Тёмное время суток - Олег Лёвин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Принесли сырники и любимый кофе. Последний оказался совсем даже ничего. А вот сырники вряд ли можно было отнести к лучшему из того, что когда-нибудь она ела или вообще назвать сырниками. Было такое ощущение, что их сделали из самого дешевого творога, который долгое время хранился в тепле, а потом про него вспомнили и использовали для приготовления.
Увлеченная поеданием продукта, Квятко не сразу обратила внимания, на то, что мужик из-за другого стола подсел к ней и поэтому, когда он спросил: «Вы следователь» от неожиданности вздрогнула.
— Да. У вас ко мне какое-то дело.
Незнакомец выглядел каким-то напуганным. У него было вытянутое лицо, черные, зачесанные назад волосы, а глаза серые.
— Вы хотите знать, кто покушался на Коновалова? — Спросил он.
— Конечно.
Мужчина подвинулся ближе и шепотом сказал:
— Это Бобков.
Квятко была разочарована. Но виду не подала. Доела невкусные сырники и обратила внимание на девиз кафе, который был написан на стене: «Не ешь никакой мерзости». Прежде на эту надпись она не обращала внимания, теперь поняла ее смысл. Она расплатилась за обед и вышла на порог кафе, посетитель увязался за ней, и тут Юлия Борисовна снова увидела красное «пежо», которое стоял на площадке чуть в стороне от «Библиотеки».
— Вам интересно? — Опять спросил назойливый посетитель кафе.
Квятко смерила его оценивающим взглядом (так бы сказал внешний наблюдатель, посмотрев на следователя): кажется, у него был небольшой нервный тик, правая щека непроизвольно подергивалась.
— Как ваша фамилия? — спросила она
— Дракон-Драконов, Борис, Петрович. — Он все эти части своего имени и фамилии так и произнес раздельно, будто в самом деле их отделяя друг от друга запятыми.
— Чудесно. — Сделала вывод Квятко. — Сейчас вот, машину осмотрю, тогда и поговорим.
— Это моя машина. — Заверил ее Дракон-Драконов. — Ну, т. е. я ее в прокат взял.
— Показывайте где.
Они вместе сели в машину и поехали. Дракон-Драконов объяснил, что прокат находится на другом конце города, хотя, что он под этим понимал, было непонятно, так как он выехал на шоссе вдоль озера и ехал долго прямо мимо бесконечно спальной застройки Ново Гиенова. Серое здание проката располагалось посреди таких же серых домов, которые только что покинули Квятко с Дракон-Драконовым. Единственное украшение здание надпись на фронтоне: «Тише едешь, дальше будешь». Вокруг проката стояли машины на любой вкус.
Борис Петрович тормознул прямо у входа, и они зашли в здание, открыв стеклянную дверь. Внутреннее пространство представляло собой обычный офис со всеми его принадлежностями: столы, стулья, шкафы папки в них, принтер, ксерокс, мониторы на столах, милые девушки и среди них поэт Семёнов. Он, нисколько не смутившись прибывшим гостям, притворно раскинув руки, пошел на встречу Квятко с восклицанием:
— Ба, какие люди!
Квятко не ожидала здесь встретить поэта и никак не понимала его энтузиазма, поэтому спросила:
— А вы, что тут делаете, Семёнов?
— Я совладелец этого заведения вместе с Космолётовым.
Дракон-Драконов услышав эту фамилию, необычайно оживился, будто ему медом язык намазали.
— Вот, вот, этот Космолётов заодно с Бобковым
— Да погодите вы, Борис Петрович, давайте последовательно разбираться в проблемах, сначала с Семёновым, а потом с вами, — раздражилась на Дракона-Драконова Юлия Борисовна и уже обращаясь к поэту, строго спросила его, — вы помните, что вас хоть и отпустили, но вы остаетесь под подозрением.
— А в чем собственно дело? — Спесь с него несколько сошла, он оробел.
— Показывайте книгу записей тех, кто брал красное «пежо», оно у вас в прокате одно?
— Да, такой марки и цвета, одно. — Виновато сознался поэт и попросил девушку, которая сидела за дальним столом от двери принести книгу записей. Та была недовольна этим распоряжением, это было видно по ее выражению маленького лица. Она медленно поднялась и пошла к шкафу, расположенному в углу офиса. Она старательно покачивала бедрами при ходьбе и кожа юбки-карандаша, плотно обтягивающая ее попу бликовала, попадая под прямые лучи заходящего солнца. Девушка вернулась от шкафа с тетрадью в руках, протянула ее Юлии Борисовне, обдав холодным презрением посетительницу, но следователь не обратила внимания на это, углубившись в изучение записей. Собственно, тех, кто брал в прокат машину в этом и прежнем, ему предшествующем месяце, было немного: сам поэт, Космолётов, Любовь Кобякова и Дракон-Драконов:
— Кто такая Любовь Кобякова? Фамилия что-то знакомая. — Строго спросила Квятко.
— Я не обязан знать всех в городе. — Обиделся Семёнов.
— А я знаю, кто это! — Поспешил оповестить всех Дракон-Драконов.
Юлия Борисовна с удивление окинула его взглядом, не ожидая найти в нем такой компетентный источник информации.
— Это председатель Общества изучения культуры варгизов. — Просветил следователя Борис Петрович и тут же предложил, — здесь недалеко есть кафе, «Голубой печенег», пойдемте туда, я в спокойной обстановке все расскажу, заодно поужинаем.
Кафе «Голубой печенег» располагалось через дорогу от проката. Это было небольшое одноэтажное здание, еще советской постройки задрапированное какими-то голубыми стальными панелями. По всему периметру здания имелись окна, которые были закрыты плотными шторами. Также «Голубого печенега» окружали плакучие ивы.
Внутри кафе царил полумрак, освященный только не очень яркими светильниками, располагавшимися на столах, расставленных вдоль стен. Под потолком крутилась светящаяся сфера, разбрасывая отраженный от фонарей в потолке свет во все стороны помещения. В кафе было не людно. Квятко и Дракон-Драконов заняли крайний справа столик от входа. Заказали вечерний кофе, и запеченную рыбу дорадо. В ожидании заказа погрузились в беседу.
— Я преподаватель Новогиеновского государственного университета. Преподаю философию ну и всякие сопряженные предметы. — Признался Борис Петрович
— Вы что-то хотели сообщить о покушении?
— Да, да. Но надо сначала пояснить, что моя жена года два вступила в Союз спасения, вы же уже в курсе того, что в нашем городе есть такая организация? — Он вопросительно посмотрел на следователя, она кивнула головой в знак согласия, и он продолжил. — Так вот, с первого дня членом Союза стала моя жена Клавочка.
— И зачем это ей надо было?
— Вы понимаете, помимо бессмертия Союз
