Жданов - Алексей Волынец

Не умея использовать политические методы воздействия, чиновники прибегали к репрессиям, благо для них в Донбассе на шахтах работало немало людей, принудительно мобилизованных на восстановление угольной промышленности или осуждённых к таким работам в административном порядке. «Вы обратили внимание на некоторое смешение отношения к кадровым рабочим и к спецконтингенту? Есть некоторое перенесение на всю рабочую массу методов, которые применяются к концлагерникам или к спецконтингенту. Разве бывшие кулаки не воевали в ВОВ, разве из них не выходили почтенные люди? Уголовники воевали, а здесь ведь не уголовники, а менее скомпрометировавшие себя люди. Если по два месяца к ним не обращаться с политическим словом, то, ведь, такого положения нет даже в органах ГПУ, в концлагерях…»{528} — возмущался Жданов.

Основным недостатком в руководстве обкомом Жданов назвал «одностороннее увлечение мелкой хозяйственной работой в ущерб партийной работе, в ущерб вопросам культуры и быта»{529}. Причём он специально подчеркнул, что «это ошибка не практическая, это ошибка политическая». Эту ошибку наш герой разъяснял так: «Обком, вместо того, чтобы наладить контроль за деятельностью советских учреждений, опирается в руководстве на шахты, тресты и комбинаты, никого кроме не видит — не видит ни торговых организаций, ни клубов, ни жилищных организаций. Вцепился как клещ обком в хозяйственных руководителей и с ними всё время под ручку гуляет…»{530}

По мнению Жданова, ситуация исправится только тогда, когда партийные организации возьмут под постоянный контроль все культурно-бытовые учреждения: «…Поворот будет тогда, когда в обкоме станут постоянными отчётчиками руководители этих учреждений»{531}. При этом Жданов оговорился: «В ЦК нет людей, которые считают, что вы можете за полгода построить всё жильё и все клубы. У нас нет таких людей, которые думают, что вы можете делать чудеса…»

Жданов прекрасно понимал всю сложность восстановления нормального быта в послевоенных условиях. В Сталине, где всё было сконцентрировано на восстановлении угольной промышленности, рабочим приходилось жить даже в бывших овощехранилищах. Обращаясь к местным партийным руководителям, Жданов сумел очень прочувственно сформулировать необходимость особого подхода к людям в таких условиях: «Надо перекрывать недостатки, если хотите объективные, внимательностью. Русский человек очень терпелив, а внимание и заботу он ценит очень высоко. Он вам простит и двойные нары, и овощехранилища, но не простит вам отсутствия элементарного внимания»{532}.

Слова о «русском человеке» были отнюдь не случайными в лексике Жданова. Национальная тема, тема русского народа с конца Великой Отечественной войны стала одной из ключевых в идеологии и пропаганде позднего сталинизма. Тон здесь задавал, конечно, сам вождь — достаточно вспомнить знаменитый тост Сталина за русский народ в мае 1945 года. Но думается, не будет ошибкой утверждать, что наиболее активными и последовательными проводниками русской темы стали именно «ленинградцы» и другие выдвиженцы Жданова.

Ещё в годы войны Ждановым была сформулирована и неизменно поддерживалась следующая максима, наиболее громко и значимо высказанная им на всю страну 6 февраля 1946 года в программном выступлении перед избирателями Володарского избирательного округа Ленинграда, откуда Жданов баллотировался в Верховный Совет СССР: «…Наш великий советский народ и его руководящая сила — русский народ»{533}.

«Ленинградцы» Жданова развили эту формулу уже применительно к городу на Неве — на одном из предвыборных собраний коммунистов в начале того же 1946 года Алексей Кузнецов, только что взлетевший в заоблачные выси ЦК, провозгласил: «Можно без преувеличения сказать, что одним из передовых отрядов русского народа, храбрым и в то же время скромным, деятельным и в то же время не кричащим о себе, является отряд ленинградцев, на долю которых выпали в этой войне самые тяжёлые испытания…»{534}

Эти русофильские настроения «ленинградской группы» наиболее ярко (хотя на тот момент и скрыто от глаз даже высшей номенклатуры партии и тем более остального мира) проявились в процессе работы Сталина и Жданова над проектом новой программы ВКП(б). И здесь можно говорить даже об идейной борьбе двух старых друзей, подельников и соратников вокруг одного из самых ключевых вопросов нашей истории — русского вопроса.

Глава 28.

НАЦИОНАЛ-БОЛЬШЕВИК ЖДАНОВ

Сложные и скрытые процессы внутри сталинского политбюро вокруг первого послевоенного съезда партии косвенно отражены в мемуарах сына нашего героя Юрия. Отражены со слов его матери Зинаиды, с которой Андрей Жданов, в семье человек мягкий и зависимый от жены, несомненно, делился некоторыми (но, будем справедливы, лишь некоторыми) рабочими переживаниями.

«Анализируя итоги прошедшей войны, — пишет Юрий Жданов, — в узком кругу членов Политбюро Сталин неожиданно сказал: "Война показала, что в стране не было столько внутренних врагов, как нам докладывали и как мы считали. Многие пострадали напрасно. Народ должен был бы нас за это прогнать. Коленом под зад. Надо покаяться". Наступившую тишину нарушил отец:

— Мы, вопреки уставу, давно не собирали съезда партии. Надо это сделать и обсудить проблемы нашего развития, на шей истории.

Отца поддержал Н.А. Вознесенский. Остальные промолчали, Сталин махнул рукой:

— Партия… Что партия… Она превратилась в хор псаломщиков, отряд аллилуйщиков… Необходим предварительный глубокий анализ…

Вернувшись домой и рассказав о случившемся матери, отец вздохнул: "Не дадут"…»{535}

Далее Юрий Жданов анализирует некоторые последствия этих намерений высших лидеров СССР: «Фактически настроение Сталина ("надо покаяться") и инициатива отца были подхвачены Хрущёвым и реализованы в уродливой форме, что принесло лишь вред коммунистическому движению»{536}. Рассмотрев в этой главе наработки Андрея Жданова к предполагавшемуся съезду, мы увидим, что этот вывод его сына не лишён веских оснований.

Принципиальное решение о необходимости проведения послевоенного съезда большевистской партии было принято политбюро в январе 1947 года по инициативе Жданова, поддержанного тут Лаврентием Берией. В последний день пленума 1947 года, 26 февраля, именно Жданов объявил собравшимся партийным руководителям, что «в конце 1947 года или, во всяком случае, в 1948 году наверняка предстоит созыв очередного XIX съезда нашей партии»{537}. Кроме этого, в целях оживления внутрипартийной жизни он предложил принять упрощённый порядок созыва партийных конференций, проводя их ежегодно с обязательным обновлением по их итогам состава ЦК не менее чем на одну шестую{538}.