Дневник из преисподней - Ирина Гордеева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я перестала блуждать по лесам Маэленда, но я не вернулась к принцу Дэниэлю. Я прожила в замке правителя Ночных земель много-много лет — почти целую жизнь, и единственным моим другом оставался лишь арус. И самым светлым в этом промежутке моей жизни было то, что я ощущала себя просто человеком — без способностей, без умений и талантов, в сердце которого горела лишь маленькая звезда…
Как бы ни текло время, в какой-то момент у нас возникает желание остановить его, — не потому, что мы хотим остановиться сами, и даже не потому, что желаем продлить эти мгновения на долгие минуты, а то и дни, а потому, что осознаем — с этого мгновения начинается совершенно другая жизнь. Наша жалость и сожаление по утраченной версии жизни или пройденной ее полосе заставляют нас бояться наступающих событий, за которыми следует совершенно новая жизнь. Но такие события неизбежны.
Для меня они были радостными и означали начало новой жизни, одновременно рождая чувство легкой грусти по утраченной дружбе. Мой арус познакомил меня со своим новым семейством и его недавно народившийся котенок бесстрашно полез ко мне на руки, привлеченный необычным запахом. Это было знаком наивысшего доверия ко мне, признания членом своей семьи, но это было и окончанием наших совместных путешествий по лесам Маэленда. В тот день я поняла, что моя жизнь здесь окончена и мне пора возвращаться…
Отец Дэниэля отнесся к моему решению совершенно спокойно. Казалось, он даже одобряет его. И в этот раз до границы меня проводил мой арус. Мы тепло попрощались, осознавая оба, что вряд ли увидимся снова, и я никогда не забуду его страстного порыва продолжить со мною мой собственный путь. Но он вернулся в мрачные и темные леса своей родины, за несколько секунд преодолев расстояние между мною и границей леса. И я искренне любовалась его грациозными прыжками, пока он не скрылся среди деревьев.
Чувство, которое охватило меня, было сродни чувству потери, но без его горечи и боли. Мне не было одиноко, но желание увидеть кого-то близкого прямо сейчас и желание рассказать ему, что я чувствую, было просто невыносимым. И я позвала Алекса, и он пришел, и унес меня в горы — в свою пещеру, где горел яркий огонь, шумела подземная река и перед входом цвели леесы, так похожие на бордовые и розовые азалии моего мира…
Глава пятнадцатая
ДЕНЬ ПЯТНАДЦАТЫЙ: «Ты веришь в предчувствие? Нет… Я — ветер в твоих волосах. Я в них угасал от любви, запутавшись в русых кудрях».
Мы любим, потому что наделены этим даром. В нас так много любви, что она не исчерпает себя до конца наших дней. Но именно ее бесконечное множество сокращает количество прожитых лет.
Любовь — наш пропуск на небеса, но мы построили из нее лестницу, ведущую в бездну. И одна только мысль беспокоит меня сейчас — я стою на последней или на первой ее ступени? Для меня это важно, ибо силы мои на исходе, как и отпущенное мне время. И сделать один только шаг — неизмеримо легче, чем пройти еще один бесконечный путь, ведущий во тьму. Мне не страшно и я чувствую облегчение оттого, что этот день, — возможно, последний день в моей жизни…
Время, проведенное с Алексом после долгих лет разлуки, стало самым прекрасным из всех прожитых лет в его мире. Оно, словно золотая середина нашего счастья, запомнилось мне больше, чем вся радость или боль, пережитые мною. И я не хочу рассказывать милорду об этих днях, потому что Алекс не хотел бы этого.
И как все хорошее, эти счастливые дни однажды закончились, дав начало последним пяти годам моей жизни, наполненным нескончаемой борьбой за возможность сохранения мира. Моя неудача или мое предательство, если посмотреть на ситуацию с позиции милорда, привели к началу войны и моему возвращению домой.
Даже сейчас на краю бездны я не могу спросить у милорда, что произошло с его миром после моего возвращения, ибо подобное неведение — всего лишь маленькая слеза на щеке, а знание правды — водопад горьких слез и бесконечных сожалений.
Я вернулась к Дэниэлю, потому что Рэймонд Эдриан вмешался в политическую жизнь Элидии, заявив собственные притязания на трон. Рэй не мог воевать с милордом — у него не было для этого ни ресурсов, ни финансовых возможностей. Но у него оставались преданные ему люди, не прекратившие борьбу, и их попытка убить милорда почти увенчалась успехом.
Ни милорд, ни Дэниэль так и не рассказали мне подробностей этого покушения. Но милорд был ранен, и какое-то время до нас доходили слухи, что он умер, так что Дэниэль вынужден был объявить своего рода чрезвычайное положение в стране, означавшее, по-сути, готовность к войне.
Затем Дэниэль получил письмо от своего брата, из которого стало ясно, что милорд выздоравливает и не подозревает принца в покушении на свою особу. Письмо было знаком мира и одновременно посланием для меня — в нем милорд сообщил о смерти Рэймонда, приложив в доказательство прядь его волос…
Я плохо помню свои последующие действия. Письмо вызвало состояние крайней ярости и жгучей боли, а ощущение мягкости светлых локонов на ладони почти помутили мой рассудок. Я только помню, как меня стаскивали с Огонька мои же собственные гвардейцы, а я хотела, но уже не могла вызвать к жизни черную силу Шэрджи…
Только ближе к вечеру Дэниэль лично развязал мои руки, привязанные к кровати, убедившись в том, что я его понимаю и могу здраво рассуждать. Он много говорил о том, что никто, кроме самого Рэя, не мог сделать выбор или повлиять на судьбу. Он сказал, что не будет останавливать меня, если я захочу отомстить, но ему придется отвечать за последствия моих действий, и я должна это понимать. Дэниэль был прав — как всегда, но легче от этого не стало…
А через несколько дней я получила письмо от Рэймонда, написанное им незадолго до смерти. И я поняла, почему он звал меня перед смертью по имени, почему шептал мое имя, чтобы не закричать от боли:
«Я надеюсь, что вы никогда не прочтете это письмо, но я пишу его вам, потому что утратил надежду, но не утратил веры в свои силы. А еще потому, что любил вас и скрывал свою любовь даже от себя.
Это так странно
