртым отделом руководил. Я была в Зеленухах, когда пришла телеграмма от него. Срочно, мол, приезжай. Ну, знаю, Сергей просто так подобного не сделает. Я ж и поехала. Там на месте узнала, в чем обвиняют Виктора. Он просил тоже, чтоб меня, как председателя колхоза, позвали. Мол, дать ему рекомендацию. А я ведь его ещё пацаном знаю. Думала, ну, не может такого быть. Просто не может. Умышленно он никогда бы не пошёл на предательство. Витька. Не верю. И значит, Сергею то же самое сказала. Понимаешь, говорит, чувствую нутром, парень не виноват, но фактов нет, чтоб оправдать. И в то же время, доказательств саботажа мало. Скажи, говорит мне, как товарищ, как человек, с которым мы не одну бомбёжки пережили. С кем город от врага отбивали. Что за человек этот Виктор Щербаков. Ну, я все как есть, и выложила. Мол, ерунда какая-то. Ну, всякое бывает, конечно. Всякое…А вот в это не верю. В общем, говорили мы с Сергеем почти всю ночь. Он человек настоящий. Понимаешь значение этого слова? Настоящий человек. Не хотел Витьке зазря жизнь портить. И знаешь… В итоге, под свою ответственность, списал все на ошибку. Мол, случайность, невнимательность. Но не умысел. А вот за Милославского зацепился. Говорит, тут наоборот чутье ему криком кричит. Подвох какой-то.

Ну, мы договорились ещё днем встретиться. Я ж и направилась в гостиницу. Сергей уже с семьей жил. Жена, дети, и все в однушке. Только подошла к гостинице, а там Светка стоит…

Нина Григорьевна снова замолчала. А мне стало как-то нехорошо. Я вдруг понял, о чем дальше пойдёт речь. Не знаю, как. Интуитивно, наверное. И так прям накатило. Мерзость на душе появилась сильная. До тошноты.

— В общем, валялась она у меня в ногах часа два. Чтоб я за Милославского сказала Сергею, мол знаю его. Увидела и узнала. Чтоб соврала, будто работал он в 1942 со мной вместе. На заводе. Когда мы «Катюши» собирали первые. Тогда ведь город фашисты разнесли по кирпичику. Вернее, его половину. Документов почти никаких не осталось. Подтверждающих или отрицающих. Мол, когда завод эвакуировали, Милославский воевать ушёл. Ему в то время, как раз чуть больше двадцати было. Светка умолял, чтоб я сказала, будто Аристарх — честный парень, надёжный коммунист, поэтому долго его с завода на фронт не отпускали.

— Почему Вы согласились? — Перебил резко, даже грубо.

Я уже знал, что она действительно согласилась. Понял по каменному выражению лица Нины Григорьевны. Хотя, при этом, у нее едва заметно дрожали руки.

— На шестом месяце Светка была. Аборт уже не сделаешь. Сказала, мол, ошиблась. Поверила человеку, а он, проходимец, её бросил. Просто фигурка-то у неё точеная. Животик маленький даже на таком сроке. И не подумаешь, что на сносях скоро будет. А Милославский, мол, готов жениться и даже ребёнка признать своим. Дюже любит её. Только он на такое и пойдёт. Дураков больше нет чужого дитя растить. Виктора все равно уволят. Ему просто… хоть бы домой вернуться, а не в сторону севера этапом. Но если Милославского продолжат проверять, вдруг его виноватым сделают. Он же на Витьку донёс. И все. Светка с таким позором одна останется. Домой не вернёшься. И в городе как ей быть? Девка не замужем. Ну, пожалела её. Утром с Сергеем встретились, я, значит, все, как по нотам, разыграла. Едва Милославский зашел в кабинет, где меня Сергей принимал, сделала удивленное лицо. Мол, вот неожиданность. Знаю этого мужика, только фамилию запамятовала. На заводе работал, потом на фронт ушёл. Честный, порядочный. Ну, а то, что лицо у него подозрительное, это — Сергей просто ошибается. Навроде того сказала. Знаешь, если бы не Серёжа… Он и Виктора спас, по сути. Уволили его. Это ясно. С позором, конечно. Ну, такую ошибку допустить. Это же вообще из ряда вон. Да ещё надежды большие на него партия возлагает. А он… Я вернулась в Зеленухи. И Витька вернулся. А Светка действительно замуж вышла. Родила почти сразу. Но это уже в законным браке. Милославский по карьерной лестнице пошёл быстро. Тем более, с Сергеем они с моим прям сдружились. Залез ему, сволочь, в душу. Уж не знаю, как. Такую поддержку обрёл.

— Всё! Достаточно!

Я вдруг понял, что не хочу больше слушать все эти подробности. Правда. Не могу. Встал с табурета и вышел из кухни. Мне срочно нужно было на улицу. На свежий воздух.

Глава 7:

Об упрямстве, дураках и их интуиции

Настроение было, гаже некуда. Честно. Я из дома Нины Григорьевны выскочил, как ошпаренный. Прям аж до тошноты противно, отвечаю. Хотелось уйти куда-нибудь подальше. Желательно, чтоб несколько часов ни одну сволочь не видеть.

Интересно, в этой истории есть вообще родные дети? Не приблудные, не приёмные, не найденные, не потерянные? Ну, серьёзно. Или у Аристарха со Светланочкой Сергеевной, как в игре. Счёт один — один. Продолжаем. Так, что ли? Они прям соревнуются своими внебрачными отпрысками. Не то, чтоб я начал воспринимать Милославских, как настоящих родителей. Или меня сильно волновало наше родство. Несмотря на тело Жорика, лично для меня они оставались чужими людьми. Просто вся ситуация грязная какая-то. Особенно в отношение Виктора.

И, кстати, выходит, маман была первой в этой гонке. Нина Григорьевна не сказала, конечно, в открытую, что речь обо мне. Но думаю, вряд ли у маменьки приключились ещё дети до Жорика. По сроку это точно он. Семён, наверное, только реально Милославский. Впрочем… Ничему вообще не удивлюсь. Хотя бы одно точно. Мать у нас одна. Мы оба похожи на неё. Такие же светловолосые, голубоглазые, со смазливыми рожами.

Подошел к машине, возле которой стояла Наташка. Сел за руль и почти сразу рванул с места. Ну, насколько применимо слово «рванул» к такой тачке. Наташка еле успела отсрочить в сторону, а потом запрыгнуть в «Волгу».

Она, кстати, оценила серьёзность ситуации почти сразу. Прижухла рядом. Сидела тише воды, ниже травы. Сначала, конечно, взбрыкнула. Типа, совсем охамели. Выставили её на улицу. И вообще, что это за тайны, которые ей даже слышать нельзя.

Но у