Блокада. Том 2 - Александр Чаковский

Поставив стакан на стол и поправив на себе чистую нательную рубаху, Замировский спросил:

— Зачем же пожаловал, раз я не вызывал?

— Поздравить вас с присвоением очередного звания, — неожиданно для самого себя соврал Звягинцев, поднимая руку к ушанке.

— За поздравление спасибо, — ответил Замировский, — а за самовольную отлучку из полка и пустую трату времени полагается вкатить тебе выговор.

— Я отлучился не самовольно, товарищ генерал, — сказал обрадованно Звягинцев, полагая, что, если командиру дивизии неизвестна причина его появления здесь, значит, и сам вызов в штаб армии никаких серьезных последствий иметь не может.

Подойдя к столу, за которым сидел Замировский, он вынул из кармана полушубка командировочное предписание и, положив его перед генералом, сказал только одно слово:

— Вот…

Комдив взглянул на документ мельком и недовольно буркнул:

— Ну и что?

— Товарищ генерал, — несколько растерянный от явного противоречия между первыми и последними словами Замировского, произнес Звягинцев, — я хотел бы… разрешите узнать, зачем меня вызывают?

— А вот об этом мне из штаба армии не доложили, — уже явно рассерженно ответил Замировский. — Приказано прибыть — значит, отправляйся.

…Замировский и в самом деле не знал ничего, кроме того, что было сказано в переданном по телеграфу из штаба армии распоряжении. А там не содержалось никаких мотивировок: командируйте — и все! Прочитав телеграмму, Замировский хотел было связаться с Федюнинским, но в последний момент воздержался. Ведь, собственно говоря, официального согласия командующего на переход Звягинцева из штаба армии в дивизию он не получал. Разговор о нем состоялся в тот момент, когда бой шел фактически в расположении КП дивизии. Федюнинский спросил: почему не возвращается в штаб армии делегат связи? Замировский доложил, что майор принял на себя командование батальоном, и попросил командующего оставить Звягинцева в дивизии. Не умолчал и о своем намерении назначить майора командиром полка. Федюнинский не ответил ни «да», ни «нет». Просто буркнул вполголоса: «Ладно, после с этим майором решим. А пока гони немца дальше!»

Потом Замировский своею властью допустил Звягинцева к исполнению обязанностей командира полка и написал соответствующее представление. Ответа до сих пор не последовало. Возможно, там о майоре просто забыли — забот хватало и без него. В расположении армии находился сам командующий фронтом, и все внимание Федюнинского было сосредоточено на подготовке удара по волховской группировке немцев. Напомнишь в такой момент о Звягинцеве и легко можешь нарваться на категорический приказ: «Вернуть». А Замировскому этот решительный майор пришелся очень по нраву.

Вызов же сам по себе ни о чем еще не говорит. В последние дни в штаб армии часто приглашали выборочно на совещания не только командиров частей, а и командиров подразделений. Словом, Замировский дипломатично решил, что лучший способ сохранить майора в дивизии — помолчать о нем до поры до времени.

— Чего ты меня глазами сверлишь? — обратился генерал к Звягинцеву уже запросто. — Думаешь, скрываю что? Темнить не привык. А ехать надо. Приказ есть приказ. Уверен, дня через два вернешься.

Замировский хотел сказать «надеюсь», но в последнюю секунду, угадав душевное состояние Звягинцева, заменил это слово другим, покрепче: «Уверен».

Звягинцев отвел взгляд в сторону и случайно остановил его на нарах, где лежала генеральская гимнастерка и ремень.

— Что, мой ремень изучаешь? — пошутил генерал. — Небось слышал, что меня «Полтора обхвата» зовут? А я не обижаюсь. И что ремень для меня из двух шьют, тоже верно. Вот, убедись.

С этими словами он перегнулся к нарам, взял ремень и положил его во всю длину на стол. На ремне действительно был поперечный шов, — очевидно, на вещевом складе не оказалось ремня достаточной длины, чтобы опоясать мощный торс комдива.

Звягинцев невольно улыбнулся.

— Ну, прощай, — сказал Замировский, вставая, — впрочем, какого черта, до свидания, а не прощай. Вернешься — доложись. Ну…

Он протянул Звягинцеву руку. Тот пожал его широкую, твердую, точно лопата, ладонь и вышел из блиндажа.

Штаб 54-й армии располагался по-прежнему в Плеханове. Но когда Звягинцев к полудню добрался туда на попутных машинах, ему приказали отправляться на НП — в район Войбокало.

Войбокало отделяли от Плеханова примерно пятьдесят километров. Этот путь, тоже на попутных, отнял у Звягинцева еще около двух часов.

По старой памяти он решил прежде всего зайти к операторам. Там встретил адъютанта командующего и от него узнал, что Федюнинский дважды уже интересовался, куда запропастился майор.

Это и льстило Звягинцеву и пугало его. Больше, пожалуй, пугало, чем льстило: опасение, что у него «отнимут полк», подавляло все другие чувства.

…Блиндаж Федюнинского был жарко натоплен, и Звягинцев, пробыв несколько минут в «предбаннике», сразу же взмок. Пришлось снять полушубок и повесить его на один из гвоздей, вбитых в бревна. На остальных гвоздях уже висело несколько шинелей и полушубков. По ним Звягинцев определил, что у командующего идет какое-то совещание и там присутствуют еще два генерала. Адъютант обнадежил, что командующий скоро освободится, и посоветовал Звягинцеву ждать здесь, никуда не отлучаясь.

С адъютантом этим Звягинцев знаком не был. От обычных в подобных случаях попыток выведать, зачем его вызывает командующий, он воздержался. Тем более что совещание действительно закончилось очень быстро.

В «предбаннике» сразу стало тесно. Звягинцев прильнул к самой стенке и замер, вытянувшись, поскольку все, кто выходил от Федюнинского, были старше по званию. Последними вышли два генерала, и, когда за ними захлопнулась наружная дверь, он вопросительно посмотрел на адъютанта.

— Сейчас доложу, — сказал тот, улыбнувшись Звягинцеву поощряюще.

Адъютант бочком нырнул в кабинет Федюнинского и, тут же оттуда вынырнув, объявил:

— Командующий ждет.

Звягинцев одернул гимнастерку и шагнул размашисто в распахнутую дверь.

В не очень просторном помещении, затянутом изнутри зеленовато-серой материей, из какой делают плащ-палатки, все пропиталось табачным дымом. Повсюду виднелись табуретки — след только что окончившегося совещания. На столе командующего лежала карта, прижатая с двух сторон стреляными гильзами от малокалиберных пушек. Сам Федюнинский с папиросой в зубах стоял справа от стола.

Звягинцев доложил о своем прибытии.

Командующий начал разговор ворчливо:

— Это что же получается, майор? Я тебя тогда со срочным приказом послал, а ты сбежал?

Звягинцев не определил сразу: шутит или всерьез говорит командующий? С того дня, когда Федюнинский послал его в дивизию Замировского, прошли уже недели. «Неужто он и теперь не знает, что я тогда принял командование батальоном? — с обидой подумал Звягинцев. — И разве не Федюнинского имел в виду Замировский, когда сказал, что последовавшее затем назначение меня исполняющим обязанности командира полка согласовано с командованием армии?»

Но тут аккуратно подстриженные усики над верхней губой командующего неожиданно дрогнули, и лицо его расплылось в улыбке.

— Молодец ты, майор, вот что я тебе скажу!

Он протянул Звягинцеву руку. Тот сделал шаг навстречу, ответив привычно: «Служу Советскому Союзу».

— Рано отвечаешь, — буркнул генерал. Потом с торжественной строгостью вернулся к столу, взял там какую-то бумагу и, протягивая ее кому-то поверх плеча Звягинцева, сказал:

— Читай, адъютант!

О том, что адъютант стоит за спиной, Звягинцев понял, только услышав это приказание командующего. Он отступил в сторону и повернулся так, чтобы видеть одновременно и командующего и адъютанта.

— «За проявленные мужество и героизм в борьбе с немецкими оккупантами, — торжественно читал адъютант, — наградить майора Звягинцева Алексея Николаевича орденом Красной Звезды…»

В первое мгновение Звягинцев почувствовал, что у него одеревенели ноги. Как в тумане, он увидел, что Федюнинский вынул из сейфа красную коробочку, открыл ее и, держа орден в руке, подошел к Звягинцеву.

Адъютант быстро расстегнул ворот его гимнастерки, просунул за пазуху левую руку и, несколько оттянув плотную диагоналевую ткань, правой рукой просверлил шильцем дырочку рядом с тем местом, где у Звягинцева был привинчен первый, за финскую еще кампанию полученный орден Красной Звезды.

Федюнинский просунул штифт ордена в едва приметное отверстие и навинтил на него с внутренней стороны гайку.

— Вот, теперь давай! — сказал он, отходя.

Звягинцев растерянно молчал, не зная, чего хочет от него командующий.