06-Новое платье короля (Сборник) - Сергей Абрамов

— Это что? — только и спросил Чернов у стоящего рядом Кармеля.

— Это дракон, — подтвердил очевидное Хранитель.

— Ты о нём знаешь? — Чернову казалось: Кармель имеет что сказать по этому поводу.

— Ничего не знаю. В Книге написано: такое существо называется драконом, вот и всё.

— Постой, — вспомнил Чернов, — ты же мне как-то рассказывал, что какие-то огнедышащие чудища напали на ваш народ, а потом пришли люди с невидимыми сетями… Это оно?

— Не знаю. Может быть. Я сам этих чудищ не видел, я тогда ещё не родился даже, но Книга описывает их по-другому. Этот дракон — без огненного шара на спине… Не знаю, Бегун, не знаю…

Хранитель говорил как-то нерешительно, это смутило Чернова. Обычно Кармель излагал всё бойко и складно, если дело касалось событий, описываемых в Книге, а сейчас… Что-то промямлил неопределённое и ушёл в дом. Ушли и другие вефильцы — оно и понятно, шоу окончено, надо спать. Что за бытовое отношение к чуду? Хотя каким драконом можно удивить этих людей, когда для них перемещение по пространству-времени уже не чудо?

В течение ночи дракон ещё гудел несколько раз где-то неподалёку, Чернов нервно просыпался, вслушивался в ночь, засыпал опять. Ему снилось, что дракон, пролетая над Вефилем, смотрит ему, Чернову, в глаза своим холодным змеиным взглядом и прицельно бьёт рыжим огнём в дом Хранителя. Чернов вскакивал, пытался успокоить частое дыхание, утирал пот со лба, ловил слухом отголосок драконьего гудения, закрывал глаза и видел тот же сон… Ночка не задалась.

Утро принесло новые хозяйственные заботы: свежепостроенные желоба кое-где дали течь, и на дорогах образовались лужи. Население Вефиля вспоминало о ночном налёте весело, с шутками, безо всякого страха, будто такие драконы прилетают каждый день по многу раз. Нет, их положительно ничем не удивишь, поражался Чернов, слушая непринуждённую болтовню вефильцев. Дети продолжали щёлкать резинками, взрослые доделывали водопровод, Чернову больше никто не предлагал переквалифицироваться в плотники, и он этому обстоятельству был в общем-то рад. В конце концов, не царское это дело — клинышки подбивать. Он надел любимые кроссовки, закинул на спину маленький бурдючок с водой и побежал прочь из города.

На бегу Чернов непроизвольно поднимал глаза в небо, стараясь высмотреть там давешнее животное, но, кроме облаков, никаких посторонних предметов не наблюдалось. В конце концов он грохнулся, споткнувшись о камень.

— На дорогу надо смотреть, а не ворон считать, — пробурчал вслух.

Встал. Отряхнулся. Побежал. Очень скоро услышал знакомое гудение. Подумалось: с бегом сегодня явно не клеится. Гудение явственно слышалось, но источник его был пока незаметен. Чернов решил, несмотря ни на что, всё-таки продолжать бег: эдак если на всяких драконов отвлекаться, то и форму потерять несложно. Но дракон, видать, всерьёз решил порушить планы Бегуна относительно спортивной дисциплины. Он появился словно из ниоткуда, вынырнул из подпространства (или из другого ПВ?) и понёсся прямо на остолбеневшего Чернова. В фас это чудище тоже впечатляло. Широкие ноздри раздувались в такт гудению, крылья размахом метров в тридцать касались земли, и Чернов заметил, что на их кончиках растут кривые коготки, как у летучей мыши: коготки, каждый с самого Чернова размером, цепляли землю, оставляя на грунте неглубокие полосы и вырывая редкие кустики. Как он медленно и нечасто машет крыльями! — опять не о том подумалось Чернову. Дракон долетел до Чернова и взмыл вверх, даже не шелохнув своими огромными перепончатыми плоскостями, будто у него там закрылки имелись. Чернова обдало ветром от грандиозной туши, которая над его головой непринуждённо выполнила фигуру высшего пилотажа «мёртвая петля», сделала кружок и, шумно взмахнув крыльями, с гудением устремилась в небо.

Всё это время стоящий вкопанной в землю статуей, Чернов ощутил струйку холодного пота у себя на спине. Испугался он не на шутку. Ему бы отойти или залечь, в кусты отпрыгнуть, наконец, — нет же, стоял столбом, тупо смотрел дракону в глаза, ждал, что будет… Именно смотрел в глаза! Чернов вдруг понял причину своего нерационального поведения: эта тварь загипнотизировала его, как удав гипнотизирует кролика. Захотела бы — сожрала или огнём испепелила, чего проще — цель-то не шевелится. Он посмотрел на кружащего в небе ящера. Холод внутри подсказал, что ящер сейчас тоже смотрел на Чернова.

— Ни хрена себе, — прошептал Чернов.

Он посмотрел под ноги, не без труда сделал шаг, — бег-то продолжать надо, — ещё раз взглянул на небо и опять остановился. Ящера нигде не было.

Чернов подумал, что просто рябит в глазах от яркого солнца, что обман зрения пройдёт и он снова увидит зловещую рептилию, реющую в поднебесье… но — нет. Никто там не реял. Абсолютно. Дракон исчез. Точно так же — в никуда, как из ниоткуда и появился.

Следующие полчаса вялого бега по пересечённой местности были наполнены думами о странных умениях местной фауны становиться невидимой и извергать огонь прямо изо рта. Да и флора тоже не самая рядовая по человеческим меркам: деревья с резиновыми листьями, подумать только! Чернов зацепился за обрывок мысли: «по человеческим меркам». В самом деле, все до этого момента виденные чудеса умещались в «человеческие мерки», несильно выдавались за рамки обывательского воображения — хайтек в Мире Виртуального Потребления, земной шар, поделённый надвое в мире Скандинавии и Рима, монголы, завоевавшие все и вся, атомный удар и мутанты в прошлом ПВ… Всё это хоть и было в разной степени удивительно, но не до сказочных же масштабов. А Дракон… Расширять сознание надо, товарищ Чернов, тренировать фантазию свою, воображение развивать. Уж коли по разным ПВ скачем аки сайгаки, так готовыми надо быть не только к драконам, но и к чему-нибудь похлеще. Мало ли что придёт на ум Верховному Выдумщику. Вон Огонь Небесный по просьбам трудящихся он же выдал на-гора, и — ничего, от удивления не умерли, восприняли как должное. И мерцающих драконов переварим, и резиновые листья, и… Из-под ноги Чернова с истеричным кваком выскочила ярко-красная лягушка.

— И таких, как ты, тоже! — сказал лягушке Чернов.

Лягушка в ответ слова не молвила, царевной не обернулась, а принялась менять цвет — с красного на мертвенно-бледный. Кожа её стала почти прозрачной, обозначились завитки внутренностей, которые тоже постепенно теряли цвет, и через четверть минуты земноводное почти слилось с грунтом, — только лупастые глаза выдавали лягушкино присутствие.

— Мимикрия, — объяснил лягушке Чернов, как по науке называется то, что она только что с собой проделала.