Восставший из пепла - Роман Злотников

— Ярдов триста.

— О боже! — Монах дернул головой, с усилием: оторвался от скалы и встряхнулся. — Ладно, пошли, пока я еще окончательно не превратился в сосульку.

Через сорок минут они были на вершине. Ив поднял голову и до предела напряг зрение, пытаясь рассмотреть высившуюся посреди ледяной вьюги и сгустившейся тьмы громаду монастыря, но ничего не было видно. Можно было бы перейти в режим ускоренного восприятия, тогда чудовищная вьюга вокруг превратилась бы в медленный и грациозный танец ледяных кристалликов, но он хотел пройти этот путь как простой человек, не обладающий особыми способностями, и собирался до конца следовать принятому решению. Поэтому Ив оставил свои попытки разглядеть хоть что-то и привалился к стене, дожидаясь, пока фра Так немного отдышится, спрятав лицо в углублении арки ворот, потом несколько раз ударил тяжелым бронзовым кольцом о заледеневшие до каменного состояния створки ворот. Некоторое время ничего не происходило. Затем небольшая калитка, прорезанная в боковой стене арки, еле заметно вздрогнула и поползла в сторону. Несмотря на столь архаичную сигнализацию, привод дверцы оказался вполне современным. За калиткой оказался просторный, светлый тамбур, в котором их встретил монах, одетый в грубую темную рясу с откинутым на спину капюшоном. Поклонившись гостям, он сделал рукой знак следовать за ним и скорым шагом направился куда-то в глубь вырубленной в скалах громады монастыря.

Они прошли по длинным, сумрачным коридорам, тускло освещенным слабыми люминесцентными лампами. Это была целая сеть коридоров, которые то и дело раздваивались и пересекались. Кое-где уму непостижимо как горели деревянные факелы. Наконец они оказались в небольшом округлом покое. В середине, на маленьком круглом ковре, стоял изящный столик с кальяном, около него полулежал высохший до измождения человек, худобу которого несколько скрадывала длинная, свободная ряса. У его ног, но не на ковре, а рядом, стояли веревочные, шлепанцы. Похоже, это был настоятель. Их провожатый, подойдя к ковру, тоже скинул свои шлепанцы, точно такие же, как у настоятеля, и коротко поклонился:

— Они пришли к вратам. Старший.

Настоятель кивнул и, взглянув на прибывших, жестом подозвал их к себе. Ив покосился на фра Така и первым шагнул вперед. У края ковра он остановился и занялся своими сапогами. Их было труднее снять, чем легкие сандалии здешних обитателей, хотя Ив никак не мог понять, как они умудряются не отморозить себе пальцы на ногах. Но наконец с сапогами было покончено и он ступил на ковер. Очень скоро к нему присоединился фра Так. Настоятель посмотрел на Ива серо-стальными проницательными глазами и спросил неожиданно звучным голосом:

— Что привело вас сюда, братья?

Ив, ожидавший этого вопроса, спокойно ответил:

— Стремление к познанию.

Настоятель коротко кивнул и задал следующий вопрос:

— И что же или кого ты хочешь познать?

— Я хочу познать Истину.

— Этого хочет каждый, — возразил настоятель, — просто иные не осознают этого желания. Но любое существо, обладающее душой, стремится к истине. Пусть даже для некоторых эта истина заключается в туго набитом брюхе.

— Для того чтобы познать истину подобным образом, нет необходимости прилетать на Ледяную Пустыню и стучаться в ворота Коптской обители, — возразил фра Так.

Знакомые интонации богословских споров подействовали на монаха как звук охотничьего рога на гончих собак. Но настоятель не дал ему говорить дальше:

— Ты прав, брат, копты всегда отвергали силу и влияние, стремясь сохранить себя и приблизиться к пониманию божественной Истины. Нашим домом всегда была пустыня — раскаленная на Земле или ледяная здесь. — Он посмотрел на Ива: — Значит, ты хочешь познать Бога?

— Нет. — Ив отрицательно покачал головой. — Человека.

На несколько мгновений в покое повисла тишина, потом настоятель медленно произнес:

— Тогда твоя задача тяжелей. Бог непознаваем, поскольку Он все и во всем, а мы лишь часть всего, и потому ты никогда не сможешь познать всеобъемлющее. Мы можем только попытаться более или менее приблизиться к этому знанию. Но человек… — Он покачал головой. — Человек конечен, и если ты выполнишь свою задачу, то… грядет второе пришествие.

Ив серьезно кивнул, и настоятелю внезапно показалось, что этот странный посетитель относится к этому не как к некоему философскому постулату, который он, в общем-то, и имел в виду, а как к чему-то реальному, что он должен непременно совершить. Ив поднял на настоятеля спокойные глаза:

— Вы правы, Старший, грядет второе пришествие Человека, и мне надо знать, что с этим делать.