Достопамятная жизнь девицы Клариссы Гарлов - Сэмюэл Ричардсон

Діаволъ имѣющей великое участіе, какъ ты можешь думать, въ предумышляемомъ мною намѣреніи, повергъ праотца нашего жесточайшимъ опытамъ; поступку своему сей мужъ обязанъ возстановленіемъ своей чести послѣдовавшими потомъ и наградами. Невинная особа, будучи по нещастію подозрѣваема, не должна ли желать, чтобъ всѣ такія сумнѣнія объяснены были?

Ренольдъ, въ Аріостѣ, не принялъ чаши Кавалера Мантуана, нимало не желая подвергать себя опыту. Сочинитель приписываетъ тому весьма хорошія причины.,,Для чего искать мнѣ того, отъ чего пришелъ бы въ отчаяніе, нашедъ оное? Моя жена полу слабаго. Я не могу имѣть о ней лучшаго мнѣнія. Еслибъ я находилъ причины почитать ее менѣе; то нещастіебъ относилось ко мнѣ.,, Но Ренольдъ не отрекся подвергнуть опытамъ ту Госпожу прежде, нежели она учинилась его женою, и когда онъ могъ получить выгоды отъ ея свѣденій.

Что касается до меня, я бы не отвергъ той чаши, хотябъ былъ женатъ и хотябъ сіе послужило только къ утвержденію меня въ томъ добромъ мнѣніи, которое бы я имѣлъ о честности любезной моей супруги. Я весьма бы хотѣлъ знать, голубя или змѣя согрѣваю я въ своемъ нѣдрѣ?

Словомъ, что бы должно подумать о такой добродѣтели, котораябъ опасалась опытовъ, и слѣдственно о такой женщинѣ, котораябъ оныхъ избѣгала? Я заключаю, что для совершеннаго утвержденія честности столь изящной дѣвицы, необходимо нужно ее испытать, и кому же, если не тому коего она обвиняетъ, что приводилъ ее въ слабость даже и въ мало важномъ случаѣ? Собственная ея польза того требуетъ не токмо потому, что онъ уже учинилъ надъ нею нѣкое вначатлѣніе, но и потому, что соболѣзнованіе ея о томъ показываетъ, что она будетъ впредь осторожнѣе при новыхъ нападеніяхъ.

Должно признаться, что теперешнее ея положеніе хотя нѣсколько ей не выгодно, но тѣмъ побѣда будетъ для нея славнѣе.

Присовокупимъ, что одного опыта было бы недовольно: для чегожъ? Поелику женское сердце въ одно время можетъ быть каменнымъ, а въ другое восковымъ. Я испыталъ то нѣсколько разъ, да и ты безъ сумнѣнія въ томъ удостовѣренъ. Женщины, скажешь ты, не худо бы препровождали свое время, еслибъ всѣ люди старались подвергать ихъ опытамъ. Но, Белфордъ, не одинъ я такъ думаю. Хотя я своеволецъ, но не люблю своевольства въ другомъ, выключая тебя и твоихъ товарищей. Наконецъ выведи сіе нравоученіе изъ скучнаго моего изслѣдованія.,,Плутовочки, которыя не имѣютъ желанія подвергаться опыту, должны избирать то, что соотвѣтствуетъ ихъ разпоряженіямъ. Онѣ должны удостоивать предпочтеніемъ добрыхъ и разумныхъ мущинъ, которые не привыкли къ хитрости, которые почтутъ ихъ таковыми, каковы онѣ суть въ самомъ дѣлѣ, и которые совершенно не находя ничего худаго въ самихъ себѣ, нимало не будутъ подозрѣвать того и въ другихъ.

Ты у меня спросишь, что учинитъ тогда красавица, если она будетъ побѣждена? Что ты хочешь? будучи единожды покорена, какъ ты знаешь, она навсегда таковою останется. Ето второе правило нашихъ своевольцевъ. Какой источникъ удовольствія для врага брака, жить съ такою достойною дѣвицею, какъ Кларисса безъ сего неудобнаго обряда которой принуждаетъ женщинъ перемѣнять дѣйствительно свое имя, и которой приноситъ столь много другихъ причинъ къ неудовольствію.

Но есть ли Кларисса пребудетъ всегда неколебима, если Кларисса со славою выдержитъ такое искушеніе.

Что же! я тогда сочетаюсь съ нею бракомъ, не сомнѣвайся о томъ. Я буду прославлять мою судьбу, давшую мнѣ такую женщину, которую почитать буду Ангеломъ.

Но не возненавидитъ ли она меня? Можетъ быть не откажетъ ли она мнѣ..… Нѣтъ, нѣтъ, Белфордъ. Въ нашихъ теперешнихъ обстоятельствахъ, я нимало сего не опасаюсь. Ненавидѣть меня! Для чего бы она ненавидѣла такого человѣка, которой послѣ опыту еще болѣе ее любить будетъ! Присовокупи къ тому, что я имѣю право настоять во мщеніи. Мое намѣреніе не оправдано ли ею самою? Не объявила ли она, что хочетъ ожидать для нашего брака истинныхъ доказательствъ моего исправленія?

Окончимъ сіе важное и продолжительное письмо. Ты, какъ я думаю стараешься о пользахъ красавицы, поелику я не безъизвѣстенъ, что мой высокопочтенной дядя просилъ тебя употребить къ тому то вліяніе, которое, какъ онъ думаетъ, ты надо мною имѣешь, дабы принудить меня преклонить главу подъ иго брака, не позволишь ли ты мнѣ покуситься, если я возмогу, привести ее въ число смертныхъ; постараться, истинно ли непоколебима она въ толь цвѣтущей молодости, съ толикими прелестями, и въ толь совершенномъ здравіи, и не причастна ли естественнымъ слабостямъ?

Я хочу начать сіе дѣло при первомъ случаѣ. Я стану примѣчать надъ всѣми ея шагами; я каждую минуту примѣчать то буду, дабы поймать въ сѣти то, что хочу, тѣмъ болѣе, что она не щадитъ меня нимало, что она употребляетъ въ свою пользу все то, что ей ни представляется для моего мученія, и что впрочемъ она меня не почитаетъ, и не надѣется никогда видѣть меня честнымъ. Если Кларисса есть женщина, если Кларисса меня любитъ; то я ее поймаю хотя единожды въ проступкѣ. Любовь измѣняетъ тѣмъ, которые ею заражены. Когда любовь внутри, а Ловеласъ извнѣ: то она будетъ болѣе еще, нежели женщина, или я стану гораздо менѣе человѣка, если не останусь побѣдителемъ.

Теперь, Белфордъ, ты извѣстенъ о моихъ намѣреніяхъ, Кларисса моя, она еще болѣе пренадлежать мнѣ будетъ. Хотя бы бракъ состоялъ и въ моей власти, но кто же меня станетъ хулить за стараніе, если я не могу быть иначе ея побѣдителемъ? Если я не успѣю въ моемъ предпріятіи; то ея слава получитъ отъ того новой блескъ, и моя довѣренность впредь будетъ совершеннѣе. Тогда то она будетъ достойна, чтобъ я пожертвозалъ ей моею вольностію, и чтобъ весь ея полъ оказывалъ ей величайшія почести.

Можешь ли теперь вникнуть во все содержаніе моего предпріятія? Ты долженъ его видѣть такъ какъ въ зеркалѣ. Впрочемъ ни слова.

Да не обнаружится тобою моя тайна, хотя и во снѣ. Никто не сомнѣвается, чтобъ она не была моею женою. Она будетъ таковою, когда я тебѣ дамъ слово. Въ ожиданіи того, я стану притворяться въ исправленіи себя, и если я могу привезть красавицу въ Лондонъ; то кто ни есть изъ нашихъ любимцевъ избавитъ меня отъ сего принужденія. Я уже сказалъ все.

Письмо CVIII.

[въ отвѣтъ на письма писанныя 8 и 14]

Умѣрь свое безпокойствіе. Дражайшая моя пріятельница о небольшихъ распряхъ, возстающихъ между моею матерью и мною. Я тебя увѣряю, что мы не менѣе отъ того другъ друга любить будемъ. Еслибъ моя матушка не употребляла меня единственно для оказанія своего гнѣва, то надлежало бы ей обратить оный на кого ни есть другаго; и не весьма ли я странная дѣвица? Лиши насъ сего случая, но вмѣсто того получимъ мы множество иныхъ. Ты часто отъ меня слыхала что ето старинная между нами привычка, и ты конечно сіе узнала отъ самой меня; ибо когда ты была съ нами; то имѣла искуство содержать насъ въ совершенномъ согласіи. По истиннѣ, я всегда тебя болѣе страшилась, нежели ее; но любовь сопровождаетъ сей страхъ. Твои укоризны изъявляютъ наставленіе и кротость, кои необходимо производятъ впечатлѣніе въ великодушномъ свойствѣ. Образецъ моей матушки весьма различенъ:,,Я то хочу. Я приказываю: слышишь ты? Не лучше ли я знаю, что для тебя приличнѣе? Я не могу терпѣть, чтобъ меня не слушали.,, Какъ же можно дѣвицѣ хоть нѣсколько свѣдущей, безпрестанно слышать такія слова, и не быть мѣдлительною въ повиновеніи?

Не совѣтуй мнѣ, дражайшая моя, повиноваться моей матушкѣ, когда она мнѣ запрещаетъ имѣть съ тобою переписку. Сіе запрещеніе несправедливо, и я увѣрена, что сіе не произходитъ отъ собственнаго ея разсужденія. Старой твой дядюшка, коего посѣщенія стали гораздо чаще, нежели прежде; будучи понуждаемъ къ тому твоимъ братомъ и сестрою, составляетъ единый предмѣтъ онаго. Въ такомъ разстояніи, въ какомъ они отъ тебя находятся, уста матушки моей составляютъ какъ бы слуховую трубу, посредствомъ коей слышны ихъ слова. Еще повторяю, что сіе запрещеніе не можетъ произойти отъ собственнаго ея чувствія. Но когда бы оно и отъ нее произходило; то какая можетъ быть опасность для дѣвицы будучи въ моихъ лѣтахъ, писать къ особѣ своего пола? Старайся избѣгать печали и безпокойствія могущихъ тебѣ причинить великое пораженіе, дражайшая моя пріятельница, и навести мѣчтательныя прискорбія. Если ты имѣешь охоту писать, я имѣю равномѣрную же, и во всѣхъ случаяхъ буду къ тебѣ писать не взирая на всѣ ихъ жалобы. Не наполняй своихъ писемъ никакими укоризнами ни обвиненіями относительно къ самой себѣ. Ето несправедливо. Я чистосердечно бы желала, чтобъ твоя Анна Гове, которая находится въ домѣ своей матери, была бы хотя въ половину толико добродушна, какъ Кларисса Гарловъ, которая изгнана изъ дому своего родителя.