Фаддей Венедиктович Булгарин: идеолог, журналист, консультант секретной полиции. Статьи и материалы - Абрам Рейтблат

Прощай, любезнейший! Кланяйся твоим домашним, жене, танте, детям. Желаю, чтоб до их возраста извелась la race infâme des lâches coquins10, но сомневаюсь в возможности: живучи разбестии!

Твой Греч

РНБ. Ф. 1392. Оп. 1. Ед. хр. 30. Опубликовано Т.А. Богдановой и В.А. Петрицким: Петрицкий В.А. «Врезанные в память письмена…». СПб., 1998. С. 84–85.

1 Это было связано с болезнью Алексея Греча.

2 Эмс – немецкий курорт.

3 О зарубежной поездке Греча в 1817 г. см.: Греч Н.И. Поездка во Францию, Германию и Швейцарию, в 1817 году // Греч Н.И. Сочинения. СПб., 1838. Ч. 4; о поездке в 1841 г. – в кн.: Греч Н. Письма с дороги по Германии, Швейцарии и Италии. Т. 1–3. СПб., 1843.

4 Основанием для подобного иронического заявления Греча послужило следующее. 18 мая 1846 г. Булгарин в своем фельетоне «Журнальная всякая всячина» сообщил, что Н.С. Черняев открыл на Лиговке контору, в которой продаются гороскопы. Поскольку Черняев не имел разрешения на открытие конторы, она была закрыта полицией. Булгарин 20 или 21 мая уехал в Карлово. 22 мая ему ответил фельетонист «Ведомостей С. – Петербургской городской полиции», 25 мая полемику продолжил в «Северной пчеле» В.Р. Зотов, который под псевдонимом X.Z. вел городской фельетон. После этого был арестован А.Н. Греч, исполнявший в связи с отсутствием в Петербурге Булгарина и Н. Греча обязанности редактора «Северной пчелы», и лишь через несколько дней отпущен. См.: Видок Фиглярин. С. 518–521. Подобное самоуправство Кокошкин проявил уже не в первый раз; ср. эпизод 1843 г., когда он приказал изъять из продажи водевиль П.А. Каратыгина, усмотрев там оскорбление «чести» петербургских полицейских (см.: Дризен Н.В. Драматическая цензура двух эпох. 1825–1881. Пг., 1917. С. 49–51).

5 Съезжая (съезжа) – полицейская часть.

6 Текст письма Булгарина см.: Видок Фиглярин. С. 518–520.

7 Ранее А.Н. Греч служил в Министерстве иностранных дел и в Министерстве финансов, но с 1840 г. уже не находился на государственной службе.

8 туда, туда… (нем.), в значении «очень далеко» – рефрен из песни Миньоны из романа И.В. Гёте «Годы учения Вильгельма Мейстера» (Кн. 3. Гл. 1).

9 Имеется в виду Александр Николаевич (1818–1881) – сын Николая I, после его смерти – император Александр II.

10 гнусная порода подлых плутов (фр.).

Любезнейший Фаддей!

Если я назвал тебя неумышленным виновником происшествия со мною, то это значило лишь, что ты напечатал первую статью о гороскопах1. Приключения же дальнейшие с клеветою Межевича узнал я только из твоего письма.

На другой день после моего письма приехал ко мне Л.В. Д[убельт], был учтив и любезен, но заметил, что Алеша харкал кровью до ареста, и объявил притом, что граф А.Ф. О[рлов] послал его к С.А. К[окошкину] с выговором и с изъявлением надежды, что этого впредь не будет. Я дал почувствовать, что это решение для нас неудовлетворительно, и на другой день написал к нему следующее: «При посещении, которым В[аше] Пр[евосходительство] удостоили меня вчерашнего числа, был я в таком сильном душевном волнении, что не догадался справиться с отпуском моего к вам письма, в котором говорил об известном вам происшествии. В нем сказано: “Я нашел сына моего оскорбленным, осрамленным пред публикою, расстроенным в здоровье, бледного, исхудалого, харкающего кровью”. Из сих слов отнюдь не следует, чтоб я называл кровохарканье последствием нанесенной ему обиды. По точному их смыслу, оно могло быть и прежде, и после. Впрочем, болезнь, причиненная человеку неприятностью, может назваться несчастием, а как наименовать поступок того, кто обременяет обидами и оскорблениями страждущего, больного и притом совершенно невинного человека, и потом, для прикрытия своего самоуправства, дерзает употреблять во зло священное имя Августейшего Наследника Престола? – Повторяю сказанное мною в прежнем моем письме. Мы не жаловались и не будем жаловаться тем более, что теперь настает необходимость не в споре с полициею, а в сохранении жизни и в возвращении здоровья моему сыну пользованием его за границею. Но не могу скрыть перед вами, что эта кровная обида и оказанное к страданиям нашим равнодушие нанесли моему сердцу мучительную и неисцелимую рану».

Этим дело кончилось. Врет К[окошкин], что он действовал по приказанию Наследника: он говорит это для своего оправдания. Он должен бы был объявить о том при самом аресте; он не мог бы сказать, что смягчает возмездие по просьбе Л.В. [Дубельта]; и граф А.Ф. [Орлов] не мог бы сделать ему замечание. – Теперь я поотдохнул и оправился, но в первые дни ужасно тяжко было.

На днях был у меня Ольхин и рассказал, что ему навязывают Академические ведомости2, которые приносят теперь казне убыток, и требуют с него за то 12 тыс. сер[ебром] в год. Я заметил ему, что вместо упадшей газеты он лучше взял бы газету, стоящую на вершине славы и успеха. Он ошеломел от этого замечания и объявил, что готов взять «Пчелу» за ежегодную плату, обеспеченную верным залогом. Дальнейшее производство отложил он до твоего приезда. Я полагаю, что нам ничего не остается иного делать.

Алеша едет завтра и будет у тебя, вероятно, во вторник или в среду. Он удивительно поправился от одной мысли о свободе и путешествии. Дай Бог здоровья тебе, что ты вызвал меня сюда. Я уже бегу в хомуте «Пчелы» и жду, что оседлает меня какой-нибудь жандарм или истопник. Воля их – но не светла.

Прощай, будь здрав и не забывай друга твоего Греча

РГАЛИ. Ф. 1231. Оп. 1. Ед. хр. Л. 17–18.

1 Булгарин очень болезненно воспринял арест А.Н. Греча. В начале июля он писал Р.М. Зотову: «Происшествие с А.Н. Гречем есть случай, который мог быть только <…> в Византии! Степень литератора и журналиста теперь обозначена. – Мы стоим наряду с бродягами, ворами и пьяницами, которых сажают в полицию предварительно, без суда и расправы» (см. выше на с. 324).

2 То есть «С. – Петербургские ведомости», издаваемые Академией наук.

Любезный Булгарин!

Здесь покамест все тихо и благополучно. Я был по особому делу у Л.В. Д[убельта] и узнал, что граф О[рлов] был доволен моим объяснением и извинением, и дело прошло со шквалом. Они, кажется, держат сторону Кок[ошкина] и не хотят, чтобы трогали эту историю. Auch gut!1

От Алеши имею я сведения только от 16 ч. накануне предполагаемого выезда его из Риги. Он пишет, что пребывание на морском берегу его освежило и подкрепило. Дай-то бог!