Игра престолов - Джордж Мартин

«Роберт… Джоффри не твой сын», — хотел сказать Нед, но слова эти не шли. Лицо Роберта искажала слишком сильная мука. Он не мог ранить его еще сильнее. И, нагнув голову, лорд Старк принялся писать, но там, где король сказал «мой сын Джоффри», он написал «мой наследник». Ложь эта оставила на душе его грязный отпечаток. «Чего только не приходится совершать, да простят меня боги».

— Что еще я должен сказать?

— Скажи… все что нужно. Хранить и оборонять старых богов и новых, ты знаешь слова. Пиши все. Я подпишу. Передашь совету после моей смерти.

— Роберт, — проговорил Нед голосом, полным горя, — ты не должен умирать. Ну постарайся. Страна нуждается в тебе.

Роберт стиснул его руку.

— Ты… неумелый лжец, Нед Старк, — промолвил он, одолевая боль, — страна… страна знает… каким паршивым королем я был. Хуже Эйериса, да простят меня боги.

— Нет, — сказал Нед своему умирающему другу. — Зачем так говорить, светлейший государь! Тебя с Эйерисом даже сравнить нельзя!

Роберт умудрился улыбнуться.

— Ну теперь люди хотя бы скажут… что в последней воле… я не ошибся. Ты ведь не подведешь меня! Теперь править тебе. Ты ведь любишь это занятие еще меньше, чем я, но ты справишься, Нед. Написал?

— Да, светлейший государь. — Нед подал Роберту бумагу.

Король вслепую поставил подпись, оставив на бумаге кровавое пятно.

— Приложишь печать. А вепря съешьте на поминках, — скрежетнул Роберт, — с яблоком во рту и поджарьте до хруста. Съешьте ублюдка. Сделай так, Нед, хотя тебе-то кусок в глотку не полезет. Обещай мне, Нед!

— Обещаю. — И в памяти отозвался голос Лианны, те же слова: «Обещай мне, Нед!» — Девочка, — сказал король. — Дейенерис. Пусть живет. Если ты можешь, если это… не слишком поздно… переговори с ними… с Варисом, Мизинцем, пусть они не убивают ее. Помоги моему сыну, Нед, сделай его… лучшим королем, чем был я. — Он дернулся. — Да смилуются боги над нами.

— Смилуются, мой друг, — обещал Нед. — Обязательно.

Король закрыл глаза и как будто расслабился.

— Был убит свиньей, — пробормотал он. — Можно бы и посмеяться, но слишком уж больно.

Неду не хотелось смеяться.

— Позвать всех назад?

Роберт слабо кивнул:

— Как хочешь. Боги, почему здесь так холодно?

Слуги торопливо вошли и принялись подкладывать дрова в огонь. Королева ушла, принеся этим какое-то облегчение. Если у нее остались хоть крохи ума, Серсея заберет детей и убежит с ними еще до рассвета, подумал Нед. Она и так задержалась здесь слишком долго.

Король Роберт определенно не горевал без жены. Он попросил своего брата Ренли и великого мейстера Пицеля стать свидетелями и приложил печать к горячему желтому воску, которым Нед капнул на грамоту.

— А теперь дайте мне что-нибудь от боли и позвольте умереть.

Великий мейстер Пицель поспешно смешал ему новую чашу макового молока. На этот раз король выпил все без остатка. Густую бороду усеяли белые капли, когда Роберт отбросил пустую чашу в сторону.

— Я усну?

Нед склонился над ним:

— Да, милорд.

— Отлично, — улыбнулся король. — Я передам Лианне твою любовь, Нед. Позаботься о моих детях.

Слова эти повернулись в животе Неда ударом ножа. На мгновение он потерялся. Он не мог заставить себя солгать. А затем вспомнил его бастардов… маленькую Барру у груди матери, Мию, оставшуюся в Долине, Джендри у наковальни и остальных.

— Я буду охранять твоих детей, как своих собственных, — медленно проговорил он.

Роберт кивнул и закрыл глаза. На глазах Неда старый друг осел на подушки, и маковое молоко смыло боль с его лица. Король погрузился в сон.

Тяжелые цепи негромко звякнули, когда великий мейстер Пицель подошел к Неду.

— Я сделал все, что было в моих силах, милорд, однако рана успела загнить. На дорогу ушло два дня, и я увидел его уже слишком поздно. Я могу лишь уменьшить страдания светлейшего государя, но одни только боги могут теперь исцелить его.

— Сколько ему осталось? — спросил Нед.

— По всем правилам он должен был уже скончаться. Я еще не видел, чтобы человек так яростно держался за жизнь.

— Мой брат всегда был могуч, — заметил лорд Ренли, — хотя, может быть, и не слишком мудр.

В обжигающей жаре опочивальни чело его увлажнил пот. Он мог показаться призраком Роберта — молодой и темноволосый красавец.

— Он убил вепря! Внутренности уже вываливались из его живота, но тем не менее он убил вепря. — В голосе его слышалось удивление.

— Роберт был не из тех, кто оставляет поле боя, пока враг стоит на ногах, — кивнул Нед.

Снаружи за дверью сир Барристан по-прежнему охранял вход в башню.

— Мейстер Пицель дал королю маковое молоко. Приглядите, чтобы никто не потревожил его без моего разрешения, — распорядился Нед.

— Как прикажете, милорд. — Сир Барристан, казалось, постарел еще более. — Я не сумел исполнить свою священную клятву.

— И самый верный рыцарь не смог бы защитить короля от него самого, — проговорил Нед. — Роберт любил охотиться на вепрей. При мне он взял их, наверное, тысячу.

Король не знал трепета, упирался в землю ногами, с огромным копьем в руке, притом нередко ругая зверя, бросавшегося на него, и ожидал — до самого последнего мгновения. И когда вепрь оказывался рядом, убивал несущегося зверя одним коротким и уверенным движением.

— Никто не знал, что именно этот вепрь принесет ему смерть.

— Вы добры ко мне, лорд Эддард.

— То же самое сказал и король. Он обвинил вино.

Седоволосый рыцарь устало кивнул.

— Когда мы выгнали вепря из логова, светлейший государь едва не сползал из седла, однако он приказал нам отступить.

— Интересно, сир Барристан, — негромко спросил Варис, — а кто дал королю это вино?

Нед не заметил приближения евнуха, но, обернувшись, увидел его. Черное бархатное одеяние Вариса мело по земле, лицо покрывал слой свежей пудры.

— Вино было из собственного бурдюка короля, — проговорил сир Барристан.

— Единственного бурдюка? Охота пробуждает жажду.

— Я не считал, сколько их было. Сквайр всегда приносил новый мех по требованию короля.

— Такой услужливый мальчик, — сказал Варис. — Старался, чтобы светлейший не ощущал жажды.

Во рту Неда сделалось горько. Он вспомнил двух светловолосых юнцов, которых Роберт посылал искать кузнеца, чтобы растянуть нагрудник. В тот вечер на пиру король всем рассказывал эту повесть и всякий раз трясся от хохота.

— Который из них?

— Старший, — ответил сир Барристан. — Лансель.

— Я отлично знаю юношу, — сказал Варис. — Преданный молодой человек. Сын сира Кивана Ланнистера, племянник лорда Тайвина и кузен королевы. Надеюсь, милый мальчик ни в чем не обвиняет себя. Дети в своей юной невинности настолько ранимы! Я это прекрасно помню…