Шторм из тени - Дэвид Вебер

— Как, черт возьми, они оказались здесь так быстро? — потребовала Алеста Кардот. — Если на то пошло, почему они здесь вообще? Прошло всего лишь три недели, и никто не покидал систему, за исключением пары торговцев, но не посыльные суда. Так как они смогли даже узнать, что здесь произошло?

Глаза Вежьена скользнул к сектору министра иностранных дел на дисплее созванной конференции, когда она обратила его собственный вопрос в слова. Потом он снова посмотрел на Пелисарда.

— Это отличный вопрос, Николас, — отметил он. — У кого–нибудь в военном министерстве есть предложения по этому поводу?

Лицо Пелисарда напряглось. Он начал отвечать быстро, обороняясь — и сердясь, как подозревал Вежьен. Но потом остановился и явно сдержал себя.

— Судя по прошедшему времени, — сказал он категорически, — их коммодор Чаттерджи, должно быть развернул по крайней мере, еще одно судно. Очевидно, что мы не обнаружили дополнительный гиперслед, когда они перешли в нормальное пространство, ну, по крайней мере, мы можем признать это хоть сейчас. Как вы помните, я говорил в течение некоторого времени, наши системные системы слежения нуждаются в модернизации.

Он остановился на мгновение, и Вежьену удалось не поморщиться. Он предположил, что определенная степень прикрытия задницы была неизбежной, даже в такой момент, как этот, и поэтому он просто кивнул в знак признания точки зрения Пелисарду, и военный министр продолжил.

— Сказав это, я думаю, что это единственное объяснение. Они точно знают, что произошло, и они должны быть вернулись к оперативному соединению у Шпинделя в тот момент как узнали.

«И это, — несчастно размышлял Максим Вежьен, — не означает, что они здесь просто поздороваться. Вы не должны свободно пинать силу такого размера, если вы не готовы идти к быстрому мату. А если это так, то монти думают…»

Глаза его метнулись к сектору Дэмиена Дюсерра на дисплее. Министр безопасности не сказал ни слова, но Вежьен точно знал о чем он думает.

«И он прав, — подумал премьер–министр. — Это чертовски хорошо, что мы до сих пор не удосужились подделать «ракетный след» для нужд Бинга. Того, что монти собираются сделать уже очень невесело, но если они решат, что мы глубоко в постели с солли…»

— Я думаю, что ты, вероятно, прав, — сказал он вслух, возвращая свое внимание к Пелисарду. — И я также думаю, что все, что бы монти, возможно, ни придется сказать солли, мы остаемся вне этого. Я хочу, чтобы ты немедленно приготовился к сдаче каждой военной единицы, что мы имеем, Николас. Делай это своей властью, и сделай это сейчас. Я как можно скорее получу официальную президентскую директиву для вас от Алейна, но давайте не будем делать чего–то, чтобы монти даже предположили, что они должны считать нас целью.

Пелисард кивнул, его лицо выражало запутанную смесь согласия, огорчения, гнева, страха, унижения и беспомощности от абсолютной превзойденности его кораблей и персонала в лице таких титанов предстоящей битвы.

— И пока Николас делает это, Алеста, — продолжал Вежьен, обращаясь к министру иностранных дел, — я думаю, тебе лучше подумать о том, как наилучшим образом для нас успокоить монти, уверить их, что все, что мы хотим сделать так это добраться до корней того, что здесь произошло. И показать им очень, очень ясно, что мы, проклятье, не имели ничего общего с тем, что этот идиот Бинг решил открыть огонь!

* * *

— И что мы имеем, Доминика? — спросила Мишель. — Хоть чтонибудь.

— На самом деле, мэм, да, — коммандер Аденауэр ответила с улыбкой, и дернула головой в сторону лейтенант–коммандера, сидящего у консоли рядом с ней. — Фактически, Макс собрал здесь платформы, которые коммандер Каплан оставила позади.

— Что может быть лучше. — Мишель улыбнулась офицеру–операционисту, затем повернулся к Максвеллу Терстигу. — Итак, скажите мне, что ты знаешь, Макс, — сказала она.

— Да, мэм.

Офицер РЭБ ввел строку команды и подробная схема внутренних планет системы Новая Тоскана и пространства вокруг них появилась на мастер–схеме. Схема резко увеличилась, когда он увеличил саму планету Новая Тоскана. Две луны планеты доминировали в этом пространстве, но этот же объем был усеян значками торговых судов на парковочных орбитах, промышленных шаттлов, курсирующих взад–вперед между орбитальными космическими станциями, и яркими значками военных кораблей, с цветовыми кодами классов и все окруженные кроваво–красными кольцами, указывающими противников.

— В принципе, мэм, — продолжил Терстиг, — изменений не было. У нас есть вот эти три эсминца здесь, — зеленое кольцо прицельно заключило три значка, — которые сменили орбиты. Они примерно в одиннадцати тысячах кликов за пределом и возглавляют их неподвижное построение. Похоже, что они, вероятно, ушли туда, где были уничтожены суда коммодора Чаттерджи, может быть, для поисково–спасательных работ. Кроме этого, больше движения не было, насколько я могу судить.

— Есть ли у вас идентификатор флагмана Бинга?

— Да, мэм. Я получил хорошие показания его эмиссионной сигнатуры в Монике. Если только он не перенес свой флаг на другой корабль, то он прямо здесь.

Зеленый карат указал на оранжевый с золотыми краями значок линейного крейсера. Существовало в общей сложности три одинаковых символа, каждый из которых означал определенный флагман линейных крейсеров, но уверенность Терстига в том, что он выбрал правильный была очевидна.

— Хорошо. — Мишель кивнула. — Что о статусе их импеллеров?

— Трудно быть абсолютно уверенным в этом, мэм, — признался Терстиг. — Коммандер Каплан не хотела подводить платформы слишком близко, когда она ставила их уходя, так что мы немного далеко для безусловного толкования. Хотя, из того, что я вижу, они не являются горячими.

— Хорошо, — повторила Мишель, и похлопала его по плечу. — Держите меня в курсе любых изменений.

— Конечно, мэм.

Мишель кивнула и медленно пошла к ее собственному командному креслу и устроилась в нем. Решение Наоми Каплан оставить скрытые платформы «Призрачный всадник» только что было оправдано, хотя Мишель почувствовала определенную неоспоримую озабоченность по поводу этого решения, когда впервые узнала о нем. «Призрачный всадник» был одним из величайших преимуществ КФМ, и мысль что Солнечная Лига получит в свои руки одну из этих платформ и скопирует технологию, не была особенно утешительной. Но даже тогда она чувствовала, что решение Каплан было правильным. Они были разработаны с устройством самоуничтожения, и НИОКР смог понять, как обеспечить его безопасную отказоустойчивость, что, вероятно, как для всего Флота в целом, так и одной Мишель Хенке, в частности, беспокоило больше всего, чем то, что кому то удастся захватить их, и… некоторые вещи должны выполнять свое назначение, для которого они созданы. В первую очередь, Мишель была не в состоянии думать о более важной необходимости использовать их, а шансы на то, что кому–то удастся обнаружить один из них, были гораздо меньше, чем поймать один из них для изучения, не активировав при этом бортового заряда самоуничтожения, а последние были просто ничтожны. Таким образом, любая обеспокоенность, которую она почувствовала, была слишком малой, чтобы помешать ей твердо одобрить решение Каплан в своей депеше Адмиралтейству перед уходом.

И как это и случилось, решение, оказалось таким же хорошим, как Мишель и думала. В выключенном пассивном режиме, когда Каплан ушла от них, их выносливость была достаточно хороша, чтобы продержаться гораздо дольше двадцати трех стандартных дней с момента уничтожения эсминцев коммодора Чаттерджи. Теперь, ответив на проверку подлинности командного кода, они были вновь полностью проснувшимися, точно докладывая все, что они видели за эти три стандартные недели, через гравитационные импульсы, которые составляли отчеты в реальном времени на этой дальности.

«Так что я знаю, где ты находишься, адмирал Бинг, — подумала она холодно. — Это хорошо. Если, так или иначе, мне придется убивать людей, я хотела бы убедиться, что слабоумный мудак, несущий ответственность за это, будет в моем маленьком списке, когда я это сделаю».

— И что вы думаете обо всем этом, мэм? — спросила очень тихо Глэдис Молине, и Абигайль Хернс взглянула на нее. Боевым постом лейтенанта младшего ранга была противоракетная оборона, станция которой находилась у локтя Абигайль. Несмотря на тихую, ожидающую тишину мостика «Тристрама», Абигайль сомневалась что кто–то, возможно, услышал нервный вопрос.

— Пока еще несколько преждевременно задаваться подобным вопросом, Глэдис, — ответила она, не менее спокойно, но с легкой улыбкой. Она видела, как доверие просачивается обратно в Молино, заметившую улыбку, а потом покачала головой.

— Единственное, что я могу твердо сказать, — продолжила она, — то, что если бы эти люди там, — она указала движением головы на значки линейных крейсеров Лиги на орбите, — имели какое–то понятие о том, что это оперативное соединение может сделать, они были бы намного более нервными, чем мы видим на данный момент.