Принц приливов - Пэт Конрой

— А ты вообще чего опасаешься? — поинтересовался Люк.

Над нами, тихо хлопая крыльями, пронеслась кваква.

— Если я останусь здесь, то кончу, как мистер Фрукт. Либо чокнусь, либо впаду в слабоумие. Буду клянчить еду в барах и ресторанах. Я мечтаю жить там, где на тебя не обращают внимания. Даже если ты на какое-то время и свихнешься, этого никто не заметит. А здесь я схожу с ума от одной лишь необходимости делать вид, что я такая, как все. Но я не такая. Я родилась на Юге, но ни одного дня не ощущала себя южанкой. Ребята, мне иногда действительно бывает страшно за себя. Я с детства сражаюсь со своим безумием. У меня с малолетства бывают видения. Я слышу голоса. По ночам меня мучают кошмарные сны. Я несколько раз пыталась говорить об этом матери. И что я слышала? «Прими две таблетки аспирина и не ешь сладкого на ночь». Каково выдерживать все это в одиночку?

— А почему ты нам не рассказывала? — удивился Люк.

— Но что бы вы сделали?

— Мы бы посоветовали тебе принять три таблетки аспирина и вообще не есть, — вставил я.

— Ребята, я ведь не шучу, — изменившимся голосом произнесла Саванна. — Знаете, что я вижу прямо под нами? Сотни утонувших собак. И все они смотрят на меня.

Я опустил глаза и не нашел ничего, кроме воды и колышущейся лунной дорожки на ней.

— М-да. Наверное, тебе действительно надо уезжать в Нью-Йорк, — пробормотал я.

— Закрой пасть, Том, — потребовал Люк, покровительственно глядя на Саванну. — В реке нет никаких собак, дурочка ты моя маленькая. Это твой разум подстраивает тебе ловушки.

— А иногда я вижу Пражского младенца. Статую, что наш отец привез из Германии. У него из глазниц сочится гной. Он жестами зовет меня, чтобы я пошла за ним. Или наших родителей. Они голышом висят на мясных крюках и переругиваются. Или рычат, показывая зубы, и лают по-собачьи.

— Вот что значит иметь ай-кью сто сорок, — заключил я.

— Да заткнись ты, — уже настойчивее повторил Люк.

Мы все умолкли. Тишина была тягостной и угрюмой. Первым не выдержал я.

— Боже милосердный, какая жуть. Дай-ка мне бутылку, Люк. А тебе, Саванна, я рекомендую залпом выпить половину того, что останется. Если бы меня так глючило, я бы просто не трезвел. С утра просыпаешься — и сразу глоток. И так целый день, пока не провалишься в сон.

— Том, может, тебе стать врачом? — сердито пробубнил Люк. — Впрочем, нет. Это тебе не с мячом бегать. Разве ты не понимаешь, что наша сестра в беде? Речь идет о серьезных вещах, а ты сидишь и отпускаешь шуточки. Тут не до смеха. Мы должны помочь Саванне.

— Вы мне ничем не поможете. Я давно сжилась со всем этим. Однажды я попросила маму свозить меня к психиатру в Чарлстон, но она узнала, что психиатр берет сорок долларов за час.

— Сорок долларов за час? — присвистнул я. — Да за такие деньги они бы мне еще колбаску подергали и коробку сигар подарили… А что? Денежная профессия. Может, мне и вправду стать психиатром? Работаю по десять часов в день, шесть дней в неделю. Помогаю людям, которым мерещатся их мамочки, висящие на мясных крюках. Это сколько выйдет за год? Боже милостивый! Без уплаты налогов сто двадцать тысяч! Я и не подозревал, что на чокнутых можно так разбогатеть.

— Ты перебрал, Том, — хмуро заметил Люк. — Застегни свой рот на молнию, иначе будешь у меня трезветь в воде.

— Думаешь, у тебя получится сбросить меня в воду? — Я громко расхохотался, чувствуя прилив храбрости. — А ты в курсе, с кем сейчас говоришь? Со взрослым мужчиной. С большим взрослым мужчиной. С футболистом сборной колледжа. Это тебе не какой-нибудь придурок школьник с пушком на щеках.

Люк нежно ущипнул Саванну за щеку.

— Прошу меня извинить, моя маленькая, но я должен проучить своего младшего брата. Он забыл об уважении к старшим.

— Не трогай его, Люк. Том просто не умеет пить.

— Это я-то не умею пить? — заорал я, вновь прикладываясь к бутылке. — Да я переплюну любого в нашем округе. А ты, Люк, сядь и успокойся. Мне неловко давать тебе отпор на глазах у сестры.

Люк молча встал. Я тоже поднялся на нетвердых ногах, но пары бурбона уже окружили меня ореолом собственной непобедимости. Пошатываясь, я двинулся на Люка. Я попытайся ударить его головой в живот, однако у меня перед глазами почему-то мелькнул ковш Большой Медведицы. Люк схватил меня и швырнул в воду. Я барахтался, откашливаясь и отфыркиваясь. Эхо разносило над болотами смех Саванны.

— Беда с этими футболистами из колледжей, — сказал Люк, наблюдая, как я сражаюсь с приливом и плыву к мосту.

— Хочешь испортить мою новую футболку? Одумайся, Люк, иначе мы будем драться с тобой ежедневно.

— Нечего было наряжаться в нее по такой жаре, — ответил брат, подскакивая ко мне.

Мы с ним немного поборолись. Я несколько раз оказался под водой, прежде чем сдался и запросил пощады.

— Прыгай к нам, Саванна! — позвал Люк. — Оставь свои туфельки здесь. Никто их не возьмет. Поплывем к дому, как в детстве.

Я разделся до трусов, вручив мокрую одежду Саванне. Она сбросила легкое платьице, оставшись в лифчике и трусиках. В лунном свете сестра была похожа на статуэтку.

— Здесь как раз на три глотка, — Саванна подняла над головой бутылку. — Выпьем напоследок за наше будущее. Сначала за тебя, Том. Чего ты хочешь от жизни?

— Стать обыкновенным добропорядочным гражданином, — сообщил я, лежа на спине.

— Тогда за твою обыкновенность.

Саванна сделала глоток.

— Теперь ты, Люк.

— Я — ловец креветок. Стремлюсь быть устойчивым и надежным.

— За устойчивость и надежность.

— А о чем мечтает будущая жительница Нью-Йорка? — поинтересовался я. — Позволишь нам произнести тост?

— Вначале я сама. Я собираюсь писать стихи и выпускать свои дикие инстинкты. Буду ходить голой и участвовать в парадах на Пятой авеню. Я намерена вступать в интимные отношения с мужчинами, женщинами и животными. Я заведу попугая и научу его сквернословить. И, как наш папочка, буду все это снимать на пленку и отправлять вам для семейной хроники.

— Давай нам бутылку, сестренка.

Люк подгреб к мосту, взял почти опустевшую емкость и, держа ее одной рукой, направился ко мне.

— За твою дикость, Саванна, — провозгласил он и передал бутылку мне.

— За Саванну Винго! — проорал я. — За самую дикую и необузданную женщину, проезжавшую когда-либо через туннель Холланд![164]

— До свидания, Коллетон! — крикнула Саванна, поворачиваясь лицом к Атлантическому океану. — До свидания, Юг. До свидания, футбол. До свидания, местные придурки. До свидания, мамочка и папочка. Здравствуй, «Большое яблоко»![165]