Кадеты и юнкера в Белой борьбе и на чужбине - Сергей Владимирович Волков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Выпускные экзамены первого и второго выпуска пехотинцев, сотенцев, пулеметчиков, саперов и железнодорожников происходили без всяких приключений. Первый выпуск артиллеристов также провел без осложнений свою боевую стрельбу на прекрасном пасчанском полигоне, но у второго выпуска в Даурии на стрельбу приехал сам начальник артиллерии полковник Карамышев. На его красочной фигуре необходимо несколько задержаться. Офицер 4-й Сибирской артиллерийской бригады, он в войну 1904–1905 годов, при обороне Порт-Артура, своей стрельбой снискал у японцев такое уважение, что они ходатайствовали о награждении его орденом Святого Георгия, которое было уважено, и капитан Карамышев стал георгиевским кавалером. Этот случай любопытен по рыцарскому взаимоотношению воюющих сторон в те времена. Всю 1-ю Великую войну полковник Карамышев провел с 4-й Сибирской артиллерийской бригадой. Затем он был на Волге, дрался с красными, проделал Великий Сибирский поход и пришел с каппелевцами в Читу – место стоянки 4-й Сибирской артиллерийской бригады. Его несколько раз производили в генералы, но он не признавал этих производств. Теперь на боевой стрельбе 2-го выпуска судьба его столкнула со своим сослуживцем по 4-й Сибирской артиллерийской бригаде – полковником Бельским. Рознь между каппелевцами и семеновцами уже легла прочно, теперь от начальника артиллерии – каппелевца – ожидали не только строгой, придирчивой оценки стрельбы, но и возможных подвохов, тем более что приказ о стрельбе и задачах был доставлен в училище точно в пять часов утра, ко времени выступления. На стрельбу собралось все училищное командование. Первым стрелял юнкер Вульф – в прошлом юнкер Михайловского артиллерийского училища, не закончивший его вследствие революционных событий. Как ни искал упущений полковник Карамышев, однако единственным его замечанием было указание, что наблюдатели находятся слишком близко к противнику, что было отпарировано словами полковника Бельского: «Наблюдатели находятся в пехотных цепях, как это было принято, например, в 4-й Сибирской артиллерийской бригаде во время Великой войны, что показало себя крайне полезным, и именно этот метод применялся при обучении в Читинском военном училище».
1 октября 1920 года Читинское атамана Семенова военное училище было расформировано. Оставшиеся юнкера были зачислены в Отдельный Стрелковый личного конвоя атамана Семенова дивизион. В этом дивизионе уцелевшие от эвакуаций и оставшиеся в живых юнкера (дивизион сильно пострадал в десанте при взятии Владивостока 26 мая 1921 года и позднее при стычках с хунхузами летом) – в числе 55, были произведены 8 сентября 1921 года – младший курс в подпоручики, общеобразовательный – в прапорщики.
Приказом № 64, от 1 октября 1920 года, было расформировано военное училище, просуществовавшее 23 месяца и давшее армии 597 молодых подпоручиков и прапорщиков. То, что тогда современникам казалось простым и неизбежным, теперь, в исторической перспективе, выглядит совсем иначе; какие бы ни были тогда основания для расформирования училища, оно должно было бы быть сохранено до ухода за границу. Расформирование произошло под давлением японцев, стремившихся к свертыванию борьбы с красными. Поэтому начинался отбор наиболее верных и непримиримых. Так, в Чите было объявлено, что желающие остаться при отходе наших войск не будут преследоваться; бегство всегда начинается с задних рядов. Этим правом воспользовался, например, старший офицер пехотной роты полковник Мефодий Соловьев, в прошлом кадровый офицер 4-й Сибирской дивизии, и десяток, не больше, юнкеров, например пулеметчики Ждаахин и Распопин. Приказ этот был издан под сурдинку, без огласки, а потому для многих оставался неизвестным очень долгое время.
Однако, каковы бы ни были решения командования, рядовая масса бойцов не склонна считаться с ними, и она и в других условиях продолжает эту борьбу, выдвигая уже из своей среды новых возглавителей, новые организационные формы. Поэтому-то, после отступления за границу, именно снизу – бывшие юнкера начинают организацию общества юнкеров-читинцев. Юнкера Соловьев, Гречихин, Бентхен, Дунаев, Улыбин, Корякин, Базанов, Васильев, Шнайдер ведут это дело – издают журнал «Подчасок», а позднее бюллетень «Читинец».
Подводя итог, все же нельзя сказать, что вся работа шла без сучка и без задоринки: время и события на все накладывали свой отпечаток. Теневые стороны, оборотная сторона медали, благодаря времени выступили особенно ярко и выпукло. Распущенность, самоубийства были, если можно так выразиться, нормальными и не выходящими за пределы, даваемые общественной психологией, разница была в реакции на них: проступки, в обычное время наказуемые мягко, теперь взыскивались очень строго. Здесь играла роль память о былых методах воспитания – постановка под ружье и шашку, муштра и на всегда оправданная отправка в дисциплинарную роту. Это отметили в «Звериаде» 1-го выпуска: «Прощай, начальничек ты строгий, ты генерал наш Лихачев, в дисциплинарку очень многих своих ты сплавил юнкеров».
Самоубийства или попытки к нему были не намеренными, а или бесшабашной игрой со смертью, или любовными историями. Божовский стрелялся, играя «в судьбу» – с заряженным одним патроном наганом, два раза повезло, в третий – глупый выстрел унес веселого и храброго юнкера в могилу. Юнкера Волков и Ермолаев стрелялись, имея по два патрона в револьвере, пугая барышень, отказывавших им во взаимности. Волков потерял только глаз, Ермолаев ушел из жизни. Эти случаи особенно характерны игрой с жизнью, презрением к смерти, и так сторожившей юнкеров на каждом шагу.
В военных училищах мирного времени молодым юнкерам давалось время осмотреться и решить – подходящим ли для него будет поприще офицера. Кто не выдерживал первых шагов – попадал в «декабристы» и мог до присяги, без последствий уйти из училища, почему училища не знали дезертирства. Теперь отчисление от училища могло быть или в дисциплинарку, или в часть рядовым.
Однако в Гражданской войне каждый юнкер был на счету и поэтому никаких льгот не давалось. Было несколько случаев дезертирства, так, летом 1920 года из инженерной роты бежал
