Сказка - Кинг Стивен

Той весной мы с отцом заделали дыру, которую я проделал в стене сарая. Летом я работал в строительной компании Крамера — в основном в офисе из-за моей руки, — а также провел немало часов, напряженно изучая все, что мог найти о бетоне. Много такого было на старом добром «YouTube», но когда вам нужно сделать важную работу, ничто не сравнится с практическим опытом.

За две недели до того, как я уехал на свой первый семестр в Нью-Йоркский университет, мы с папой уложили на устье колодца куски листовой стали. А за неделю до моего отъезда залили бетоном их и весь пол сарая. Пока он был еще влажным, я попросил Радар оставить на нем отпечатки лап.

Я хочу сказать вам правду: то, что я закрыл этот колодец сталью и семью дюймами бетона, ранило мое сердце. Где-то внизу находится мир, полный волшебства и людей, которых я любил. Особенно одного человека. Пока бетон медленно вытекал из мешалки, которую я одолжил у Крамера для этой работы, я продолжал думать о Лии, стоящей на лестнице с обнаженным мечом, расставив ноги в боевой стойке. И о том, как она разрезала свой запечатанный рот, чтобы выкрикнуть имя брата.

Ладно, я только что вам солгал. Мое сердце не просто болело, оно кричало «нет», «нет» и «нет». Оно спрашивало, как я могу отказаться от чудес и повернуться спиной к волшебству. Спрашивало, действительно ли я хочу заткнуть воронку, заполняющуюся звездами.

Но я сделал это, потому что был должен. И папа меня понял.

Вы спрашиваете, вспоминаю ли я обо всем этом? Конечно. Иногда мне снятся кошмары, о том как то существо вылезает из колодца, и я просыпаюсь, зажимая рот руками, чтобы заглушить крики. Но с годами эти кошмары приходят все реже. В последнее время мне все чаще снится поле, сплошь покрытое маками. Снится Красная надежда.

Мы сделали правильную вещь, я это знаю. Единственно возможную. И мой папа все еще присматривает за домом на Сикамор-стрит, 1. Я часто возвращаюсь и делаю то же самое, и в конце концов вернусь в Сентри навсегда. Я могу жениться, и если у меня родятся дети, дом на холме перейдет к ним. И когда они будут маленькими и удивляющимися всему вокруг, я буду читать им старые истории — те, что начинаются словами «однажды давным-давно».

25 ноября 2020 — 7 февраля 2022

Благодарности

Думаю, я не смог бы написать эту книгу без помощи Робин Ферт, моего научного консультанта. Она знает об Эмписе (и Чарли Риде) куда больше, чем я. Так что спасибо ей, а также моей жене Табби, которая дает мне время заниматься моей безумной работой и мечтать мои безумные мечты. Спасибо моим агентам Чаку Верриллу и Лиз Дархансофф. Спасибо также Габриэлю Родригесу и Николасу Делорту, которые украсили мое повествование замечательными иллюстрациями, сделав ее похожей на классические романы о тайнах и приключениях былых времен, от «Острова сокровищ» до «Дракулы». Их удивительный талант наглядно продемонстрирован в начале каждой главы. Еще хочу поблагодарить тебя, Постоянный Читатель, за то, что ты потратил свое время и воображение на мою историю. Надеюсь, тебе понравился этот визит в другой мир.

И еще одно: у меня в «Google» установлена система оповещений, и за последний год я видел много некрологов людей, умерших от COVID, которым нравились мои книги. Слишком много. Я скорблю об уходе каждого из них и соболезную их оставшимся в живых друзьям и близким.

Послесловие

НОВЫЕ СКАЗКИ КОРОЛЯ

Среди громких, часто пугающих новостей последнего времени затесалась и такая — романы Стивена Кинга уже не первый год лидируют в списке самых продаваемых в России. Одна из причин этого — то, что, несмотря на растущее у нас восприятие Америки как врага, она по-прежнему влечет и манит многих. Уже десятилетия вредные американские лакомства и полезные айфоны, фильмы и музыка являются неотъемлемой частью нашей жизни, и отменить этот факт не так-то легко. Другая причина — феномен самого Кинга, который популярен во многих странах не меньше, чем у себя на Родине, хотя почти не интересуется миром за пределами США. Часто его до сих пор по недоразумению считают бульварным писателем, хотя деление литературы на «высокую» и «низкую» давно уже потеряло смысл. Хотя у него (как у любого автора) случались досадные провалы, лучшие его вещи давно стоят на «золотой полке» американской прозы. Свой талант Кинг доказал, уже полвека оставаясь на вершине читательских рейтингов, чему способствуют многочисленные экранизации и шумиха, сопровождающая каждый чих Короля ужасов.

О жизни Кинга, об истоках и смысле его романов можно писать долго, но я уже сделал это в книге «Король темной стороны»[257]. Здесь имеет смысл поговорить лишь о том романе, что лежит перед вами — романе, в каком-то смысле подводящем итог полувеку писательского творчества и писательской славы. Кинг начал писать его в разгар пандемии коронавируса, запертый в своем особняке в Бангоре, который он и до этого почти не покидал. Восстановившись после злополучной аварии 1999-го, он исправно выдавал по два произведения в год и накануне завершил очередную пару — фантастический роман «Позже» и сагу о наемном убийце «Билли Саммерс». Кинг давно уже старался отойти от прославившего его хоррора, соединяя его в разных пропорциях с другими жанрами. На сей раз таким жанром — как он сразу же объявил в интервью — должна была стать волшебная сказка.

Надо сказать, что сказки Кинг уже писал, по крайней мере одну — роман 1984 года «Талисман». Часто сказкой считают и детскую книгу 1987 года «Глаза дракона», хотя на самом деле она относится к фэнтези — действие там происходит в другом мире, отличном от нашего и никак не связанном с ним. В «Талисмане» же, как и в большинстве сказок, герои странствуют между мирами, и все происходящее в одном из них сказывается на другом. Это можно сказать и о знаменитом цикле Темной башни, к которому так или иначе привязаны все кинговские книги последних двух десятилетий. Все, кроме «Сказки», где не упоминаются ни сама Темная башня, ни ее демонические враги во главе с Алым королем. Это отсутствие — красноречивый показатель того, что «Сказка» закрывает целый период творчества Кинга и начинает нечто новое. Об этом говорит и ее простое название «Fairy tale» — автор словно говорит, что собирается рассказать нам настоящую волшебную сказку без всяких подвохов и тайных смыслов.

В каком-то смысле так и есть — Кинг ведет своего Чарли Рида проторенным путем таких сказочных героев, как Джек Победитель великанов и Пиноккио, о чем прямо сообщается в тексте. Так же, как они, он побеждает всех врагов и достигает цели. Точнее, сразу двух целей: обретает богатство как Джек и становится настоящим человеком как Пиноккио. Причем происходит это в двух параллельных, как и в «Талисмане», мирах — иллинойсском городке Сентри-Рест и сказочном Эмписе. Собственно говоря, Кинг рассказывает нам не одну, а целых две сказки с одним главным героем, который в первом из миров всего лишь проходит обычные испытания взросления, как всякий подросток, зато в другом становится принцем и спасителем целого королевства. Поскольку эта эволюция ничем не мотивирована, читателю предлагается объяснять ее неведомыми сказочными законами… или бурной фантазией Чарли, который просто навоображал свои приключения в Эмписе.

Однако Кинг предлагает другое объяснение: принц просто скрывался до поры внутри обычного мальчика, и пробудило его не путешествие в другой мир, а решение Чарли помочь мистеру Боудичу, а потом и спасти его умирающую собаку. Немудреная, как и название романа, мораль «Сказки» гласит, что в каждом из нас скрыты немалые силы и способности, но чтобы разбудить их, необходимы добрые побуждения. Этот путь проходили и другие кинговские герои, главным образом мальчики 11–12 лет, хотя по мере старения автора их возраст вырос до 17, как у Чарли. Путь, конечно, не прямой — их пугают опасности, их манят всевозможные соблазны, но на то они и герои, чтобы идти до конца. «Будь честным, храбрым и добрым, и ты добьешься цели» — эту пионерскую мораль автор на полном серьезе предлагает читателям, и в нее почему-то хочется верить. Поневоле задумаешься: может быть, простые истины, которые изрекает Кинг вместе с другими корифеями масскультуры, ближе и полезнее людям, чем глубокомысленные блуждания вокруг собственного «я», которыми занята по преимуществу современная, в том числе российская словесность?