Брюсов - Николай Ашукин

Зато подбор самих произведений Павловой сделан достаточно тщательно и полно. Пожалуй, даже слишком тщательно (хотя предисловие и «очерчивает пределы изданий»). <…> В лучших стихах Павловой веет что-то тютчевское, что было вообще в воздухе той эпохи (Перцов П. Поэтическая тень // Новое время. 1915. 24 окт. № 14233).

Выход в свет собрания сочинений К. Павловой следует приветствовать как одно из тех истинно культурных явлений, которыми наша жизнь уж не так-то богата. Что греха таить? — широкая публика крепко не любит стихов, и оттого так называемых «забытых поэтов» в литературе русской слишком много. <…>

Павлова умна, но чувство меры художественной в ней развито слабо. Не говоря уже о длиннотах, которыми очень страдают стихи ее, — удивительно, до чего не заботится она о впечатлениях читателя. Оригинальный и смелый эпитет ставит она, не разбирая, идет ли он к данному месту, подходит ли по своему духу ко всей пьесе. <…> Как бы то ни было, однако, поэты и исследователи русского стиха найдут в двух томах сочинений Павловой много для себя ценного и полезного (Ходасевич В. Одна из забытых // Новая жизнь. М, 1916, янв. С. 195—198).

ВАЛЕРИЙ БРЮСОВ. ОБРУЧЕНИЕ ДАШИ. Повесть из жизни 60-х годов. М.: Универсальная библиотека. — (Универсальная библиотека. № 1149), 1915.

В повести нашла отражение история семьи Брюсовых. В образе Власа Терентьевича Русакова воплотились представления писателя о своем деде, Кузьме Андреевиче Брюсове, который в 1844 г. выкупился у помещицы из крепостного состояния и стал преуспевающим купцом, занявшись прибыльной пробочной торговлей. Отец Брюсова Яков Кузьмич явился прототипом для Кузьмы Русакова. В работе над повестью Брюсов пользовался материалами семейного архива <…> Связь героя повести с разночинной интеллигенцией также имеет аналогии в биографии Я. К. Брюсова. <…> Попытке привлечения Кузьмы Русакова к участию в кооперативной типографии соответствует в реальности начинание, в котором активную роль играл Я. К. Брюсов, – организация в Москве в 1871-1872 гг. <…> Один из источников «Обручения Даши» – дневник Якова Кузьмича, который он вел с 1862 г. (часть его записана латинскими литерами как и «журнал» Кузьмы); некоторые сюжетные элементы повести (жалобы на скупость отца, сцена посещения Кузьмой учителя танцев) прямо восходят к дневнику Я. К. Брюсова (Гречишкин – Лавров. С. 357, 358).

ЭМИЛЬ BEFXAPH. СОБРАНИЕ СТИХОВ. 1883-1915. Переводы Валерия Брюсова. М.: Универсальная библиотека. — (Универсальная библиотека. № 1130—1131), 1915.

Предлагаемое теперь вниманию читателей собрание переводов есть в сущности новое издание «Стихов о современности» <1906, изд. «Скорпион»>. Однако книга переработана заново, а главное, увеличена почти вдвое. Первое издание заключало (не считая прозаических отрывков) перевод 21 поэмы; теперь число переводов возросло до 36. Прежние переводы вновь просмотрены и кое в чем исправлены. Переработан и пополнен вступительный очерк. Настоящее собрание, насколько то возможно в ограниченных размерах книжки, знакомит со всеми этапами творчества Верхарна (Вступительная статья).

ОСКАР УАЙЛЬД. БАЛЛАДА РЭДИНГСКОЙ ТЮРЬМЫ. Перевод с английского размером подлинника Валерия Брюсова. М.: Универсальная библиотека. — (Универсальная библиотека. № 1098), 1915.

Удивительная баллада, последнее создание «короля жизни» Оскара Уайльда. Тюрьма научила его страшной красоте страдания. С беспощадной жестокостью он воплотил эту красоту в вереницу однообразных строф, мучительно раздирающих сердце. Но эта беспощадная жестокость есть в то же время всепрощающая любовь ко всем людям (Предисловие).

В 1915—1917 гг. Брюсов читал лекции в «вольном» уни­верситете имени Шанявского в Москве (Краткая автобиография. С. 15).

ВАЛЕРИЙ БРЮСОВ. ИЗБРАННЫЕ СТИХИ. 1897-1915. М.: Универсальная библиотека. — (Универсальная библиотека. № 1135), 1915.

Как мать любит всех своих детей, красивых и некрасивых, так поэт обычно любит все написанные им стихи, и более совершенные, и не удавшиеся ему. С каждым стихотворением связан целый мир воспоминаний, каждое кажется живым существом, которое чувствует обиду, если его не включают в число избранных. Вот почему автору самому так трудно составить сборник своих избранных стихотворений, особенно, если книга, по необходимости, должна быть небольшой.

За 25 лет литературной деятельности мною напечатано около тысячи стихотворений; предлагаемый вниманию читателей сборник мог включать не более 50—60, так что не приходилось даже брать одно из десяти. Чтобы найти руководящую нить в этом трудном выборе, я старался думать не о себе, но о читателе. Я заботился включать в сборник не то, что было дорого мне, но то, что дало бы, по возможности, читателю представление о всех моих попытках выразить жизнь и мир со своей точки зрения… (Из предисловия).

В. Брюсов высокоталантливый человек. Есть такой особый человеческий талант или, пожалуй, гений, дарующий носителю своему возможность достичь на избранном поприще глубоких пределов славы. Из Брюсова мог бы выйти прекрасный администратор не только в стенах «Литературно-Художественного Кружка», но и на государственной службе, дельный профессор, хороший инженер, полководец, врач. Он пожелал стать поэтом, рассудив совершенно справедливо, что звание это — величайшее на земле. Лишь одного не принял он тут в расчет: это, что губернатором или ученым можно сделаться, а поэтом надо родиться. Одного маленького условия не хватило Брюсову: прирожденного дара Божия. <…> В истории литературы Брюсов со временем займет место подле Сумарокова, Бенедиктова, Минаева и подобных им писателей, воплотивших отрицательные стороны своих эпох (Садовской Б. Озимь. Статьи о русской поэзии. Пг., 1915. С. 36—38).

Дорогой Борис Александрович! Не знаю, следует ли мне посылать Вам это письмо. Мне кажется оно совершенно лишним. Но сказать Вам откровенно два слова об «Озими» мне все же хотелось бы.

Не решаюсь оспаривать Ваше мнение о том, поэт ли я. Выражаясь высоким слогом, об этом будет судить потомство. Вы отвели мне место после Бенедиктова и Минаева – поэтов, владевших стихом лучше всех своих современников. Высшей похвалы нельзя пожелать. Но ведь для Вас мы все только стихотворцы. К сожалению, я никак не могу установить точного и непререкаемого различия между поэтом и стихотворцем. Условимся так: Вы – поэт, я – стихотворец. Но ведь и это положение условно, как все на свете. Кто Пушкин – поэт или стихотворец? По-моему, и то и другое.

Не думайте, что я обиделся или сержусь на Вас. Вы человек прямой и не умеете быть неискренним даже с дамами. Вы написали откровенно все, что думали. Для меня это совершенно ясно. Конечно, «Озимь» создаст Вам много врагов. Я не из их числа (Письмо Б. А. Садовскому от апреля 1915 // Новое литературное обозрение. 1993. № 4. С. 121).