Драконовы сны - Дмитрий Скирюк

Хансен взял клубок и рассмотрел его повнимательнее.

— Не смолёная, — объявил он. — Если разделить на пряди, может, и сгодится.

Жуга махнул рукой: «Разделяй». Нагнулся над дварагом.

— Есть чем нитку протереть?

— Только ликёр.

— Ох, господи, — пробормотал Жуга, вращая глазами. — Ох, господи…

Через полчаса двараг немного отогрелся. Рану прочистили, после чего Жуга отжёг и изогнул сапожную иглу и принялся шить. Хансен взялся помогать; у него оказались быстрые и ловкие пальцы. Голову гному перевязали, вместе с ложем придвинули его поближе к огню, а Телли с ложки напоил его водой. Так и не придя в сознание, Орге погрузился в сон.

— Всё, — сказал Жуга, споласкивая в котелке испачканные руки. — Больше я не знаю, чем ему помочь: все травы они сами же и спёрли.

— А может, заклинанием? — заикнулся было Вильям. Жуга покачал головой.

— Был бы человеком, может, получилось бы. А вот как лечить дварага, я не знаю. Хотя… — он на мгновение задумался, но потом покачал головой. — Нет, лучше не надо: от добра добра не ищут. Полежит, глядишь, и сам оклемается.

— Что делать-то будем? — спросил варяг. — А?

Жуга поднял голову.

— Ты меня спрашиваешь?

Ответом ему было молчание. Травник нервно дёрнул себя за волосы. Оглядел по очереди всех, задержал свой взгляд на Рике, посмотрел на Орге и нахмурился.

— Тил?

— Нельзя задерживаться, — отозвался тот, — и так все сроки пропустили. Где этот Ключ, Арне?

— Погоди, — остановил его Жуга. Покосился на лежащего дварага. — Гер… Хансен, как думаешь, как скоро он придёт в себя?

— Орге? — тот пожал плечами. — Я не знаю. А зачем тебе?

— Порасспросить. Хочу узнать, что там стряслось меж ними. И где меч с доской. И куда Ашедук направился.

— А что потом? Не бросать же его тут!

— Может, к Сакнусу обратно отнести? — предложил Тил.

— Не донесём, — не дав ему договорить, хмуро высказался Яльмар. — Холод, ветер… Не донесём. Кто-то должен с ним остаться. Здесь остаться. Если Ключ недалеко, вернёмся через пару дней, а там… — он помолчал и после паузы закончил: — Там видно будет.

Травник, подобрал ноги под себя и уставился в огонь.

— Чёрт… — пробормотал он, нервно обгрызая ногти. — Вилка… Снова вилка…

— О чём ты?

— Ни о чём, — он встал. — Так. Нам придётся разделиться. Кто-то должен здесь остаться, чтобы присмотреть за Орге. Остальные… — он поколебался. — Рик и Телли пусть идут до Гейзера. Арне покажет дорогу. Яльмар, пойдёшь с ними?

— Пойду, — кивнул варяг. — А…

— Есть смысл послать кого-нибудь в усадьбу к Сакнусу, — сказал Вильям. — Пусть помощь приведёт. А то у нас жратвы осталось — кот наплакал.

Друзья переглянулись.

— Дельная мысль, — одобрил Яльмар. — Раз так, то, может, ты и сходишь?

К такому повороту дела Вильям, похоже, был не готов.

— Да я бы… собственно бы… э-ээ… — мучительно замялся он, почувствовал, что влип и смолк, так и не найдя разумных аргументов чтоб остаться.

— Вот и отлично, — истолковав сомненья барда как согласие, удовлетворённо кивнул варяг. — Дорогу помнишь?

— Что я, маленький? — обиделся тот. — Найду как-нибудь…

— Но, но! — нахмурился Яльмар. — Ты нос-то очень не задирай, поосторожнее иди. Одного посылаем, если что случится, помочь будет некому. Как доберёшься, скажешь Сигурду, так мол, и так — Орге ранен, пусть пришлёт пару человек на подмогу… Арне, ты в самом деле думаешь, что потеплеет?

— Должно потеплеть, — кивнул фермерский мальчишка. — Ветер уже стих. Дня три погода будет солнечной, а дальше… Дальше — не ручаюсь.

Яльмар оглядел остальных прежде чем задать последний, уже ненужный вопрос.

— Кто остаётся?

— Я, — сказал Жуга.

— И я, — сказал, вставая, Хансен.

Все переглянулись и промолчали.

— Добро, — сказал наконец Яльмар, усаживаясь и подбрасывая дров в очаг. — Дождёмся, пока солнце взойдёт, и делаем, как задумали.

— Почему не сейчас? — спросил бард.

— Обледенело всё, — снисходительно ответил тот. — Сломаешь ногу в темноте — куда потом идти? Поесть, опять же, не помешает на дорогу… Да и потом, поспешность… она только при ловле блох хороша.

И словно в доказательство своих последних слов, варяг поймал на себе блоху и с громким щелчком раскусил её зубами.

Уходили медленно. Одну из лошадей двараг увёл с собой, вторую после недолгого совещания отдали Вильяму. Все трое шли пешком. Брели вдоль берега, с опаскою ступая по камням. Не оборачивались, чтоб не видеть тех, кто оставался, чтоб не брать с собою чужую, лишнюю удачу, но и не оставить ненароком часть своей. Дракошка плёлся позади, виляя задом: он сегодня не успел как следует согреться, ход его был неуклюж. Жуга рассеянно смотрел им вслед. Казалось почему-то, что хорошая погода установилась ненадолго — он чувствовал, как медленно зудит и ноет незаживший шрам на голове. Кровь стучала за глазами. Несмотря на яркое солнце, было холодно.

Хансен обернулся.

— Как думаешь, они скоро вернутся?

Жуга пожал плечами. Помолчал, прислушиваясь к ощущениям внутри себя. Снедало что-то тёмное, как будто душу словно рыбу подцепили на крючок и медленно вываживают к проруби, где нет воды, а только воздух, который высушит жабры и заморозит кровь…

— Я чувствую его, — сказал он вдруг неожиданно для себя самого. Хансен снова обернулся, пристально взглянул на травника. Бессловесный взгляд, как у собаки — лишь тревога и вопрос в глазах.

— М?

— Он здесь, — Жуга провёл языком по губам, ощутил горьковатую свежесть морозного утра и вдохнул прерывисто и глубоко. — Я чувствую его. Он где-то здесь.

Он посмотрел наверх. Луна и солнце спорили на небе. Странный край…

— Ты думаешь… что это он? Тот, другой?

— Не знаю, — дёрнулось плечо. — Не знаю. Просто чувствую.

— Что именно?

— Горят огни. Тени в глазах… и вой — где-то глубоко, глубоко внутри… подо мной… как будто плавится душа. Иначе он не может. Это как… — на мгновение Жуга задумался, подыскивая подходящее сравнение, и закончил:

— Это — как весь мир в одном глазу.

— Что он чувствует?

— Страх.

— А ещё?

— Ему больно.

— А ещё?

Травник поднял взгляд.

— Он ждёт.

Шаг.

Ещё шаг.

Размеренность движения на позволяла мыслям течь свободно, подчиняясь ритму перехода. Море было тихим и спокойным, в небесах светило солнце, но не высоко. На снег ложились тени. Лёд и битый сланец покрывали берега. Кое-где проглядывала жухлая трава и мшистые зелёные кочки. С ребристых козырьков подтаявших прибрежных снежников сочились медленные капельки воды. Подошвы меховых сапог скользили: шаг, снова шаг, чёрное поле — белое поле. Недавний шторм прогрыз неровные проплешины земли в сплошном покрове снега, казалось, вся Исландия вдруг стала как одна гигантская игральная доска.