Золотая Кастилия (сборник) - Густав Эмар

— И ты не дрожишь?

— Зачем мне дрожать? Приняв данное мне поручение, я знал, на что иду и чему подвергнусь, если меня узнают, я заранее рассчитал все шансы за и против. Я начал против вас страшную партию, поставив на кон свою голову. Я надеялся, что Господь будет со мной, потому что защищаемое мною дело справедливо. Господь оставил меня, я покоряюсь Его всемогущей воле без ропота и без слабости. Я в ваших руках; делайте со мной все что хотите. Я проиграл, я сумею достойно заплатить.

— Да, — сказал Монбар с холодным гневом, — сегодня же вы получите заслуженное вами наказание.

— Молчите! — внезапно произнесла трактирщица, протянув руку как бы для того, чтобы остановить Монбара. — Молчите и подождите еще несколько минут. Этот человек не все сказал.

— Как! Это еще не все?!

— Нет, он забыл назвать нам свое имя. Мы должны знать, Действительно ли он дворянин, как хвалится, или, напротив, ничтожный шпион, негодяй низкого сорта, состоящий на жалованье у наших врагов.

Произнося эти слова, трактирщица обменялась с Монбаром взглядом, имевшим странное выражение; флибустьер молча кивнул головой в знак согласия.

— Ага! — торжествующе воскликнул молодой человек. — Я ожидал этого. Однако ваше ожидание будет обмануто; я умру, но вы не узнаете, кого убили!

Монбар сделал движение, выражавшее досаду.

— Вы ошибаетесь, — возразила трактирщица. — Если мы и не знаем вашего имени, то ничего нет легче его узнать.

— Сомневаюсь, — насмешливо ответил Франкер.

— Дитя, — промолвила она с нежным состраданием, — ребенок, считающий себя сильным, потому что вы решительны и честны, а между тем вы только игрушка в руках окружающих.

— Милостивая государыня! — вскричал он.

— Как! — продолжала она, не обращая внимания на его слова. — Мой слуга Бирбомоно передал вам письмо, назначающее свидание. Сегодня утром вы отправляетесь на это свидание. На берегу Аргонито в трех лье отсюда человек в костюме буканьера больше часа беседует с вами, обнимает вас, называет родственником, а вы предполагаете, будто мы, имеющие такой сильный интерес узнать обо всем происходящем, не знаем этого человека!

— Нет, потому что если бы вы его знали, он был бы немедленно задержан или, по крайней мере, вы постарались бы его захватить.

— Вы ошибаетесь; мы очень хорошо знаем этого человека, однако он свободен, потому что этот человек, хоть и испанец, не желает нам зла, а иногда даже оказывает нам некоторые услуги.

— Скажите же, как его зовут!

— Как его зовут? Если вы непременно хотите, чтобы я назвала вам его имя, извольте: его зовут дон Санчо Пеньяфлор, он губернатор острова Эспаньола.

— Дон Санчо Пеньяфлор! — вскричал Монбар с изумлением. — О, теперь все понятно!

— Может быть, — сказала трактирщица, — начинает показываться свет; подождем, пока он засияет ярче, прежде чем будем радоваться.

Молодой человек смутился.

— Ах, Боже мой! — огорченно воскликнул он.

— Дон Санчо здесь… — сказал Монбар. — Вы это знали, донна Клара?

— Как же мне не знать? — ответила она просто.

— Это правда, — заметил Монбар. — Каковы бы ни были для меня последствия, я увижусь с ним.

Донна Клара приблизилась к молодому человеку.

— Вы любите дона Санчо, — сказала она ему, — он тоже любит вас; может быть, если бы вы последовали его советам, вы не оказались бы теперь в таком положении. Но что сделано, то сделано, и возвращаться к этому бесполезно. Выслушайте меня: герцог Пеньяфлор сказал вам, не правда ли, что Монбар обольстил вашу мать и убил вашего отца?

— Да, — прошептал Франкер, разбитый волнением.

— О, я узнаю этого неумолимого человека! — вскричал Монбар. — Как ваше имя, молодой человек? — повелительно спросил он.

— Дон Гусман де Тудела, — ответил Франкер, больше не сопротивляясь.

— Ну, дон Гусман де Тудела, дайте мне ваше честное слово, что вы не будете стараться бежать.

— Даю, — ответил Франкер откровенно.

— Хорошо. Бирбомоно поедет с вами в Санто-Доминго… У вас, должно быть, есть способы безопасно проникнуть в столицу испанской колонии?

— Есть.

— Хорошо. Расскажите дону Санчо о страшной сцене, что произошла между нами.

— Расскажу.

— Заклинайте дона Санчо именем всего святого ответить вам, действительно ли я виновен в преступлении, в котором его отец герцог Пеньяфлор обвинил меня перед вами. Если он ответит вам утвердительно, вы найдете меня здесь готовым дать вам любое удовлетворение, какое вы потребуете от меня.

— Вы сделаете это? — с радостным изумлением вскричал Франкер.

— Клянусь честью, — торжественно ответил Монбар. — Но если, напротив, он скажет вам, что я не только невиновен в этих преступлениях, но еще и более двадцати лет подвергаюсь преследованию неумолимой и несправедливой ненависти, что сделаете тогда вы? Отвечайте!

— Что я сделаю?

— Да, я спрашиваю вас.

— Я в свою очередь даю вам слово, если он скажет мне это, передать себя в ваши руки, чтобы вы располагали мною, как захотите.

— Я принимаю ваше слово. Ступайте, друг мой, — позвольте, мне назвать вас таким образом, — теперь только три часа; отправившись немедленно, на рассвете вы сможете быть в Санто-Доминго. Этого вы хотели? — обратился он к донне Кларе, и в голосе его послышалась невыразимая доброта.

— О, вы великодушны и благородны, как всегда! — вскричала она, падая на колени и заливаясь слезами.

Монбар приподнял ее с кроткой улыбкой.

— Надейтесь, бедная женщина, бедная мать, — сказал он с нежностью.

Через час дон Гусман в сопровождении Бирбомоно мчался галопом по дороге, ведущей в Санто-Доминго.

XIV

Обед у д'Ожерона

После продолжительного разговора с донной Кларой — разговора, предмет которого остался тайной даже для Бирбомоно, давнего верного слуги своей госпожи, — Монбар вышел из гостиницы и отправился к д'Ожерону, у которого обещал быть на обеде.

Как мы уже говорили, все Береговые братья очень уважали губернатора; они любили его и немного побаивались. Его дом считался самым известным и популярным в колонии. Обеды у него были великолепны, и общество избранное.

Д'Ожерон, отпрыск старинного дворянского рода, умел принимать прекрасно, обладая способностью с необыкновенным тактом собирать за своим столом людей, любивших и уважавших друг друга, что было нелегко в краю, где общество состояло по большей части из отверженцев европейской цивилизации, мятежные натуры которых отказывались подчиняться даже самому легкому нажиму.

Надобно отметить странность положения д'Ожерона среди всех этих непокорных людей, не совсем охотно покорявшихся его званию королевского наместника и готовых каждую минуту возмутиться против самой простой его воли.