Предание Темных - Доуз Кейси

Удивленно вскидываю брови:

– Со мной? Мистер Влад вам может не сказал, что я лишь оцениваю полотна, и эти не будут оформляться на меня..

– И все-таки – нетерпеливо перебивает он – могу отнять у вас минутку времени?

– Да.. ну ладно. Вы кстати довольно быстро приехали – замечаю –хотя, Лео говорил вчера, что вы будете совсем-совсем рано, так что, наверное, по моим расчетам вы, скорее, даже задержались.

Пытаюсь пошутить, чтобы сгладить возникшее между нами напряжение из-за кошек (раз уж нам теперь предстоит отойти вдвоем), но Грэдиш вовремя не смеется. А когда я уже решаю, что он нарочно проигнорировал мою реплику, демонстрируя враждебность – мужчина вдруг пару раз как-то нервно и запоздало хохочет.

Мы с Лео озадаченно переглядываемся.

Да уж, мысли Грэдиша точно заняты чем-то другим.

– Ладно – он совершенно бесцеремонно впихивает свою кошку в руки ошарашенному этим жестом Лео – подержи ее, будь добр, немного. Я быстро. Присмотришь? – и не дожидаясь ответа, добавляет скороговоркой – вот и отлично, благодарю. Что ж, Дженна, идемте.

Мне не остается ничего иного, как последовать за Грэдишом, оставив Лео на растерзание двум лысым и одному лохматому котам. Может, за эти пару минут он успеет кардинально поменять свое мнение о всепоглощающей любви к кошкам.

Вскоре я понимаю, что траектория Грэдиша медленно, но верно, выводит нас обратно тропинкой к главному двору замка. Пару минут мы идем молча, после чего мужчина с натянутой улыбкой осведомляется:

– Как ваши успехи с картинами, мисс Дженна?

– Вы уже спрашивали – напоминаю – за минувшие двое суток ничего не изменилось.

Он резко останавливается и смотрит на меня почти что с раздражением:

– Нет, правда. Все получается? Или это вежливый ответ, как принято у вас, американцев?

Теперь злиться начинаю уже я. С какой стати он меня вот так допрашивает, да еще и отчитывает?

– Все в порядке, мистер Грэдиш – фыркаю – в полном. Более того, к вашему вечеру у меня было закончено полторы картины, а теперь в наличии уже два очищенных полотна.

Почему-то мне доставляет большое удовольствие после такого наседания на меня – утереть ему нос.

Он заметно теряется и тогда я добавляю:

– Не знаю, что там может быть сложного. Слой краски свежий. Кто-то закрасил полотна совсем недавно – а отреставрировать такое не составляет..

Но лицо Грэдиша вновь принимает нездорово-возбужденный вид:

– Да-да! Слой совсем свежий! И вам не кажется это странным? Кто-то закрашивает уникальные старинные картины и дарит старому, богом забытому музею! Инкогнито!

Его глаза уже горят, как два факела – и мне приходится самой возобновить шаг, чтобы не стоять тут с ним на месте.

– Потом убивают смотрителя – продолжает он – вы ведь слышали о его смерти?

– Да.

– И вам это не кажется..

– Необычным? – уточняю.

– Необычным?! – он фыркает и как-то зло шипит – к черту необычность! Это, мать твою, феерическая странность! Вся эта хрень, что с ними творится!

Впервые слышу, как этот аристократ выражается подобным образом.

Но что интереснее всего – он не просто выражается, а уже буквально кричит и злится, и весь этот поток почему-то направлен на меня, будто бы это я причина всех бед.

– Да, это странно – цежу – как и то, например, что вы вдруг решили продать картины Владу – быстро поправляюсь – мистеру Владу. Другой бы и говорить с ним не стал после того инцидента в гостях, будем уж откровенны. А вы сами приехали к нему в замок.

Гляжу на него, чуть замедлив шаг, и добавляю не без сарказма:

– Проявили поразительное великодушие.

Весь запал мужчины тут же теряется.

Он как-то испуганно моргает и невнятно мямлит:

– Да.. мы, аристократы.. великодушие – наша черта…

Но эта разительная перемена настроения красноречивее всего остального говорит мне о том, что он лжет.

Благодаря Владу я научилась примерно различать, когда человек лжет. Я все еще не мастер, но и Грэдиш, судя по всему, в этом не спец.

Потому я вижу – он лжет.

Каждое слово.

Он по какой-то определенной и очень существенной причине так спешно продает эти картины. Как верно сказал Лео – словно

(..он будто бы не продает нам эти картины, а поспешно избавляется от них..)

избавляется от них.

И еще одно, что не дает мне покоя.

(..это, мать твою, феерическая странность! вся эта хрень, что с ними творится!..)

«Вся эта хрень», как он выразился.

Но что он подразумевает под этим? Что у него случилось с этими картинами, что так сильно выбило его из себя и заставило приехать сюда, к человеку, который едва не поколотил его на его же вечере, чтобы сбагрить настоящие реликвии как можно скорее?

Ведь кроме убийства смотрителя – он так толком ничего и не назвал.

Но определенно сказал «вся эта хрень».

Вся – значит, совокупность каких-то событий.

Событий, повлиявших на его решение. Событий, которые он усердно утаивает и которые, наверняка, следовало бы узнать прежде, чем совершать сделку.

Событий, связанных с полотнами.

Между нами повисает значительная пауза, в результате которой он становится все белее и белее, явно уже пожалев о том, что вообще решил со мной поговорить. И потому, заметив с нашим приближением выглядывающий двор замка, я позволяю себе язвительное замечание:

– Неважно выглядите сегодня, мистер Грэдиш.

Но вместо того, чтобы оскорбиться, он теряется еще больше, будто я застала его на месте преступления.

Тяжело сглотнув, отмахивается:

– Да уж. Бессонные ночи… у жены мигрени.

* * *

Во дворе я замечаю и машину, на которой приехал Грэдиш. А рядом с ним подозрительно знакомого человека в подозрительно знакомом сером костюме с подозрительно знакомыми часами на запястье..

– Добрый день, мисс Бёрнелл. Рад встрече.

Этот молодой человек улыбается, едва мы приближаемся, и явно не скрывает того, что помнит наше знакомство.

Еще бы его не помнить.

Склизкий ублюдок, который заодно с Винсентом пытался проверить, перепродам ли я картины, и в итоге чуть не напугал меня до смерти своими преследованиями.

Последний раз я его видела еще тогда в баре, когда мы все вместе с Владом и переоформили картины на меня.

– Добрый – сухо отвечаю и поворачиваюсь к Грэдишу – что он здесь делает? Это шутка какая-та?

– Прошу прощения? – непонимающе хмурится он.

Дайте ему Оскар! Такой талант пропадает!

– Это и есть тот тип, который..

– Жан – мягко вмешивается парень, все так же смущенно улыбаясь – да, все верно, мисс Бёрнелл. Я оформлял продажу первых трех полотен картин с Винсентом. Поэтому господин Грэдиш счел разумным нанять меня и для сегодняшней сделки.

– Счел разумным? – вскидываю бровь – в Румынии юристов больше не осталось?

– Юристов-то достаточно – мягко отвечает Жан – но вот тех юристов, которые работают с искусством, в стране действительно совсем немного. А узнав, что я уже имел дело с господином Владом, выбор господина Грэдиша, как я уже сказал, стал очевидным.

– Да – все так же отрешенно кивает Грэдиш, косясь куда-то ту сторону, откуда мы пришли – прошу прощения, я заберу свою кошку. Все-таки, оформление договора и вся эта бюрократия дело небыстрое. Не хочу оставлять ее на такое длительное время с этим юношей.. который и за своим-то котом уследить не может.

Я кривлю губы:

– Что же вы тогда в принципе с ним ее оставили?

– Ну – нервная надменная улыбка – моя девочка слишком непоседливая в незнакомых ей местах, чтобы было удобно вести значимый разговор, не отвлекаясь притом на ее капризы.. к тому же с тем, чтобы удержать кошку пять минут, справится даже полный болван. А вот дольше..

Видя, как меняется мое лицо, он больше ничего не добавляет мне и лишь кивает Жану:

– Пара минут, пока можете подготовить все с господином Владом..

– Собственно, я поэтому здесь и стою. Ожидал вас, чтобы сообщить, что для сделки уже все готово. Господин Влад ожидает нас в замке.