Сладострастие - Мария Лайонес

Дженна улыбнулась, вспомнив, как она однажды лежала на нем сверху, удерживая мышцами влагалища разрядившийся, поникший пенис. Она принялась сосать его плоские широкие соски и вдруг почувствовала, как набухает его ствол. Он восстал до такой степени, что Ник смог трахнуть ее второй раз.

Дженна провела пальцами по волосам на груди, но Ник отвел ее руку.

— Пока рано, — сказал он. — Нужно еще полюбоваться этими пышными полушариями.

Когда он это делал, Дженна чувствовала себя такой голой, столь восхитительно голой!

Ник отпустил ее руку и снова потянулся к клубнике. Он положил пару клубничин ей на соски, а затем медленно и с видимым удовольствием съел их. Потом он проделал то же самое с новыми клубничинами. Дженна, лежа на спине, млела и представляла себе, что он поедает ее плоть.

— Я опять завелся, — пробормотал Ник, когда миска с клубникой опустела. — Теперь твоя очередь. Сделай это.

Он лег на спину, Дженна устроилась сверху. Нагнувшись, она языком стала водить вокруг плоских темных сосков Ника. Он закрыл глаза и застонал. Стон ничем не уступал тому, когда она сосала ему член. Если бы ее губы не были сейчас заняты, она бы, наверное, торжествующе засмеялась. Не всегда Ник был хозяином положения. Подобные моменты ей доставляли огромное удовольствие.

Животом она почувствовала, что член Ника окончательно затвердел. Однако она продолжала мучить его соски до тех пор, пока он не запросил пощады.

— Довольно, — прошептал он. — Садись на меня верхом. И пусть твои сиськи свисают над моим лицом.

Это было как раз то, чего ей очень хотелось. Она взгромоздилась на Ника, вправила торчавший член в свою влажную, ноющую щель. Она ныла у нее все утро. Очень медленно Дженна начала опускаться на ствол, прислушиваясь к тому, как тугой член постепенно заполняет влагалище. Она меняла угол и двигала бедрами, подыскивая наиболее удобное место, в которое будет ударяться головка. Сейчас для нее главной целью было получить максимальное удовольствие. Спустит ли Ник или нет — это уже как получится.

Дженна подалась вперед и свесила груди над ртом Ника. Он потянулся к ним, как тянется к сиське младенец. Наконец он сумел захватить ртом один ее сосок. Дженне нравилось, когда стимулируют ее соски, но еще больше хотелось, чтобы он для этого как следует потрудился. Не так-то часто Ник оказывался в подобной — физической или психологической — позиции.

Она терлась нежноволосым лобком о грубоволосый лобок Ника, что рождало сладостное ощущение, которое постепенно завладевало всем телом. Она ощущала движение тугого члена во влагалище, который двигался в ней как поршень. Мышцы влагалища то сжимались, то отпускали его, наконец он набух еще сильнее и стал изливаться в ее глубины.

Позже, когда они лежали, утомленные, рядом, Дженна по солнцу догадалась, что утро уже заканчивается и что прошло несколько часов.

— Мы не часто такое позволяем себе, — хихикнула Дженна.

— Что — трахаться? Да мы этим занимаемся постоянно! Да разве можно этим не заниматься, когда рядом такая сдобная лоретка!

— Нет, я имею в виду, что мы не часто расслабляемся после этого на такой просторной кровати. Это странно, только и всего.

— Не надо привыкать к этому. Ты же знаешь, что мы не можем иметь с тобой подобные отношения.

— Тебе нравится, чтобы все думали, будто ты тверд, как сталь, да, Ник? Ты хочешь иметь такой имидж. Но этот номер не пройдет со мной. Мне известна твоя ахиллесова пята.

— Что ты имеешь в виду?

— Твою сестру Хетер. Ты очень заботишься о ней. Даже этот праздник ты хочешь использовать для того, чтобы познакомить ее с модным лондонским хореографом. Такое впечатление, будто ты не позволяешь ей сделать собственную карьеру. Стыдно, что…

— Хетер — единственный член моей семьи, — огрызнулся Ник. — И если ты хочешь знать, для меня это важно. Где-то есть непутевый кузен по отцовской линии, который бродяжничает с какими-то хиппи. Но мне недосуг заниматься поисками отцовского беспутного родственника.

Дженна помолчала, пытаясь подыскать нужные слова. Никогда до этого она не слышала, чтобы Ник таким образом высказывался об отце. Впрочем, Ник вообще никогда о нем не говорил.

— Однако же ты носишь его имя, — проговорила она, — хотя ты мог бы взять другое, после того как твоя мать снова вышла замуж. Ты даже изменил название компании Лизетт, добавив туда свою фамилию — и фамилию своего отца. Как это объяснить, если ты на него так сердит?

— Потому что он был сраным хиппи, вот почему «Коммерция» и «капитализм» были для него ругательными словами. Сейчас, когда я получаю прибыль и на этой прибыли написано «Треганза», я как бы показываю ему два пальца, обозначающие победу.

— Боже, я была права, когда сказала вчера, что Фрейд очень сожалел бы о том, что не был знаком с тобой.

Ник бросил на нее хмурый взгляд:

— Послушай, когда ты находишься в моем офисе, ты там для того, чтобы весь мир знал о том, как процветает «Треганза-Леже интернэшнл». А когда ты в моей постели, то это потому, что мне нравится тыкаться лицом в твои роскошные сиськи и засовывать хрен в твою тугую щелку. И в том и в другом случае тебе не следует лезть мне в душу.

Дженна автоматически взглянула на его пах и увидела что его член опять приподнялся. Она и раньше замечала: как и у многих мужчин, у Ника начиналась эрекция, едва он начинал злиться или впадать в агрессию.

— Ну ладно, — пробормотала она, — я ведь не знала, что задену твой больной нерв. У тебя есть какие-то конкретные планы?

Ник холодно улыбнулся, видимо, довольный, что ему что-то удалось у нее отыграть.

— Не такие, о каких ты думаешь. Но сегодня вечером — да, если ты будешь умницей. Я запланировал развлечение — охоту за сокровищем. Это означает, что мы можем улизнуть кое-куда. А сейчас тебе лучше одеться и слинять. Лизетт вряд ли задержится слишком надолго.

Молодое тело Хетер покачивалось в такт движению лошади. Это очень походит на танец, решила она про себя. Нужно лишь отбросить все свои опасения и скованность, позволить телу плыть по течению. У Хетер появилось ощущение, что она уже совсем неплохо держится в седле, хотя, надо признать, двигались они прогулочным шагом. Как хорошо расслабиться и оглядеться! Увидеть то, что происходит вокруг тебя.

Лизетт и этот американец ехали непосредственно перед ней, их стремена почти соприкасались, когда они оказывались на узкой тропке. В их непринужденности было нечто такое, что Хетер не нравилось. Лизетт была замужем за Ником, и сколько Хетер себя помнит, брат всегда был для нее чем-то самым важным в ее жизни.