Главный процесс человечества. Репортаж из прошлого. Обращение к будущему - Александр Звягинцев

Эймен: Подсудимый, ответьте, пожалуйста, на этот вопрос. Вы что же – отрицаете, что этот документ исходил от вас, так же как вы отрицали все другие документы, которые были вам представлены сегодня. Это правильно?

Кальтенбруннер: Я заявил вчера и здесь и моему защитнику, что я не получал этих документов. Я должен был бы знать это. Конечно, я частично виноват в том, что не обращал внимания, не даются ли от моего имени такие приказы. Я вчера совершенно не отрицал эту свою вину. Но какова была моя точка зрения по этому вопросу, явствует из показаний Келлера.

Председатель: Я не понимаю, либо вы говорите, что это не ваша подпись на документе, либо, что подписали этот документ, не глядя на содержание? Что именно вы утверждаете?

Кальтенбруннер: Господа! Я никогда не получал этого документа, этого приказа. Я не мог подписать его, так как это противоречило бы моим убеждениям.

А каковы были мои убеждения, видно из показаний свидетеля Келлера.

Председатель: Я не спрашиваю о ваших внутренних убеждениях, я спрашиваю только о том, подписывали вы этот документ или нет? Кальтенбруннер: Нет…

Смирнов: Подсудимый, вчера полковник Эймен предъявил Суду документ, изобличающий ваше активное участие в ликвидации Варшавского гетто. Опровергая это, вы пытались утверждать, что начальники полиции в оккупированных областях подчинялись рейхсфюреру СС Гиммлеру и к вам отношения не имели. Вы подтверждаете это заявление?

Кальтенбруннер: Да, но оно нуждается в дополнении, ибо я вчера уже сказал, что в подчинении Гиммлера находился начальник СС и полиции генералгубернаторства и что последнему подчинялись начальники СС и полиции областей.

Начальнику СС и полиции генерал-губернаторства были подчинены начальники полиции охраны порядка, полиции безопасности и войск СС; начальникам СС и полиции областей – командиры соответствующих частей полиции по области.

Смирнов: Может быть, вы скажете, кому подчинялись полицейские чиновники?

Может быть, вы помните и второе заявление, где говорили, что вы были против крайних мер Крюгера в отношении польских евреев и старались удержать его от этого?

Кальтенбруннер: Я заявил, что я выступал за устранение Крюгера от занимаемой им должности в генерал-губернаторстве.

Смирнов: Я прошу передать подсудимому дневник Франка. Пусть он обратит внимание сначала на страницу 13, где выступает Крюгер, а потом на страницу 15. Я оглашу три абзаца из этого места на странице 15. Читайте и следите, правильно ли это переведено:

«Нет сомнения, – говорит Крюгер, – что устранение евреев повлияло на успокоение…»

Кальтенбруннер: Это место мне не передано. У меня в руках страница 13 документа.

Смирнов: Я снова начну: «Нет сомнения, что устранение евреев повлияло на успокоение. Полиции пришлось выполнить самую трудную и неприятную задачу, но она выполняла ее по приказу фюрера ради защиты интересов Европы. Мы вынуждены устранить евреев также из военной промышленности».

Я пропускаю один абзац, прошу вас тоже пропустить его. Читаю дальше:

«Мы вынуждены устранить евреев также и из военной промышленности и с заводов, имевших военно-хозяйственное значение, если их использование не вызывалось исключительно важными соображениями военного характера. Евреи в этих случаях будут сосредоточены в больших лагерях и оттуда в дневное время будут отправляться на работу на военные заводы. Рейхсфюрер СС, однако, желает, чтобы и эти евреи были устранены с заводов. По этому поводу он, Крюгер, вел разговоры с РСХА и предполагает, что это желание рейхсфюрера не может быть выполнено в полном объеме. Среди рабочих-евреев имеются специалисты, механики по точным работам и прочие квалифицированные рабочие, которых нельзя сегодня без всяких последствий заменить поляками».

Я обращаю ваше внимание особенно на следующую фразу:

«Поэтому он просит доктора Кальтенбруннера доложить об этом рейхсфюреру СС и просить его, чтобы он отказался от устранения этих рабочих-евреев. На заводах остались наиболее выносливые в физическом отношении евреи, так называемые маккавеи, которые отлично работают. Кроме них, работают также женщины, в отношении которых установлено, что они сильнее евреев. К такому же заключению мы, впрочем, пришли и во время ликвидации Варшавского гетто. Выполнение этой задачи было сопряжено с большими трудностями».

Я опускаю одну фразу и привожу следующую: «Есть сведения, что в этом случае евреи также защищались до последнего с оружием в руках от СС и полиции».

Не свидетельствует ли это место о том, что Крюгер расценивал вас как своего начальника и тогда, когда большинство евреев в Польше уже было умерщвлено и осталось очень небольшое количество хороших специалистов, умерщвление которых могло причинить большой ущерб промышленности. Крюгер обратился через вас, как своего начальника, к Гиммлеру с тем, чтобы сохранить жизнь евреев, оставшихся в живых. Не свидетельствует ли это о том, что Крюгер расценивал вас как своего начальника и действовал через вас?

Кальтенбруннер: Нет, господин обвинитель, этот документ доказывает нечто совсем иное. Во-первых, автор его сам говорит здесь, что эвакуация Варшавского гетто уже была произведена к этому моменту. Во-вторых, он говорит, что он просил меня пойти к Гиммлеру и сделать представление. О чем я говорил с Гиммлером, здесь, однако, не сказано. О том, что я тогда в первый раз мог ясно заявить Гиммлеру: «Теперь я знаю, что происходит», и о том, как я выступил против происходящего, об этом тоже ничего не сказано в документе. Сейчас мне должна быть предоставлена возможность дать объяснения и доказать, что я выступал против проводимых мер; если вы при допросе Франка или свидетелей…

Смирнов: Минутку, вы уже говорили об этом, подсудимый.

Кальтенбруннер: Я еще не кончил… Вы не можете ведь, с одной стороны, обвинять меня в том, что я знал об этих вещах, а с другой стороны, – не дать мне возможности сказать, как я на это реагировал. Лишь в последние два года войны я был в состоянии знакомиться с происходящим в империи, а позже, к концу войны, и в генерал-губернаторстве…

Смирнов: Минуточку. Но почему все-таки Крюгер действовал через вас?

Кальтенбруннер: И затем в этом документе совсем не указано, в качестве кого я там был. Он ни одним словом не говорит о том, что я был там в качестве его начальника по линии полиции. Он знает лишь одно, что я в качестве начальника службы информации часто, как само собой разумеется, приходил к Гиммлеру с докладом, и он просил меня доложить и по этому вопросу. Но Крюгер был, как действительно написано в этом документе, статс-секретарем безопасности в генералгубернаторстве, как таковой он подчинялся генерал-губернатору и…

Председатель: Вы говорите слишком быстро и произносите речи, не отвечая на вопросы.

Кальтенбруннер: Как статс-секретарь по линии полиции в генералгубернаторстве он подчинялся непосредственно Гиммлеру.

Смирнов: Я вас прошу ответить коротко: просил ли вас Крюгер представить отчет Гиммлеру по данному вопросу или нет? Это все, о чем я вас спрашиваю.

Кальтенбруннер: Насколько я знаю, на этом совещании присутствовало много чиновников администрации и каждого, кто был близок к фюреру или Гиммлеру, кто-нибудь о чем-нибудь просил…

Смирнов: Я вас прошу ответить на вопрос, «да» или «нет». Просил он вас доложить или нет?

Кальтенбруннер: Этого я не знаю.

Смирнов: Не знаете? Тогда я вам задам второй вопрос…

Председатель: (обращаясь к подсудимому): Что вы ответили на последний вопрос? Я Вас (обращаясь к обвинителю) попрошу повторить последний вопрос.

Смирнов: Просил ли Крюгер Кальтенбруннера доложить об этом Гиммлеру. Я спрашивал подсудимого об этом.

Председатель: Я хотел бы, чтобы подсудимый ответил на ваш вопрос. Скажите ему, чтобы он Вам ответил. Не задавайте ему два вопроса, Вы слышите, что я говорю?

Смирнов: Да, господин председатель.

Председатель: Задайте ему один вопрос и добейтесь, чтобы он на него ответил.

Смирнов: (обращаясь к подсудимому): Просил ли Крюгер доложить Гиммлеру о невозможности уничтожения всех квалифицированных рабочих-евреев и как тот отнесся к этому?

Кальтенбруннер: Возможно, что он просил меня, но ни в коем случае не как начальника, вы должны уяснить себе, какое количество людей там собралось. Это явствует также из дневника. Я был там не как начальник полиции безопасности или начальник Крюгера. Крюгер, как и энное количество людей…

Смирнов: Если вы, подсудимый, занимались только информационной работой, как вы говорите, и, кроме информации, ничем больше не занимались, то считаете ли вы подкуп выборов в Иране и получение на эти цели от Риббентропа миллиона туманов для посылки агентам относящимися к чисто информационной работе?