Схватка с судьбой (СИ) - Гичко Екатерина

В лапах Бория летать ей доводилось не раз, и Майяри знала, что зловредный коршун вполне мог выпустить её, некоторое время падать вместе с ней, чтобы она не могла воспользоваться силами из-за близости его расписанного защитными печатями тела, а затем всё же милостиво подхватить почти у самой земли или воды. У воды мог и не подхватить.

Борий выбрал не самую любимую драконьими всадниками дорогу: по древнему ущелью, на дне которого плескалась одна из самых полноводных рек Сумеречных гор. Вообще-то здесь всё было древним, но ущелье ещё и выглядело невероятно старым и осыпающимся от любого более-менее сильного дуновения. По весне с окрестных склонов сносило много щебня и породы. В это же время ущелье почти до краёв заполняли воды поднимающейся реки, и наносы вместо того, чтобы кануть в бездну, частично оседали на берегах, частично уносились течением.

Когда уровень воды спадал, образовавшиеся по берегу наносы начинали отпадать вместе с кусками склонов, истрёпанных постоянными разливами, и сходами селей и лавин. Можно спокойно лететь по ущелью и совершенно неожиданно получить камнем по башке. Птица ещё увернётся, а осёдланный и удерживаемый крепкой рукой дракон может и не успеть. Коршун со своей ношей тоже мог не успеть, но Бория никогда не пугал риск.

Остановился он только один раз перед самым закатом. Сбросил Майяри в каменное углубление, окружённое со всех сторон стенами скал, и полетел к реке пить воду. Девушке тоже хотелось пить, но она решила, что потерпит. У Бория очень особенное чувство юмора, и он мог просто ради шутки окунуть её в реку целиком.

Напившись, коршун ещё четверть часа отдыхал, а затем, подхватив не возмущающуюся госпожу, полетел дальше.

К тому моменту, когда ущелье закончилось – точнее, оно не закончилось, им просто пришлось его покинуть, – солнце окончательно скрылось за горизонтом, закат отгорел и опустилась ночь – в горах яркая и светлая. Миллиарды звёзд холодными огоньками подмигивали с неба в прорехах туч, луна и волчий месяц висели слепящими шарами, и в их сиянии мерцали реки, ручьи, снеговые шапки вершин и даже почему-то некоторые склоны. От земли уже начинал подниматься туман, и из трещин и ущелий, от рек, тянулись молочные, жутковатые в ночном свете дымчатые щупы.

Борий, видимо, торопился добраться до общины – и Майяри в кои-то веки поддерживала его – и, вынырнув из ущелья, избрал ещё более опасный, но короткий путь под пологом Хварбонного леса. В целом лес как лес, но рос он по склону, круто забирающему вниз, и имел тысячелетнюю историю существования. То есть разросся так, что летать там в темноте было равно не смелости, а безголовости и желанию убиться изощрённым образом. В другое время Майяри бы возмутилась, но сейчас она тоже не хотела попасться на глаза преследователям – а они наверняка есть – и мечтала добраться до общины как можно скорее.

Оборотень умудрился в почти кромешной тьме не вписаться ни в одно дерево и лишь пару раз с шумом проломился сквозь ветки и едва не оставил свою ношу в разлапистой кроне. Вырвавшись из леса, коршун, уже не пытаясь скрываться, полетел над раскинувшейся долиной в сторону виднеющейся на фоне звёздного неба раздвоенной горы.

По подсчётам Майяри, немного измученной дорогой – пить хотелось со страшной силой, – до общины оставалось ещё три-четыре часа лёту, когда оборотень вдруг начал снижаться. Внизу темнела короткая гряда ступенчатых скал с плоскими вершинами, в которых девушка узнала место тренировок общинной охраны и поняла, что ошиблась с расчётами: до общины оставалось лететь каких-то два часа. Может, чуть больше.

Когтистые лапы разжались в полусажени от земли, и Майяри кое-как приземлилась, едва не перекувыркнувшись через голову. Затёкшие ноги подвели. Приподнявшись, она проследила взглядом за заложившим круг Борием и только потом осмотрелась.

Ночная стоянка. Тренировки иногда затягивались, и мужчины оставались здесь. Пили вино у костра, жарили мясо, травили скучные байки, а потом уходили спать в пещеру, в которой обычно хранился инвентарь. Ну чтобы с собой его каждый раз не таскать. Майяри нашла заделанный камнем полукруглый вход в пещеру и присела на обтёртое задницами бревно рядом с чёрным пятном кострища.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

На волчий месяц наползла туча, и света поубавилось.

Из-за уступа с охапкой хвороста вышел совершенно голый Борий, и Майяри, досадливо поморщившись, отвела взгляд, хотя это тело она видела сотни раз. Телохранитель никогда не был стеснительным.

– Замёрзла? – насмешливо приподнял брови оборотень.

Когда они оставались наедине, он переходил на «ты» и даже смел называть её по имени, что сильно выводило Майяри из себя. Раньше выводило. А сейчас и имя «Падуба» почти ничего для неё не значило. Старое хагинское имя. Простое, но должное внушать почтение к потомку славного рода. Если бы дед знал, что внучка станет наследницей, то выбрал бы для неё более ёмкое по смыслу имя, подходящее будущей правительнице. Но он остановился лишь на достойном, чтобы оно говорило не о самой девочке, а о народе, к которому она относилась. И от которого была неотделима.

Падуба. Могучая. Сильная. Несокрушимая. Как и её народ.

Ничуть не заботясь о своей наготе – скорее уж гордясь, – Борий присел рядом с кострищем и начал разжигать огонь. Вместе с хворостом он притащил свёрнутую шкуру и мешок со снедью, явно запрятанный накануне. Майяри поняла, что остановились они не случайно и не оттого, что оборотень устал махать крыльями. Этот поганец был на диво вынослив. Он изначально собирался остаться на ночь именно здесь.

Хм-м-м… Дед не хочет, чтобы она сегодня ночью была в общине? Там что-то намечается?

Дурную мысль, что старейшина схватил Ранхаша и теперь Борий следит, чтобы она не бросилась на помощь, девушка отогнала. Борий наверняка улетел из общины вместе с ней, иначе бы не успел к её побегу. Так что если Ранхаш и добрался до хаги, телохранитель не может об этом знать.

– Угощайся, – Борий раскрыл мешок, но Майяри даже не посмотрела на него.

– Не голодна.

Поднявшись, девушка лишь прошла до ручья и с удовольствием напилась воды, такой холодной, что сводило зубы.

Настаивать оборотень не стал, только расплылся в насмешливой улыбке и, усевшись на шкуру, небрежно набросил её край на пах.

– Что там? – Майяри вопросительно уставилась на скрывшуюся во тьме двухголовую вершину.

– Ты о чём?

– Не морочь мне голову. По какой-то же причине ты не полетел в общину, хотя осталось совсем немного, а нас наверняка преследуют.

Борий хрипло рассмеялся, но не ответил.

Впрочем, какой ответ? Он ещё и соврать мог. Майяри неохотно посмотрела на почти обнажённого охранника и поморщилась. Ещё полгода назад эта встреча привела бы её в неописуемую ярость и страх. Сейчас же кошмары, в которых снился Борий, действительно стали для неё просто ночными кошмарами.

Оборотень с золотистыми волосами появился в общине, когда ей было двенадцать. Майяри не знала, откуда его привёл дед, но ходили слухи, что он спас Бория от расправы законников. Сама девушка подозревала, что Борий был просто одним из тех малых, что промышляли разбоем, и ему решительно всё равно было, где жить и чем заниматься. Лишь бы сильно себя не утруждать, не голодать и иметь денежку на выпивку и баб. Борий резко отличался от всех в общине, даже от оборотней-охранников, которые за века службы переняли многие черты хозяев. Свободный и наглый, он не стеснялся одаривать сумеречниц взглядами, да ещё какими… Его не раз пытались бить, но старейшина благоволил бесстыжему оборотню.

Двенадцатилетней Майяри нравился её новый телохранитель. Насмешливый, с живыми глазами, он частенько подзуживал её гнев, а потом с хохотом бегал от разъярённой мелкой госпожи. Майяри впервые видела такого мужчину, как он, не похожего ни на кого в общине. И в её детской наивной душе зашевелилось что-то вроде привязанности. Даже появились робкие мечтания, что вот он рассмотрит её получше и сам сбежит с ней. А может, и убьёт деда! Ну такие детские глупости, взращённые на надежде на лучшее.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})